Fallin

Кэролайн танцевала четвертый танец и тут услышала северные растянутые гласные прямо за своей спиной.

— Этот танец закончен, милая, — отчеканил он, сжимая ее пальцы и увлекая в центр зала, — а на следующий ты занята.

Джимми Блум пытался слабо протестовать:

— Простите, сэр, но…

Но несчастный выбрал не того противника и чуть было не откусил себе язык, когда наткнулся на убийственный взгляд первородного гибрида.

— Исчезни, — только и сказал «похититель» школьной любви Джимми, и парень так и остался стоять один посреди танцпола.

Хотя девушка ничего не возразила, Клаус, однако, был немного удивлен вежливой, но равнодушной улыбкой, с которой она положила ему на плечо руку.

— Тебе весело? — спросил он новым, незнакомым голосом, в котором слышались нежность и сознание собственной вины.

Кэролайн жизнерадостно кивнула, не доверяя своему голосу и боясь, что расплачется, если попытается ответить. С момента его появления она остро сознавала его присутствие и, казалось, медленно задыхалась, словно невидимая огромная рука неумолимо выдавливала воздух из легких. Он воспользовался ею, унизил, а потом с чистой совестью отослал домой, спокойно предложил ей быть со Стефаном и швырнул в лицо деньги! Только одно вынуждало ее молчать — гордость. Гневная, возмущенная, упрямая, оскорбленная гордость. Ее лицо болело от усилий сохранить будто приклеенную на нем улыбку, но она будет продолжать улыбаться, пока он не покинет этот дом. Ради праздника Бонни. Ну а потом просто умрет.

Впервые за все их знакомство Клаус не знал, что сказать. В ушах стучала кровь, и он чувствовал себя словно во сне и боялся заговорить, чтобы не сказать что-то невпопад и не нарушить хрупкое, как стекло, спокойствие. Он хотел попросить прощения за все, что сделал с ней, но преступление было так велико, что простое извинение казалось жалким и неубедительным. По правде говоря, он умирал от желания просто посадить ее в машину, увезти в Новый Орлеан, и плевать, что девчонка Гилберт уже десять минут смотрит на него с прищуренным взглядом, а ведьма Беннет, казалось, вообще не понимает, что происходит.

И поскольку он не мог попросить прощения, он решил сказать единственное, что имело для него значение. Глядя на ее склоненную светлую головку, он произнес слова, которых не говорил никогда и ни одной женщине:

— Я не могу без тебя.

И ощутил, как Кэролайн на мгновение напряглась и застыла, но тут же подняла глаза, и при виде ее смеющегося лица гибрид опешил.

— Неужели?! — весело объявила девушка. — Вот это да! Интересно, и чем же я заслужила такое счастье? Наверно, потому, что я нравлюсь тебе в постели. Помнишь тот раз, когда ты приехал из Мистик Фоллс. Тебе безумно понравился мой язык на твоем…

— Довольно! — скомандовал Клаус, пытаясь остановить поток неожиданно взявшихся пошлостей.

— Или тебе не понравилось? — с притворной скромностью согласилась она.

Клаус смотрел в это изысканно прекрасное лицо и не мог понять, что произошло за те два с лишним часа, пока они не виделись.

Не пытайся он так отчаянно поскорее все исправить, наверняка заметил бы, что слишком яркие глаза подозрительно поблескивают непролитыми слезами, и жилка на стройной шее конвульсивно пульсирует. Но он был в такой растерянности, что обычная наблюдательность ему изменила.

— Мне нравится твое платье, — пробормотал он, стараясь вернуть разговор в непринужденное русло.

— Мне оно тоже нравится, — рассмеялась Кэролайн. — Слава богу, оно куплено не на твои деньги, иначе меня начало бы тошнить уже через пять минут, как я одела его.

Клаус был так ошеломлен происходящим, что невольно понизил голос до шепота:

— Что случилось?

Небесно-голубые глаза широко раскрылись:

— Со мной все прекрасно. А вот ты портишь праздник моей лучшей подруги. Тебя не приглашали.

Не обращая внимания на откровенно любопытные взгляды гостей, Клаус рывком притянул ее к себе.

— Плевать я хотел на всех! Я приехал за тобой.

Кэролайн неожиданно почувствовала, что сердце вот-вот разорвется.

— С какой стати мне куда-то ехать с тобой? Я давала тебе повод думать, что хочу тебя видеть, или ты решил повторить события четырехмесячной давности? Я, пожалуй, откажусь. Знаешь, Клаус, иногда я люблю жесткий секс, но не до такой степени. Мне больше нравится…

Одним быстрым движением, на скорости вампира Клаус вывел Кэролайн из толпы танцующих и оттолкнул от себя, глядя на нее с ледяным бешеным презрением.

— Я думал, что времена, когда ты была бездушной сукой, уже прошли! — еле слышно, но от этого не менее зловеще процедил он сквозь зубы.

Однако Кэролайн, по-видимому ничуть не испугавшись, лишь скривила губы с насмешливым пренебрежением:

— Что такое? Правда глаза колет, Клаус? — спокойно сказала она, глядя на него горящим взглядом. — Потянуло на место преступления? Решил проверить, может на мне еще осталась часть тела, которую ты не успел тогда унизить?

Клаус попытался к ней прикоснуться, но она отлетела от него, словно ее ошпарило кипятком.

— Не. Прикасайся. Ко. Мне, — отчеканила она каждое слово. — Решил проверить, как я тут без тебя? Не переживай так, — до этого момента Кэролайн даже не подозревала, что способна на такую злобу. — После нашей последней встречи осталась жива.

— Кэролайн…

— Ко мне ты больше не прикоснешься никогда, — прошипела она. — Так что катись в свой Новый Орлеан и найди себе новую Шлюху, — она намеренно выделила это слово, — для развлечений. Я уверена, Сибил будет ждать тебя с распростертыми объятиями.

— Что ты несешь? — гневно прорычал он и схватил ее за запястье, притягивая к себе. Их губы практически соприкасались, и оба часто дышали, ощущая воздух на губах друг друга. — Ты сама-то себя слышишь?

— Знаешь, я прочитала твою писульку. Какой же ты щедрый, — ее слова сочились ядом. — На самом деле я почти горжусь собой. Уверена, не каждой, с кем ты спал, удалось обчистить великого и ужасного гибрида на незаполненный чек, и, кроме того, стоит мне улыбнуться, как он покорно ложится к моим ногам, словно послушная собачонка! Кстати, какую сумму мне можно туда вписать, м-м-м?

Она безжалостно била словами, она научилась этому у него за этот год:

— У меня будет какой-то лимит или сколько захочу?

На какую-то долю секунды Кэролайн показалось, что Клаус вот-вот ее ударит. Но вместо этого он отпустил ее руку, повернулся и быстро направился к двери. При этом он взял в руку вазу с углового столика и что есть силы бросил ее в картину, висящую над камином. Сосуд разлетелся на тысячи мелких кусочков, как и сама картина, которая отлетела куда-то в сторону, попутно разбивая несколько статуэток, стоявших на камине.