Фамильные ценности

— Вальдемар… — укоризненно напомнил он. — Мы же с вами договорились, Каролина.

— Вальдемар, — поправилась я. — Вчера у нас с бабушкой зашла речь об иноре Альтхаузе, поэтому бабушку мучат грустные воспоминания.

— Что она отказала моему дяде ещё в молодости?

— Что ваш дядя каждый раз перед тем, как сделать ей предложение, делал предложение иноре Линден, — выразительно протянула я.

— Этого не может быть, — уверенно бросил майор. — Я точно знаю, что любовь всей жизни инора Альтхауза — не инора Линден, а леди фон Кёстнер.

— Мне тоже кажется, что это неправда, — признала я. — Но проблема в том, что бабушка больше верит своей подруге, чем инору Альтхаузу.

— Мы должны это изменить.

Он стоял слишком близко ко мне, и я поневоле думала о чём угодно, только не о том, о чём нужно. С этим нужно было срочно что-то делать. Я не хочу походить на Катрин, которая преследует кавалера пользуясь своим положением.

— Предлагаю вам, Вальдемар, подумать во время процедуры, — намекнула я на то, что мы болтаем, а время идёт. — Раздевайтесь.

— Думаете, Каролина, я в раздетом виде лучше соображаю?

— У нас будет возможность проверить.

Он усмехнулся и начал снимать рубашку, а я уставилась на него, в этот раз действительно проверяя энергетические тонкие структуры. Уж очень мне вчера они не понравились. Но майор, как и обещал, поберёгся, и никакой рыхлости больше не было и в помине. Можно сказать, почти идеальные структуры.

— Прекрасно… — я сама не заметила, как произнесла это.

— Я рад, что вы наконец меня оценили, — тут же обрадовался майор.

— Не вас, а ваши тонкие структуры. Признаться, вчера вы заставили меня поволноваться, но сегодня я вижу, что волновалась напрасно, Вальдемар. И всё же прошу вас и дальше воздерживаться от использования Дара во избежание повторения.

Говорила я сурово, но мой пациент смотрел на меня и улыбался. Пришлось ему срочно сунуть в руки флакон, чтобы не улыбнуться в ответ. Оркова целительская этика…

Майор сосредоточенно молчал всё время, пока я занималась втиранием зелий, и начал говорить лишь тогда, когда одеяло после распределения последнего я набросила на него:

— Мы должны помочь нашим родственникам, Каролина.

— И что вы предлагаете, Вальдемар? Если мы будем говорить, что её подруга врёт, бабушка разозлится и может уехать. Я её слишком хорошо знаю, чтобы не учитывать такой возможности.

— Значит, мы этого не будем говорить. Нужно, чтобы она это сама поняла и приняла. А ещё нам нужно придумать что-то, что позволит ей задержаться, когда вы закончите моё исцеление. Почему бы не представить, что у нас с вами роман?

И сказал это так, словно уже не только представил, но и собрался воплощать в жизнь в ближайшее время.

— Я не могу заводить романы с пациентами, — сразу запротестовал я. — Не думаю, что Линдены — и бабушка, и внучка — упустят возможность на меня донести.

— Это вам чем-то грозит?

— В худшем случае — отчисление и запрет на целительскую деятельность. Это если будет доказано, что вам был причинён вред. Поскольку этот метод идёт вразрез с официальными, то я не исключаю такого развития событий.

Говорила я как можно более официальными фразами, но майора это не смущало.

— Каролина, сами подумайте, зачем Линденам на вас доносить? — недоверчиво спросил он.

— Как зачем? Чтобы убрать с дороги. Инора Линден имеет виды на вашего дядю, а её внучка — на вас. И они обе не слишком щепетильны.

— На меня? Вы уверены?

— А то вы этого не заметили, Вальдемар, — невольно рассмеялась я, потому что у него совершенно не получилось принять вид человека, который услышал это впервые. — Она же не просто так караулила вас у целителя. Да она уже прикидывает, какое платье заказывать на свадьбу. Единственное, чего ей не хватает, — вашего согласия. Но чтобы его получить, она пойдёт на всё. Она предлагала мне заменить одно из тех зелий, что я вам даю выпить в начале процедуры, на любовное.

— Мне кажется, одно такое я всё-таки выпил, — вздохнул майор.

Его намёк мне показался оскорбительным.

— Я никогда не стала бы вам ничего подливать! Как бы меня Катрин ни просила! Если она вам нравится, то это ваши собственные чувства.

— Да я вовсе не про неё говорю…

Его слова догнали меня у двери, так что я только в коридоре сообразила, что он намекал совсем на другую, не на Катрин. Но возвращаться и извиняться не стала, потому что сейчас этому точно было не время, да и бабушка меня наверняка ждала. Мы же с ней вчера договаривались поработать в кабинете.

Я туда заглянула, но обнаружила лишь одного несчастного инора Альтхауза, который даже не мог сказать, где его дама сердца. Нет, с такой настойчивостью он так и умрёт холостяком…

Бабушка нашлась в саду, в той беседке, в которой она любила проводить жаркие деньки, когда мы здесь жили. Беседка выглядела ухоженной и недавно покрашенной. А уж розы, что её оплетали, явно получали достаточно заботы и умопомрачительно цвели, хотя пахли довольно слабо. Но если бы они имели сильный аромат, то в таком соседстве запросто можно было заполучить мигрень. Бабушка и без того выглядела рассеянной, но меня заметила и поприветствовала слабой улыбкой.

— Что-то случилось? — встревожилась я.

— Да вот, размышляю о том, что ты мне вчера рассказала, — неохотно ответила она. — Не верится мне, что Эмилия способна на подлость, понимаешь? Она всегда была на моей стороне.

— И в чём это выражалось? — заинтересовалась я. — Если не считать того, что она предоставила тебе комнату на время нашей авантюры.

Да и то, основной целью иноры Линден было, как мне кажется, проследить, чтобы ничего не прошло мимо неё. И это она тогда не знала про приезд племянника. Интересно, была бы она тогда столь же лояльна к нам?

— Мы с ней всегда были как сёстры. Постоянно друг к другу ездили, устраивали приёмы. Даже договаривались детей поженить. И когда этого не случилось и твоя мама вышла замуж за твоего отца, то Линдены согласились расторгнуть помолвку без предъявления нам претензий. Нам грозил крупный штраф за разрыв, а уже тогда у нас имелись некоторые проблемы с деньгами.

Я опешила.

— Постой, а разве сын иноры Линден не женился раньше моей мамы? Получается, это они нарушили договор?

— Разве? — удивилась бабушка. — Конечно, он тогда в Гёрде не жил, я могла что-то запамятовать. Но я точно помню, как расстроена была Эмилия и как она говорила, что не винит нас. Ты уверена, что договор был нарушен их стороной?