Фантастические сказки

–  Нет,- сказал Дик.- Не признался. Что же этот шельмец натворил?

–  Я надеялся, что в присутствии отца ваш сын проявит большую откровенность. Но значит, это придется сделать мне. Я знаю вашу щепетильность в проблемах морали, дорогой мистер Бультон.
– Услыша это обращение, Дик глупо хихикнул.- Печальная истина состоит в том, что я уличил вашего сына в тайной любовной переписке с некой юной особой под священной крышей церкви.

–  Ничего себе!
– присвистнул Дик.- Скверно!
– И он неодобрительно покачал головой, глядя на отца, которого так и подмывало разоблачить лицемера, хотя это было исключено. Плохо! В его-то годы… Негодный щенок!

Я и ожидал услышать от вас слова негодования,- отозвался доктор, на самом деле несколько шокированный тем спо|койствием, с которым воспринял эту весть его собеседник.-

безоговорочное отцовское осуждение, какое мы сейчас услышали, должно пробудить остатки совести в испорченном подростке.

С огромным трудом Полю удалось сдержать негодование.

–  Вы правы, сэр,- сказал Дик.- И его за это надо как следуе отчитать. Но не следует быть слишком строгими. В конце концов это природа…

–  Прошу прощения, сэр?
– сухо произнес доктор Гримстон, с трудом скрывая неудовольствие.

–  Я хочу сказать,- начал Дик, чуть было не ткнув его дружески-игриво кулаком в ребра,- что все мы грешили этим в мое время. Я по крайней мере такое писал и не раз…

–  Я не могу упрекнуть себя в подобном, и позвольте заметить, мистер Бультон, что такое снисходительное отношение к случившемуся способно свести на нет действенность только что выраженного вами негодования. Поймите меня правильно, сэр.

–  Да, это верно,- поспешил согласиться Дик, видя, что дал маху.- Но вы еще не отодрали его?

–  Я как раз направился за тростью, когда мне доложили о вашем приезде.

–  Вряд ли стоит возвращаться к этому после моего отъезда, доктор…

–  Древний философ, мой дорогой сэр, имел обыкновение наказывать своих невольников лишь после того, как угаснет первый костер негодования. Он полагал, что… - Философия - великая вещь,- перебил его Дик, пока Польь стоял и страдал всей душой.- Но может, имеет смысл простить его сейчас. Он больше не будет. А если снова примется за подобное, так я приеду и растолкую ему, что к чему. Это послужит ему уроком. Отпустите его с миром.

–  Не могу противиться такой просьбе,- сказал доктор Гримстон,- хотя, со своей стороны, я убежден, что несколько ударов тростью сделали бы урок более наглядным. Просил бы вас еще раз подумать, прежде чем выразить окончательное сужение по этому поводу.

Поль слушал доктора с неописуемой тревогой. Он уже решил, что беда прошла стороной. Но кто знает, вдруг Дик умоет руки или перейдет на сторону его врага - в новом обличье это было бы вполне естественно…

К счастью, этого не случилось.

–  Я бы все-таки его простил,- неловко проговорил Дик.-

Я лично не одобряю телесных наказаний. Мне они, например, не приносили никакой пользы.

–  Ну что ж, вы меня уговорили. Ричард, отец заступился за тебя, и я не могу игнорировать его пожелание, хотя у меня на этот счет есть свое мнение. Я готов забыть твое недопустимое поведение, если ты, конечно, не совершишь чего-то подобного. Поблагодари отца за доброту, которой ты явно не заслуживаешь, и попрощайся с ним.

–  Он исправится!
– воскликнул Дик.- Я не сомневаюсь. Кстати, сэр,- вдруг спросил он.- А где сейчас Дульси?

–  Моя дочь? Вы хотите с ней увидеться?

–  Ничего не имею против,- сказал Дик и густо покраснел.

–  К сожалению, она ушла на прогулку с матерью и вернется не скоро,- пояснил доктор Гримстон. Дик помрачнел.

–  Ну ладно,- пробормотал он.- Как она себя чувствует?

–  Она редко хворает, а сейчас она в прекрасном самочувствии, сэр.

–  Правда?
– сказал Дик не без огорчения, возможно, при мысли о том, что его отсутствие никак не опечалило его возлюбленную и не подозревая, что отец заменил его в этой роли.

–  Ну, а мог бы я увидеться с ребятами?… Нельзя ли осмотреть вашу школу?

–  Увидеть моих учеников? Разумеется, сор. Прошу!

И доктор повел гостя в класс. Поль двинулся за ними из любопытства. Доктор распахнул первую обитую зеленым сукном дверь и сказал:

–  Вы застанете их в трудах.

За второй дверью слышался гул голосов, но когда отворилась вторая дверь, оказалось, что все до одного поглощенно склонились над учебниками, и сосредоточенность эта была приведена в действие движением дверной ручки.

–  Наша мастерская,- весело сказал Гримстон, оглядывая класс.- Первый класс, мистер Бультон. Хорошие работники. Но попадаются и бездельники.

Дик застыл в дверях с видом глуповатым. Он хотел насладиться контрастом между прошлым и настоящим - из-за чего, кстати «ребята» так любят посещать школы, где учились, но увидев своих бывших соучеников, он вдруг испытал страх возможного разоблачения.

Школьники вели себя, как и положено в таких случаях Хорошие ученики самодовольно улыбались, ученики похуже глупо таращились. Дик не сказал ни слова, охваченный приступом смущения и тревоги.

–  Это Типпинг, старший ученик,- сообщил доктор, потрепав того по плечу.- Я ожидаю от него прочных успехов.

–  Голова у него прочная,- признал Дик, однажды разбивший о последнюю костяшки пальцев.

–  Второй ученик, Бидлкомб. Если он приложит усилия, то прославит и школу, и учителей.

–  Как дела, Бидлкомб?
– спросил Дик.- Я тебе должен девять пенсов… то есть… В общем, вот шиллинг. Привет Чонер,- продолжал он, одолев первоначальную нервозность.- Как дела? Все ябедничаешь, небось?

–  Вы его знаете?
– наивно удивился Гримстон.

–  Нет, нет, не знаю, но наслышан. Наслышан. Чонер попытался изобразить на лице самодовольную ухмылку, а его соседи захихикали с явным ликованием

–  Ну что ж,- сказал Дик, обозрев знакомые лица и пред меты.- Мне пора. Меня ждут вечером важные дела. Ваши ребята выглядят неплохо, прямо-таки хочется опять стать школьником. До свиданья, друзья. Всего наилучшего.

И он удалился, оставив класс в убеждении, что старик Дика Бультона не так уж плох.