"Фантастика 2-23-120". Компиляцмя. Книги 1-20
Шрифт:
Сивого я знал и лучше кого-либо иного был осведомлён об обстоятельствах его кончины, а ещё знал, что тот работал на живших в соседнем посёлке цыган. И раз те крышуют бригаду перегонщиков Лемешева, то вполне могут впрячься и за брата его сожительницы. Вовсе не факт, конечно, но палку перегибать определённо не стоило, ибо могло выйти боком. А с другой стороны — и спускать нынешнюю выходку с рук было никак нельзя. Зараза!
— О, идут! — встрепенулся вдруг Санёк.
И точно — от школьного крыльца к нам направлялись Зимины. Что интересно — шли они вдвоём, Ибрагимова с ними не было. Братец так и вышел в спортивном, только накинул поверх майки фирменную джинсовку.
Я поборол мимолётную неуверенность и выдвинулся навстречу, а дальше и слова вымолвить не успел, как подняла хай деваха.
— Ты что себе позволяешь, козёл?! — сходу заблажила она. — Ты знаешь, кто мой муж? Ты хоть представляешь, что он с тобой сдает, урод?
Захотелось отвесить истеричке леща, но я сдержался и уставился на Зинкиного одноклассника, не особо даже и пытавшегося скрыть самодовольной ухмылки.
— Завтра в восемь на школьном стадионе, — заявил, глядя ему в глаза. — Чтоб были оба!
Зимина так и взвизгнула.
— Ты, придурок, кем себя возомнил? Да тебя в асфальт закатают! Тебе конец, ты понял?!
— Не придёте, хуже будет, — добавил я, и ухмылочка у «бычка» явственным образом померкла.
Его сестрица шагнула вперёд и даже замахнулась, намереваясь проехаться по моему лицу длинными накрашенными ногтями, но стоило угрожающе развернуться, так и замерла с занесённой рукой.
— Сева тебя уроет! — выдала она, будто выплюнула. — Ты мне ноги, чмо, целовать будешь!
Сталкиваться с новоявленными хозяевами жизни приходилось уже не раз и не два, но ещё никогда прежде не испытывал столь нестерпимого желания придушить одного из них. Даже Мальцев, уж на что злопамятной гнидой оказался, и то такого откровенного омерзения не вызывал. А тут — так и перетряхнуло всего, аж лицо перекосило от бешенства. Как сдержался — сам не понимаю.
— Завтра. Восемь. Стадион, — процедил я, развернулся и зашагал к забору.
Вдогонку понеслась совсем уж откровенная брань; сделал вид, будто ничего не услышал. Саня-Татарин оглянулся и покачал головой.
— Блин, я бы не сдержался. Точно бы всёк и по херу на всё!
— Нельзя портить чужую собственность, — пожал я плечами с деланной беззаботностью, хотя в груди всё так и клокотало, а пульс и вовсе чуть ли не зашкаливал.
— В смысле? — не понял Санёк.
— Какой спрос с подстилки? Она меня сожителем стращала, вот с него и спрошу.
Колян присвистнул.
— С Лемешева? Так он под цыганами ходит!
— Да без разницы, под кем он ходит. За такой базар при любом раскладе ответит.
Но на деле так далеко я не заглядывал. Для начала собирался отделать Фила и его резкого дружка. Ну а если мы с пацанами против его группы поддержки не потянем, у Демида помощи попрошу, он не откажет. Самый фиговый расклад, с какой стороны ни посмотри, но тут заднюю уже не включить — придётся до конца идти.
— Мы завтра придём? — спросил вдруг Санёк.
— Приходите, — разрешил я. — Только особо не распространяйтесь, лады?
Пацаны пообещали не болтать и отчалили, а я двинулся домой, точнее — к Зинке. Та открыла на звонок почти сразу, но меня в квартиру запускать не стала, вместо этого надела тапочки и вышла в подъезд сама. Её родители вернуться с работы в
столь ранний час никак не могли, а младшие брат с сестрой учились во вторую смену, так что я даже не попытался скрыть удивления.— Ты чего?
— Рассказывай! — потребовала Зинка, оглянулась на дверь и пояснила: — У меня Зоя с Ксюшей, не надут поговорить спокойно.
Я обнял девчонку и в шутку предложил:
— Может, тогда ко мне поднимемся?
Зинка в ответ скорчила рожицу.
— Серёжа! Рассказывай, что у вас там стряслось!
Я тяжело вздохнул.
— Да ничего особенного. Зимин вызвонил сестрицу, она подрала глотку, и разошлись.
Девчонка пресекла мою попытку переместить ладонь с талии чуть ниже, но отстраняться не стала, лишь потребовала:
— С самого начала, Серёжа, рассказывай! С самого начала!
Ну я и выдал слегка отретушированную версию. Зинка помрачнела.
— Ты с Артуром осторожней. Он с головой не дружит и вечно за Филом бегает как хвостик.
— За Филей, — поправил я подругу, и та хихикнула, но сразу согнала улыбку с лица и заглянула мне в глаза.
— Драться будете?
Я ничего не ответил, просто её поцеловал. Но в итоге, конечно, пришлось сознаться.
— Завтра вечером, — сказал, не став делать секрета из нашей договорённости, а точнее — моего ультимативного требования.
Зинка печально вздохнула и потянула меня в квартиру.
— Идём, у меня посидим.
Отпускать девчонку не хотелось, но и стоять на лестничной клетке под прицелом соседских дверных глазков тоже было не дело, и я последовал за подругой в надежде, что её одноклассницы не станут засиживаться до самого вечера и оставят нас наедине.
Нет, ну а вдруг?
07|09|1992
вечер
Сбыться моей надежде оказалось не суждено. Если Зоя вскоре отправилась делать уроки, то кудрявую хохотушку Ксюшу пересидеть не удалось, пусть и поднялся к себе только в шестом часу. Ну а в остальном — неплохо пообщались, и помимо пищи духовной-музыкальной, мне перепала ещё и тарелка щей, а в придачу к ней кружка чая и пара бутербродов с копчёной колбасой.
Ну и самое главное — Зинка постепенно перестала нервничать и бросать на меня обеспокоенные взгляды, успокоилась. Да на самом деле ничего страшного и не произошло; зная норов своего одноклассника, она наверняка понимала, что конфликт между нами лишь дело времени и всё могло обернуться куда хуже, нежели простая драка по предварительной договорённости. Впрочем, всё ещё могло обернуться хуже.
Но вот об этом я как раз говорить и не стал. Правда, настроение Зинке под конец всё же испортил. Уже в дверях прищёлкнул пальцами и сказал:
— Да, слушай! Нас со среды на картошку отправляют.
Девчонка накуксилась и уточнила:
— Надолго уедешь?
— Дней на десять, наверное. До конца следующей недели.
— К моему дню рождения вернёшься?
— Двадцать второго буду в городе железно. Понадобится — убегу.
И дабы придать убедительности своим словам я Зинку поцеловал, но толком попрощаться не дала Ксюша — эта кудрявая зараза тут же начала напевать:
— Тили-тили-тесто!..
Ну я и пошёл к себе. А в одиночестве опять накатил приступ злобы, чуть со всего маху кулаком по стене не врезал. И отвлечься шансов никаких — в голове так и прокручивалась раз за разом вся сцена от начала и до конца. И вроде сделал всё правильно, а непроизвольно прикидываю, что должен был сказать, дабы ту парочку на место поставить. Может, и в самом деле стоило леща зарядить? Или перебор?