Фантастика 2006. Выпуск 2

3. Уровень литературы меряют не по плохим, а по хорошим авторам. Такие авторы у нас есть, причем их немало.

Это так. Только в последние годы слишком часто эти хорошие авторы пишут книги, скажем очень мягко, явно уступающие их возможностям.

4. Несмотря на все трудности, мы доказали, что Фантастика — Литература.

Доказали — но больше для самих себя. Дело не в «боллит-ре», не в официальных критиках и уже набивших оскомину «толстых» журналах. По большому счету никому все они не нужны, без нас околеют. А вот потеря огромного числа потенциальных читателей — тех, кто всегда читал Фантастику, прежде всего образованной молодежи, это уже серьезно. Самое же обидное — уход читателей-ветеранов. Сколько раз приходилось слышать, будто Фантастика кончилась на Стругацких. Не всегда такие слова — поза или результат незнакомства с предметом. Иногда, увы, выстраданная позиция.

Желающие могут подтвердить (или опровергнуть, их право) вышеперечисленные константы имеющимися фактами, прежде всего объективными: тиражами. Большая литература — большие тиражи. Съешьте свою шляпу, господа эстеты, но это так.

Слышу, слышу вой фэнья из виртуальной подворотни: по гонорариям тоскует, мало, мало ему! Фэнью не понять, что возможность быть услышанным для нормального человека не менее ценна, чем «бабло». Понимает? Тогда это не фэньё, извиняюсь. Но и с гонорариями проблема. Наипростейшие расчеты показывают, что читателей у нас, у Фантастики, могло быть значительно больше. Если не в десять раз, то в пять-шесть, уж точно.

Итак, в славном 1996-м Фантастика воскресла только лишь затем, чтобы докатиться до фантасни? И все эти десять лет — лишь затянувшаяся история грехопадения?

И опять-таки нет. Если бы все было так просто!

Две пятилетки «новой» Фантастики — два разных этапа ее жизни. Очень, очень разных.

Вспомним!

Первые годы — подъем. Не только чисто количественный, не только урожайный на яркие имена. Формировалось новое отношение к Фантастике, не только изнутри, у верных читателей, но «со стороны». Показателем стало появление целого ряда серьезных литературоведческих работ, справочников, даже энциклопедий. Фантастикой начала интересоваться не только «тусовка», но и настоящие ученые — исследователи литературы. Защищались диссертации, на ряде кафедр истории литературы появилась соответствующая специализация.

Мало? Можно добавить: произведения некоторых наших коллег были включены в школьные списки литературы для внеклассного чтения, по ним писались доклады и рефераты. Их не боялись рекомендовать детям.

Нами перестали пугать детей, задумайтесь, коллеги!

Показателем вполне могли считаться и участившиеся вопли ненавистников Фантастики. Тон проклятий и анафем был таков, что и без эксперта понятно: «эстеты» нас начали бояться. «Боллитра», «дети капитана гранта», почувствовали настоящих конкурентов.

Можно и возразить — это лишь внешний шум, эхо, отражение в кривом зеркале. О книгах бы побольше! Охотно. К концу первой нашей «пятилетки» книги по Фантастике начали приобретать цивилизованный вид. Качественная бумага, качественная обложка, неплохие иллюстрации. Не у всех, не везде, но тенденция была очевидна.

И это не важно? Нет, важно, и очень. Отношение к нашему главному «продукту», к книге и есть отношение к писателям, к Фантастике.

Нас начал уважать работодатель.

Сами книги были разные, и авторы разные, но курс, взятый в год Великого Бума, казался верным и безошибочным. Вслед за поколением-1996 в литературу вступали следующие, от Олега Дивова до «стирателей», жить становилось все лучше, все веселее…

А между тем… Самое время указать на супостатов, что подобное злодею из «Пятнадцатилетнего капитана», подложили под компас железный груз…

Супостатов не было. А если и выискивать их, то исключительно в зеркале.

3

Можно, конечно, кивнуть на Время. И не бед некоторых оснований.

Книги зависят от читателя. Никакая башня не из какой кости не оградит творца от читательских ожиданий. Не обязательны пожелания редактора, и бессвязные реплики в Сети («ацтой!») тоже не нужны. Писатели знают, чувствуют, понимают. Иное дело, какова их готовность к компромиссу с Хроносом. И к какому именно компромиссу.

Но сначала о читателях. Фантасты привыкли писать для тех, кто «ищет странное». Таков был читатель и век, и полвека, и четверть века назад. Образованная молодежь — и те, кто остался молодым в душе. Таких и звала за собой Фантастика — хоть на планету Зеленого Солнца, хоть в парк Юрского периода.

Мы привыкли, но времена быстро менялись. Поколения, выросшие в 90-е, имели уже иные приоритеты. Я не о единицах, я о массе, об общей тенденции. Наука, с которой Фантастика была когда-то неразлучна, стала неинтересна, «приключения мысли» — откровенно скучны. Взамен предлагалась уже опробованная западная модель — фантастика как развлекательное чтиво для домохозяек, бейсболистов и прочих «даунов» из даун-таунов. Антураж ваш (фантастический) — идеи наши («даунские»).

Это и стало неприметной вначале составляющей Бума-1996. Увы, капитал стремится именно к наибольшей прибыли. Искателей «странного» мало, домохозяек и бейсболистов и откровенного «ацтоя» — на порядок больше. Опыт уже имелся, в голодные годы не один из нас был вынужден кропать книжки «на потребу».

Голод кончился, соблазн остался. Поколение «ацтоя» было готово платить.

И что было делать? «Встать бы этаким гремящим скандалистом» (В. В. Маяковский), рубануть: не будем писать макулатуру для дебилов, не продадим родную Фантастику! И что? Одни не продали — другие бы нашлись. И свято место пустым не бывает, а уж денежное!..

К сожалению, нашлись — и одни, и другие, и даже третьи…

Не только в деньгах, конечно, дело, они лишь голозадому фэнью солнце застят. Не бедствовали мы уже, перебились бы как-то. Проблема в том, что аккурат к концу первой нашей «пятилетки» все, и постарше, и молодые, уж высказались сполна. «Стол» опустел. Запас не только рукописей, но даже идей, с которыми мы вступили в Фантастику, по сути, исчерпался. И эпоха сменилась, не станешь же вечно ругать коммунизм и ВТО! А что взамен, о чем-то писать-то? Проблема, тема, подход? С идеалами декохт, с идеями — тоже…

И пошел народ на вольные хлеба.

Не хочется ругаться. Праздник все-таки, юбилей. К стихам тянет,)с одам, к элегиям.

Что ж, можно и так.

Когда наш бренный прах да на погост снесут, Явиться должно будет всем на Страшный суд, Груз книжек волоча, придем в чертог Небесный, Чтоб за дела свои ответ держать нелестный. И вопросит бесстрастный Судия: «Не ты ль, фантаст, был мудрым, как змея, Талантом и уменьем одарен, Учителями славными взращен, Не от души, но только для дохода, Не стал кропать ли «чтиво» для «народа»? Воззрев, что твой доход презренно мал, Не променял ли свой талант на сериал? Ответь, не ты ль Лже-Конану отец, «Икс-файлов» краденых неведомый творец? Свой грех сокрыв под чуждою личиной, Не ты ли стал грядущих бед причиной? Твой путь — для нежной юности указ, Писателям младым ты дал наказ, Не словом, но грехом. Стыда не зная, Рванула за тобой лихая стая. И вот забыт ненужный идеал, Не Аполлон царит, увы — Ваал. Но не вини богов или эпоху, Ты выбрал сам из «хорошо» и «плохо».

Если же прозой… А зачем прозой, и так невесело. В первую нашу «пятилетку» невидимая, но такая ощутимая «планка» Фантастики поднималась вверх. Можно спорить, что считать вершиной — «Эфиопа» Штерна, «Опоздавших к лету» Лазарчука или «Черного Баламута» Олди. Не так важно, главное — вершины были. Они и сейчас есть, но «планка» уже сбита, и сбита давно. Кто больше виновен: Век-Ацтой, пришедший на смену Веку-Волкодаву? Принцы Фантастики, обменявшие первородство на чечевичную похлебку литературной «попсы»? Воспитанная сперва на мексиканской, а после и на отечественной тележвачке публика? Желающие могут ответить сами. Только мало будет их, желающих. Зачем печалиться, если все не так плохо? Праздник, карнавал, фейерверк, веселые личины со ртами до ушей.