"Фантастика 2023-103" Компиляция. Книги 1-14

Он не понимает. Я сама не понимаю, что чувствую, а потому объяснить не в силах.

– Нет проблемы. – Отвожу его руку от своего лица, пристегиваюсь ремнями безопасности. – Поехали. Я ужасно устала.

Глава 44

У Ника и правда большая квартира. В центре города. И, если бы напарник не хотел забрать свой флайер с полицейской парковки, можно было бы дойти пешком.

Задумчиво провожу пальцем по настенному покрытию. Я помогала его выбирать.

И вон ту свинью-копилку на тумбочке подарила я.

И вон на той фотографии в рамке тоже я.

Мне становится не по себе. Это фото с выпускного. Мы с напарником стоим, обнявшись, на крыльце академии. Молодые, счастливые. В парадной форме.

Тот самый день закончился в кровати Ника…

Никогда не видела это фото.

– Не знала, что ты стал сентиментален, – комментирую предмет, привлекший мое внимание.

– А? – Ник растерянно оборачивается ко мне. – А-а-а, – протягивает, понимая, о чем я. – Хороший снимок. Почему бы и нет?

– Не знаю. – Пожимаю плечами. – Если бы я пришла в квартиру к мужчине и увидела у него в прихожей фото с другой женщиной, мне вряд ли бы это понравилось.

Напарник закатывает глаза к потолку.

– Эм, в этой квартире уже два года не было других женщин, – сообщает таким тоном, будто это само собой разумеется.

– Почему?

Ник смотрит на меня так, будто я спрашиваю глупости.

– Янтарная, потому что я работал днем и ночью. Когда я говорил, что всеми силами пытался тебя вернуть, то не преувеличивал.

– Я верю, – отвечаю и отворачиваюсь. Обнимаю себя руками.

Так странно находиться здесь после стольких месяцев. Я была тут миллион раз, но никогда не оставалась на ночь. И вот все мои вещи – в соседней комнате. Вся моя жизнь – на небольшом пятачке квартиры Николаса Валентайна.

– Можно я пойду в душ?

– Зачем ты спрашиваешь?

Потому что я в гостях, а вежливые люди спрашивают, прежде чем что-то сделать на чужой территории.

– Просто так, – откликаюсь и направляюсь в сторону ванной комнаты, местонахождение которой в этой квартире мне прекрасно известно.

– Там чистые полотенца! – кричит Ник мне вслед. – Бери любое! Халат тоже можешь взять!

Не отвечаю. Закрываюсь в ванной.

* * *

– Ты все еще покупаешь тот странный хвойный шампунь?

Выхожу из ванной не раньше чем через час, завернувшись в просторный махровый халат.

Ник сидит за барной стойкой в кухонной зоне, копается в коммуникаторе. Перед ним стоят коробочки с едой на заказ.

– Что сказать? – Пожимает плечом. – Я постоянен в своих пристрастиях. Садись. – Кивает на соседний стул с высокой спинкой. – Еду только привезли.

– Спасибо, – бормочу, взбираясь на стул и пытаясь не запутаться в полах слишком длинного халата.

Ник подпирает кулаком щеку, смотрит пристально.

– Янтарная, что с тобой? – Морщится. – И только не надо говорить, что все нормально. Что не так? Я не экстрасенс, мне нужно объяснять словами.

Тут он не прав. Напарник всегда очень тонко меня чувствует. Малейшие перепады настроения. Вот и сейчас наверняка знает, что что-то не так.

– Не знаю, – говорю правду, открывая ближайшую из коробочек и берясь за вилку. Аппетита нет совсем, но уйти спать прямо сейчас, как мне хочется на самом деле, было бы неправильно. – Я как безрукая. Как инвалид. Полностью завишу от тебя. – Да, пожалуй, вкратце именно так можно описать то, что я сейчас чувствую.

Ник хмурится, не понимает.

– Что в этом плохого? Я тебе что, чужой?

Родной настолько, что, кажется, уже часть меня. Большая часть. А еще одна часть осталась на Пандоре. Что же тогда я? Ничто? Сколько во мне может быть частей?

Качаю головой.

– Я сама себе чужая.

Ковыряюсь вилкой в ароматно пахнущих спагетти. На Птицеферме любой душу бы продал за такое лакомство, а мне кусок в горло не лезет.

– Янтарная, что мне сделать?

Вскидываю на сидящего рядом мужчину глаза. Он даже не притронулся к своей порции.

– Ничего.

Ник скрипит зубами.

– Только не вздумай говорить классическое «дело не в тебе, дело во мне».

Молчу. Что еще мне сказать, если так оно и есть?

Ник идеален – без шуток. Он ведет себя со мной идеально. Возится, поддерживает меня, ни разу не упрекнул ни единым словом.

Мне очень с ним хорошо. Просто прижаться к нему и ни о чем не думать. Раствориться в нем – это и пугает.

Ведь помимо когда-то данного обещания его матери, своих страхов по поводу потери дружбы всегда было и еще кое-что: его идеальность и мое вечное несоответствие.

Я боролась за свое место в этом мире. Билась со своими комплексами, доказывая самой себе, что чего-то стою. Сама. Как личность. И преуспела. На Пандору улетала уверенная в себе женщина. А вернулась… ее третья часть.

Все остальное во мне взращено Птицефермой. И боязнь толпы, и страх перед чужими прикосновениями, и постоянное чувство своей неполноценности, несоответствия окружающему миру.

Что осталось от той Эмбер Николс, которая сидела на этом самом стуле два года назад, попивая вино и обсуждая с напарником очередную неудавшуюся попытку его матери женить своего сына на дочери подруги? Мы ели, пили и смеялись, строя гипотезы, когда же у Колетт Валентайн кончатся подруги и их дочурки. Потому как за десять с лишним лет поток выгодных кандидаток так и не иссяк.

Где та Эмбер? Что во мне осталось от нее и что от Гагары? Вечного аутсайдера, ожидающего, что каждый новый день станет последним?

– У меня нет аппетита, – признаюсь, откладывая столовый прибор. – Покажи, пожалуйста, где мне можно лечь. Я хочу спать. – Встаю со стула.

Ник оборачивается ко мне вполоборота, сверлит взглядом.

– То есть со мной ты больше не спишь?

Я же говорила, что он очень тонко меня чувствует.

Закусываю губу, качаю головой.

Если мы начнем еще и жить вместе как пара, ничего уже нельзя будет остановить. Мы поплывем по течению. Одно дело – на Пандоре и затем во время длительного путешествия домой. И совсем другое – здесь.

Это квартира Ника, но здесь все мои вещи. Мне душно от этого и хочется сбежать.

Понимаю, что он забрал мои пожитки не для того, чтобы привязать меня к себе и отрезать пути к отступлению, а просто потому, что их некуда было деть, а у него имелось место. Я знаю Ника и уверена, что он даже не подумал о двойном дне такого решения. Напарник тогда ведь был даже не уверен, жива ли я до сих пор.

Однако понимание всего этого не лишает меня полного ощущения того, что я в ловушке. Я снова безвольная кукла без права решать за себя. Задыхаюсь.