"Фантастика 2023-123". Компиляция. Книги 1-25

— Голод, — продолжил за меня Чак.

— Верно. И что ты будешь делать, когда в голове нет понятия морали, и тебе некому объяснить, что кушать соседа по капсуле — неэтично? Что делают звери, когда жрать охота?

— Жрут.

— Вот именно. И зачастую себе подобными тоже не брезгуют. Инстинкт он, знаешь ли, сильнее морали.

Чак ничего не ответил. И вообще столь тяжелый разговор повлиял на всех угнетающе. В эфире наступила плотная тишина, которую нарушил голос Ковалева:

— Интересно, а сейчас вместе с вами там есть кто живой?

— Товарищ майор! — рыкнул на него Чак Ноллан, слышавший весь разговор через мой громкоговоритель. — Вот до вашего вопроса я просто боялся этого места, а теперь готов обосраться от страха. А я, между прочим, на войне был. Смерть видел. Сам убивал.

Все посмеялись. Но на самом деле, смех смехом, а ну как набегут голодные каннибалы из числа ранее вылупившихся? А у нас при себе ни плазменных пистолетов, ни генераторов защитных полей. От этой мысли мне тоже стало не по себе, и мы с Чаком, не сговариваясь, ускорились.

К счастью, до точки выхода мы никого так и не встретили. Местом выхода оказалась такая же лестница, как та, которую мы преодолевали, вылезая из бассейна. Заканчивалась она таким же люком, с которым уже имел дело Чак, а потому он полез по лестнице первым и принялся колдовать с электрической схемой питания замка. Я же остался внизу прикрывать его.

С каждой минутой пребывания внизу, среди этих красных капсул с плавающими в них детьми я ощущал, как страх овладевает мной все сильнее. Напряжение росло ежесекундно. Я постоянно оглядывался. Мне начало казаться, что то тут, то там из темноты до меня доносятся шорохи. Где-то чудились шлепки босых ног по бетону. Где-то — тихий вздох.

БАХ! Что-то грохнуло у меня за спиной, и я резко отпрыгнул в сторону, одновременно группируясь и готовясь дать отпор невидимому врагу.

— Док! — послышалось сверху. — Отвертку уронил. Подай, будь другом! Ты чего там улегся? — подсветил меня Чак своим фонарем. — Отвертку, говорю, подай! Мне тяжко слезать.

Я мысленно выругался на Чака, но решил не подавать вида, что мне страшно:

— Не разлегся я, отвертку твою ищу, — как можно небрежнее ответил я и начал ползать в темноте, шаря руками по полу в поисках отвертки. Я примерно представлял, куда она укатилась. Мой нагрудный фонарь уже почти перестал работать, выхватывая из темноты лишь несколько сантиметров.

«Дурак безрукий, — бубнил я себе под нос, шаря руками по полу, — чуть до инфаркта не довел».

— Аааа! Твою мать! — выкрикнул я, нащупав рукой что-то мягкое и теплое. Фонарь на мгновение выхватил из темноты голую грязную ступню, которая после моего выкрика дернулась в сторону от меня.

« Господи, хоть бы показалось!» — взмолился я.

— Что случилось? — крикнул сверху Чак.

Я шикнул ему, приставляя палец к губам.

— У тебя фонарь еще пашет? — зашипел я, пятясь спиной к лестнице.

— Да, — так же шепотом ответил мне Чак, — а что такое?

— Выкрути на полную и посвети передо мной, пожалуйста.

— Батарея же сядет… — начал было ныть Чак, но я процедил сквозь зубы:

— Свети!

Я думал, что момент, когда я задыхался в полной темноте на дне озера, был самым страшным в моей жизни. Ох, как же я тогда ошибался. Узкий длинный луч фонаря Чака, направленный в мою сторону сверху вниз, выхватил в метре от меня стену мертвецки-бледных детей с белыми бельмами вместо зрачков. Абсолютно слепые, они медленно шли в нашу сторону. Сначала я увидел первые ряды — человек десять-пятнадцать. Затем Чак, видимо, проглотивший от страха язык, выкрутил фонарь на полную мощность, и я увидел, что передо мной стоит целая толпа незрячих, тянущих вперед свои руки детей разных возрастов и полов. Лица и тела их были истощенными, кожа да кости, и болезненно бледными. Некоторые из них имели серьезные травмы и кровоподтеки.

Я чуть не подавился подступающим к самому горлу пульсирующим комком. Разумом я понимал, что каждый из них — всего-навсего ребенок. Но вместе они — голодная толпа. А мы тут чужаки.

Спиной я уперся в лестницу и чуть не вскрикнул от неожиданности. Обернулся, и мой фонарь выхватил из темноты еще одну стену детей.

— Чак, — прошипел я, медленно поднимаясь на ноги и взбираясь на первые ступени металлической лестницы, — что угодно делай, но открой этот чертов люк!

Чака долго упрашивать не пришлось. Он вновь убавил свет своего фонаря и принялся ковыряться в механизме.

— Отвертку нашел?

— Ты издеваешься? — прошипел я, стараясь как можно тише подняться выше.

— Ладно, у меня еще есть, — донеслось до меня сверху, и тут мой фонарь окончательно сдох.

Я остался внизу, в кромешной тьме. Страх начал переходить в панику. Я замер, пытаясь унять биение сердца и прислушаться. И услышал я то, что менее всего хотел бы. Я услышал приближающиеся ко мне шаркающие шаги, услышал чье-то дыхание буквально в метре от меня, и тут меня осенило. Если раньше мой фонарь, пусть даже и тускло светивший, мог их отпугивать или даже слепить, то теперь привыкшие к постоянной темноте местные обитатели видели меня, как облупленного. И не только видели, но и слышали, поскольку ботинки от скафандра не могли не издавать громкого клацанья о металл лестницы.

Чирикнула рация, и последовал громкий возглас Ковалева. Я только сейчас понял, что забыл выключить громкую связь:

— Что там у вас, ребята?

И, словно по команде, вся эта толпа детей кинулась на звук, издавая истошный визг. Я изо всех сил начал перебирать руками и ногами по лестнице, уже не видя смысла соблюдать тишину:

— Открывай гребаный люк! — орал я Чаку.

— Я пытаюсь! — кричал в ответ Чак. — Не видно же ничего!

— Герман? Что там у вас творится? — не унимался голос в рации.

Я взглянул наверх и увидел, что фонарь Чака потускнел, уже еле-еле выхватывая из темноты зияющую перед ним дыру с коммуникациями.

— Торопись, Чак!

Моей ноги кто-то коснулся. Я отбрыкнулся, но касание повторилось. Затем еще и еще, все выше и выше. Чьи-то цепкие руки дотягивались уже до моих колен. Я уперся в ноги Чаку и, переместившись на другую сторону лестницы, начал подниматься уже лицом к напарнику. Цепкие руки уже не просто трогали мои ноги, они уже пытались схватить меня за грубый материал скафандра и дергали вниз.

— Чааак! — уже орал я, — они нас сейчас сожрут! Их сотня, не меньше!

— Если ты думаешь, что я сверху увидел меньше твоего, ты ошибаешься! — выпалил мне Чак прямо в лицо трясущимися от страха губами и вновь принялся ковырять незнакомую микросхему. — Сотня? Да ты оптимист! Отбивайся, давай! АААА, они и меня уже хватают!

Я начал колотить темноту ногами, раздавая увесистые пинки настырным хозяевам цепких конечностей. Сбросил одного, второго, третьего, а они все лезли и лезли вверх, издавая странное шипение своими маленькими хищными ртами. Некоторые уже висли на нас, пытаясь подтянуться прямо по штанам скафандров. Чак тоже начал дергать ногами — видимо, по нему тоже ползли. Чувство омерзения вперемешку с животным страхом овладели мной. Мы уже не слышали выкриков обеспокоенного Ковалева. Мы просто отбивались от неминуемой гибели.