"Фантастика 2023-123". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
Наши «градусники» обучали егерей князя Багратиона правильному ведению снайперского огня по противнику. От их меткости и умения поражать наиболее важные цели на поле боя зависело очень многое. Нам надо было уничтожить высаженный на берег британский десант и вывести из строя как можно больше кораблей эскадры Нельсона.
– Надо лишить их хода, – предложил Игорь Михайлов. – Корабли поголовно парусные, следовательно, выведя из строя рангоут и такелаж, мы превратим их линейные корабли и фрегаты в плавучие мишени. Буксировать их шлюпками – это просто нереально. Во-первых, шлюпок не хватит – наверняка большая часть их будет разбита нашей артиллерией во время сражения, а во-вторых, егеря качественно проредят
Сегодня я заглянул в гости к Михаилу Илларионовичу Кутузову. Он давно уже приглашал зайти к нему в дом на набережной Невы, которая уже в наше имя станет носить имя Кутузова. Этот дом он купил два с лишним года назад у вдовы камергера Зотова. Сейчас тут расположилось все его большое семейство – супруга Екатерина Ильинична и четыре незамужние дочери. Старшая дочь – Прасковья – была замужем за Матвеем Федоровичем Толстым и жила отдельно от родителей.
Супруга Кутузова считалась хлебосольной хозяйкой. Она была умна и, если судить по ее переписке с мужем, часто давала ему толковые советы. К тому же она была вхожа к первым лицам государства, и даже император Павел, оценив ум и такт Екатерины Ильиничны, наградил ее одним из высших орденов Российской империи – орденом Святой Екатерины.
Видимо, Михаил Илларионович кое-что рассказал жене о моей скромной персоне. Она время от времени бросала на меня откровенно любопытные взгляды, а один раз даже вроде собралась меня о чем-то спросить, но, похоже, передумала, заметив укоризненное выражение на лице мужа.
А дочери Кутузова вели себя непосредственно, особенно младшенькие – тринадцатилетняя Екатерина и двенадцатилетняя Дарья. Старшие же – по возрасту уже невесты – вежливо поздоровались со мной и чинно уселись за стол.
Разговор во время трапезы был чисто светским, то есть половина фраз произносилась по-французски, и я по незнанию языка не мог поддерживать его. Заметив смущение на моем лице, Михаил Илларионович негромко произнес еще одну фразу по-французски, после чего все присутствующие перешли на русский.
Когда хозяйка дома начала расспрашивать меня о моей биографии и семье, я немного замялся. Правду им рассказать я не мог, а врать не хотелось. Почувствовав некоторое напряжение в моих словах, Михаил Илларионович ловко сумел сменить тему разговора и начал рассказывать различные смешные истории. Кутузов был прекрасным рассказчиком. Он умело менял голос и тембр, в зависимости от слов, которые произносил тот или иной участник событий. Если бы он не был полководцем и политиком, то из него получился бы прекрасный актер.
Я же, в свою очередь, рассказал несколько более-менее приличных анекдотов о поручике Ржевском. Кутузов, Екатерина Ильинична и дочери хохотали до упаду. Хотя, как мне показалось, некоторые анекдоты хозяину дома были известны. Вдоволь насмеявшись, Михаил Илларионович неожиданно стал серьезным и, бросив на стол салфетку, предложил мне пройти в его кабинет, чтобы поговорить там о некоторых, чисто военных делах.
– Василий Васильевич, – сказал Кутузов, – я долго думал о том, что вы рассказали мне несколько дней назад. И вот к чему я пришел… Вы – не от мира сего. Да, вы говорите по-русски, но не так, как говорим мы. Но вы не иностранцы. Вы русские – в этом я ничуть не сомневаюсь.
Вы знаете о нас все, но в то же время вы раньше никогда не жили в России. Да, возможно, что среди вас есть ясновидящие, но не все же вы поголовно можете предсказывать будущее.
Как-то раз вы сказали, что прибыли из каких-то заморских провинций ордена Святого Иоанна Иерусалимского. Но большинство приоров ордена или французы, или прекрасно говорят
по-французски. Вы же не можете говорить на этом языке. Это тоже очень странно…– И что вы решили? – с интересом спросил я. – Кто же мы такие, по-вашему?
Кутузов взял со стола чистый полотняный платок и промокнул им свой слезящийся правый глаз. Потом он внимательно посмотрел на меня.
– Василий Васильевич, я пришел к выводу, что всеми вашими знаниями и удивительными устройствами, о которых никто никогда даже не слышал, могут обладать лишь люди, пришедшие в наш мир из будущего. Скажите мне – прав я или неправ?
«Ай да Кутузов! Ай да сукин сын! – подумал я. – С минимальным объемом информации он сумел-таки докопаться до истины. И что с ним теперь делать-то?»
Уйти в полную несознанку и продолжать упрямо отрицать очевидное? Это по крайней мере глупо. Тем более что такой человек, как Кутузов, сразу же почувствует это и перестанет нам доверять. А это плохо – очень плохо… Ведь доверие такого человека многого стоит.
Рассказать ему все о нас? Ну, что ж, рано или поздно тайна нашего появления в этом мире станет секретом Полишинеля. Сам ли император проболтается, расскажут ли о нашем явлении всему честному народу на берегу Невы у Арсенала молодцы-конногвардейцы, подслушают ли разговоры наших бойцов из «Града» слуги и лакеи – в общем, так или иначе разговоры о нашем иновременном происхождении начнутся. И как там у Пушкина: «И никому не сказала ни одного слова, кроме как попадье, и то потому только, что корова ее ходила еще в степи и могла быть захвачена злодеями».
Так что будет лучше, если я продемонстрирую Кутузову наше доверие и расскажу ему о нас всё…
– Скажите, Михаил Илларионович, какое имя вам дали в Регенсбурге, когда вы в 1779 году вступили в масонскую ложу «К трем ключам»? Если я не ошибаюсь – Зеленеющий Лавр?
Услышав сказанное мною, Кутузов невольно побледнел.
– Как, вы знаете и это? – воскликнул он. – Значит, вы и в самом деле из будущего?
– Да, Михаил Илларионович, – ответил я, – мы из XXI века. Только не спрашивайте меня, как мы попали к вам, нашим предкам. Видимо, тот, кто послал нас сюда, – я поискал глазами на стене кутузовского кабинета икону и, увидев лик Спасителя, перекрестился, – решил спасти и государя, и Россию, которой грозили страшные и кровавые испытания.
И вот мы здесь. Императора Павла Петровича мы уже спасли – в нашей истории заговорщики зверски убили его в ночь с 11 на 12 марта. Что же касается России – с вашего позволения, я расскажу вам обо всем подробно чуть позже. А пока мне хочется попросить вас, Михаил Илларионович, лишь об одном – не рассказывать больше никому о тайне нашего появления у вас. Можете ли вы дать мне слово, что никому не расскажете о том, что вы сейчас узнали?
Кутузов, внимательно слушавший меня, кивнул:
– Я даю вам честное слово…
16 (28) марта 1801 года. Франция. Мальмезонский дворец.
Наполеон Бонапарт, Первый консул, пока еще не император
Новость, которую сегодня утром сообщил мне министр полиции Жозеф Фуше, обрадовала меня. Этот бывший якобинец и изрядный мерзавец выполнял некоторые мои весьма деликатные поручения и имел агентов во многих странах Европы. Один из них и сообщил Фуше, что в Петербурге группа гвардейских офицеров намеревалась свергнуть и убить русского императора Павла. Но у того, похоже, тоже был свой Фуше, и планы заговорщиков провалились. Главари угодили в «русскую Бастилию» – Петропавловскую крепость, прочие же повинились перед царем и, возможно, получат прощение, хотя на их карьере, судя по всему, можно будет поставить крест.