"Фантастика 2023-123". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
После этого фиаско фройляйн Дарья предложила мне подождать с учебой до следующего года. Нет уж, дудки! Мой отец потерял бы ко мне всякое уважение, узнав, что я позорно испугался трудностей и отказался от тренировок. И тем более, что меня побила девушка, пусть она и постарше меня. Вот только мне не очень хотелось бы стать обузой для других…
Особенно обидно, что я – целый генерал, но на деле оказался намного хуже многих рядовых егерей. Командир «пятнистых», подполковник Баринов, спросил у меня перед началом тренировок, слышал ли я про прославленного генерала Суворова. Я ответил, что, конечно, да, мне много довелось слышать про русского генералиссимуса, не проигравшего ни одного сражения. Но я не знал, что начинал он не как офицер – или даже генерал, как я, – а прошел по всем ступеням воинской службы. Ведь его, как недоросля,
– Евгений, поверьте мне, вы станете очень неплохим генералом. И вы правы – начинать службу лучше с азов. В том числе и для того, чтобы понимать последствия того или иного приказа. Ведь солдаты – не куклы и не «механизм, артикулом предусмотренный», а такой же человек, как вы или я.
– Так точно, господин подполковник! – браво ответствовал я, причем по-русски. – Я буду все, что нужно, делать. Я надеюсь хороший солдат стать, потом хороший офицер, чтобы в конце хороший генерал быть!
Конечно, я сделал ряд ошибок – мне вспомнились уроки герра Сапожникова про построение предложения в русском языке, а также о том, чем он отличается от языка немецкого. Но Баринов лишь улыбнулся и добавил, на этот раз тоже по-русски:
– Евгений, я верю, что вы сможете. Главное, старательно тренируйтесь и не отчаивайтесь. Помните слова Суворова: «Возьми себе в образец героя древних времен, наблюдай его, иди за ним вслед, поравняйся, обгони – слава тебе!»
Даже после тренировок, изнемогая от усталости, я снова и снова пытался повторить то, чему нас учили. Но увы, хоть мне и казалось, что я чему-то и научился, но и егеря, и фройляйн Дарья были все время на голову выше меня. И не только в буквальном смысле.
Но труднее всего оказались даже не тренировки, которые, как правило, начинаются сразу после рассвета, вне зависимости от погоды – и в снег, и в дождь, и даже иногда при начавшем уже припекать весеннем солнце. По окончании практической части нам полагалась пятнадцатиминутная передышка. Затем нас делили на несколько отрядов, каждый раз по-разному. Их разводили по разным частям полигона, и они должны были «сражаться» – примерно так же, как нам в самом начале занятий показали инструкторы. Все, казалось бы, просто – мы занимаем разные позиции, затем пытаемся найти и «убить» наших противников. Находящиеся в разных точках инструкторы наблюдают за нами и сигналят, когда, по их мнению, кто-нибудь застрелил одного из своих «врагов». Для этого нужно прицелиться в правильную точку и вовремя нажать курок. Да, и потом «перезарядиться» – то есть сделать вид, что заряжаешь свой штуцер.
В первый раз мы с фройляйн Дарьей оказались в разных командах, и она меня «застрелила» через минуту после начала «боя» – просто выцелила меня на бегу. Кстати, она оказалась одной из немногих, кто «дожил» до конца поединка. Увидев выражение моего лица, она о чем-то переговорила с инструкторами, и мы теперь либо были в одной команде, либо не сражались друг с другом. Но я еще ни разу не закончил боя «живым». То меня «подстреливают» на бегу, то когда я ползу, то даже в укрытии… А других я только два или три раза смог поймать в прицел – и «выстрелил» метко всего один раз – вчера. Я, конечно, обрадовался, но сегодня мой зад опять сбивает рейки… Как обидно!
После упражнения, когда я сидел, стараясь не заплакать, ко мне подошел подполковник Баринов и сказал:
– Знаете, Евгений, вы новичок в этом деле, поэтому не обижайтесь, что у вас пока еще не все получается. Другие-то в армии служат уже много лет.
– А фройляйн Дарья?
– Она в армии не служила, но ее тренировал герр Сапожников. Кстати, он пообещал и с вами позаниматься, когда Дарья ему скажет, что вы готовы. Впрочем, Дарья еще много в пейнтбол играла – это как наши военные игры, разве что стреляют там по-настоящему – шариками с краской из специальных ружей. И если в кого такой шарик и попадет, то сразу видно.
– Вот видите… А я ни во что подобное не играл.
– Не тушуйтесь, прогресс у вас налицо. Сравнить вас сегодняшнего с тем, кого я увидел в начале, – это как небо и земля.
– Правда?
–
Поверьте, я бы не стал вам льстить – это не в моих правилах. Если бы я решил, что вы не справитесь, я бы уже послал вас домой. А что тяжело… Генералиссимус Суворов написал замечательную книгу «Наука побеждать». Я попрошу, чтобы ее вам подарили, когда вы выучите русский. Но одно из его изречений вам стоит помнить всегда.– Попробую выучить…
– А оно очень короткое, но емкое. Гласит оно: «Легко в учении – тяжело в походе, тяжело в учении – легко в походе».
– А в бою тоже легко?
– В бою всегда тяжело, – вздохнул Баринов. – Бой – это тяжелый солдатский труд, пот и кровь. Но вот еще одно изречение Суворова: «Как бы плохо ни приходилось, никогда не отчаивайся, держись, пока силы есть!»
18 (30) марта 1801 года. Якорная стоянка у острова Гвеен в 22 милях от Копенгагена. Борт 74-пушечного корабля Его Величества «Элефант».
Вице-адмирал Горацио Нельсон
Вот и сделаны наконец первые выстрелы в нашей кампании на Балтике. Британские корабли с громом пушечной пальбы и в пороховом дыму прошли мимо датской крепости Кронборг и встали на якорь, готовясь к решающей атаке на датские корабли и береговые батареи, прикрывающие подступы к Копенгагену.
Ранним утром наша эскадра, поймав парусами ровный норд-норд-вест, выстроилась в линию баталии и двинулась на прорыв. Я перебрался с тяжелого и имеющего большую осадку трехдечного «Сент-Джорджа» на более легкий и имеющий меньшую осадку «Элефант». Он и стал флагманским кораблем авангарда. Центр возглавил адмирал Паркер на флагманском 98-пушечном корабле «Лондон», а арьергардом командовал контр-адмирал Грэвс на 74-пушечном корабле «Дифайянс».
Вчера вечером я направил к Кронборгу отряд капитана Моррея на корабле «Эдгар». В состав отряда вошли бомбардирские суда и канонерские лодки. Они должны были еще засветло занять позицию к северу от датской крепости и, после того, как со стен Кронборга раздастся первый выстрел, открыть огонь и подавить береговые батареи противника.
Сказать честно, я сильно рисковал – ведь если бы по нам открыли огонь и датчане, и шведы, вся наша эскадра получила бы сильные повреждения. Но мистер Ванситтар сообщил мне, что можно свободно подойти к шведскому берегу, не опасаясь получить оттуда залп из тяжелых береговых орудий. У шведов их там просто не было. Потому, перед тем как начать движение, я приказал подойти к шведскому берегу настолько близко, насколько позволяли глубины. «Пусть ваши корабли при этом будут задевать реями о скалы», – приказал я. Таким образом, мы оказались далеко от датской крепости, и ядра ее пушек просто не долетали до нас.
Мы сделали несколько залпов по Кронборгу, после чего, увидев, что мы находимся на безопасном расстоянии, прекратили огонь. Впрочем, не обошлось без потерь – на 50-пушечном корабле «Изис» разорвало 24-фунтовое орудие, в результате чего семь человек было убито и ранено. Но мы прорвались и в самое ближайшее время намерены атаковать Копенгаген.
Несомненно, что грохот выстрелов был услышан в датской столице, и ни о какой внезапности уже не могло быть и речи. Поэтому адмирал Паркер собрал нас, командующих отрядами, на своем флагманском корабле «Лондон», чтобы еще раз обсудить план предстоящего сражения.
На столе Паркера лежала карта пролива, который мы должны были форсировать. У Копенгагена пролив значительно расширился – расстояние от датского берега до города Мальмё на шведском берегу составляло 15 миль. Примерно посередине пролива лежал остров Сальтгольм. Пролив фактически делился им на две части. Один – от шведского берега до острова Сальтгольм, второй – прилегающий к Копенгагену. Этот пролив, в свою очередь, разделялся на две части песчаной банкой, именуемой Миддель-Грунд, длина которой была три мили. Глубины вдоль этой банки малы, и крупные корабли, подходящие к ее границе, рисковали сесть на мель. Западный проход, примыкающий непосредственно к Копенгагену, назывался Королевским фарватером. Он считался пригодным для всех кораблей, даже тех, кто имел большую осадку. Другой проход, восточный, назывался Большим или Голландским фарватером. Он тоже был вполне судоходен даже для самых больших кораблей. Помимо мелей, в проливе имелось сильное течение, которое значительно осложняло проход кораблей через пролив.