"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Повешенную паузу заполнила «жужа»:
— Не здесь… со мной… неотлучно… придумай…
Потянув картинно носом, я поморщилась.
— Все-то у вас, ваше превосходительство, не по-людски, а, напротив, по-чародейски. Сызнова магичите?
— И в мыслях не имел!
Изобразив недоверие, обратила взгляд к Давилову, тот растерянно пожал плечами. Я посмотрела на Гриню, всхлипнула, вздохнула:
— Евсей Харитонович, кроватку мне походную, пожалуй, в казематах установите, в тех апартаментах, что для себя господин Крестовский облюбовал. Потому как зловредные колдунства проще у источника оных пресекать, означенный источник неустанно контролируя.
—
Мои брови удивленно поползли вверх. Начальство мои паразитные слова использует? Приятно. От приятности этой я даже слегка покраснела, только румянец мой с цветом лика коллежского регистратора Давилова ни в какое сравнение не шел. Я даже подумала, ни апоплексия ли нежданная со служивым приключилась. Но обошлось. Евсей Харитонович утер рукавом глаза и промолвил умильно:
— Какое самопожертвование вы, ваше высокоблагородие, в любви выказываете. Ради господина Волкова на огромные жертвы согласны. Вот она, женщина наша берендийская, ни людей не устрашится, ни молвы, ни чародейства опасного.
Сокрушенный этими моими качествами, Крестовский пробормотал:
— Надеюсь, после пробуждения вашего жениха, Попович, от вашего общества я буду избавлен.
— Уж будьте уверены. — Гордо подняв подбородок, я пошла к выходу, уже у порога запоздало послав спящему красавцу воздушный поцелуй. — Следуйте за мною, ваше превосходительство, у нас труп, возможно, убийство.
Никогда еще на вторых ролях при мне не было столь солидного и чиновного господина. Семен помощника отыгрывал с несколько преувеличенной, на мой вкус, покорностью. Шел в полушаге за плечом, приноравливаясь, оттеснял зевак, а когда очутились мы в присутственной зале, сдернул со стола папочку-планшет с карандашиком, чтоб лично вести протокол. Это вовсе оказалось лишним, нужный формуляр уже заполнил Старунов, он же отпаивал сейчас лежащего на кресле адвоката.
— Ваше превосходительство! — Хрущ взболтнул в воздухе ногами. — Уж будьте…
— Андрон Ипатьевич, голубчик, — шеф полюбовался формуляром, — что ж вы так убиваетесь, вы же так…
Я подумала, он скажет «не убьетесь», но Семен ласково подул на чернильные строчки и заканчивать не стал.
Пришлось говорить мне:
— Это дело под моим началом, господин Хрущ. Не возражать! Мы с Семеном Аристарховичем напарники, у нас принято ролями время от времени меняться для лучшего службы несения.
Крестовский новоизобретенному обычаю не удивился, кивнул:
— Именно так. Посему, голубчик, в терем Бобруйских ступайте, передайте вдове и сироткам наши искренние соболезнования. Да велите строго-настрого тела не трогать и никого из дома не выпускать.
— А когда…
— Завтра, голубчик, все завтра. — Семен зевнул. — Мы, приказные чиновники, тоже люди, а не болваны железные, нам отдых требуется. У вас же, — он ткнул пальцем в протокол, — злодейство обычное, и преступник даже схвачен. Утром, на свежую голову… Хотя, ежели надворная советница желает немедленно осмотр произвести, возражать не буду. Но без меня, господа, простите.
Крестовский пошевелил в воздухе пальцами, я картинно принюхалась, глядя со значением на Давилова.
— Воздержусь.
Выпроваживали адвоката толпою. Он возражал, лез драться, плакал, а после, уже за порогом, затянул печальную протяжную песню.
— Водкой я его лечил, — признался Старунов, — вот и развезло. Вы, ваше высокоблагородие, водочный дух унюхали?
— Евангелина Романовна, — объяснил Семен дружелюбно, — носом чародейства осязает.
Такой бесценный талант. А что там с кроватью? Ложе с посторонней мне барышней я делить не намерен.Зевок он прикрыл ладонью, кольцо его блеснуло, я подняла руку с ответным блеском.
— И не мечтайте даже, ваше превосходительство, при моем женихе…
Давилов возбужденно шептал на ухо Ивану, объясняя непростую ситуацию. Я посмотрела на Семена.
— Молодец, — сказала «жужа», — до камеры продержись.
И сразу после, дуэтом с баритоном Крестовского:
— Позвольте ручку, барышня Попович, перстень ваш обручальный посмотреть.
Ладонь мою взяли, потискали, провели большим пальцем по жилке на запястье… От ласки я обычно расслабленно млела, поэтому поспешила отдернуть руку.
— Полюбовались?
— Это гербовый перстень.
— Знаю.
Подчиненные удалились тихонько, вскоре за стеной послышался шум передвигаемой мебели.
— Ты ранена? — сказала «жужа». — Если да, кивни.
Я отрицательно покачала головой.
— Григорий Ильич аристократ…
— Кровь твоя? На подоле.
Опять покачала головой.
— …древнего боярского рода.
— Великолепная партия для Вольской бесприданницы, — присоединился Крестовский.
— Не завидуйте, будет и вам пара по уму и сердцу. — Кольцо его покоя мне не давало, поэтому добавила: — Или — ах! — нашлась богатая вдовушка столичному чиновнику под стать?
Давилов со Старуновым протащили через залу какие-то палки.
— Геля… — Артефактик интонаций не предавал, так что вполне может быть, «Геля» было с вопросом. — Ты ревнуешь…
Я кивнула и встретила восторг в сапфировых глазах чародея.
— Девочка… Любимая…
Как же мне в этот момент стало стыдно. Он верен мне, Семушка мой львиногривый, а я… Эх, я!
В камеру нас с Крестовским сопровождали, как какую-нибудь королевскую чету в первую брачную ночь, коллежский регистратор с письмоводителем. Семен пропустил меня вперед, пожелал служивым сладких снов, закрыл дверь, задвинул в пазы новый внутренний засов и, обернувшись ко мне с улыбкой, протянул раскрытую ладонь.
Положив в нее «жужу», я отшатнулась от объятий, попятилась, дождалась, пока чародей приладит себе артефакт и четко проартикулировала:
— Ты прежде знать должен. Волков… я с ним целовалась… и ночь провела даже… и… прости…
— Располагайтесь, Евангелина Романовна, — сказал Семен с абсолютно каменным лицом, толкнул меня к постели, сел рядом и, повернувшись вполоборота, вернул «жужу» мне.
— Почему кровь? С кем ты сражалась?
Артефакт сызнова сменил носителя. Так мы и говорили, в полной тишине обмениваясь «жужей». Я рассказала о подсмотренном на перроне разговоре, о крысе-Федоре, о покалеченном мною корнете, показала дудочку. Он похвалил, сказал, что весь город напичкан какими-то следящими артефактами, природу которых он до конца не понял, но она явно не человеческая, а навья.
— Нас могут видеть? — испугалась я.
— Здесь — нет. — Семен кивнул на стол. — Всевидящее око. Блохин прекрасно этот фокус использовать придумал. Слышать могут, кажется, везде.
— Это плохо.
— Ну давай теперь над этим сокрушаться. Зачем ты вернулась?
— Потому что сыскарь и твой друг. Спину прикрою, если нужно.
— Понятно. Тянем время и ждем нападения. Убийство купца… вовремя как, будь я склонен к сочинительству, непременно бы злую направляющую руку в этом увидал. Нет, Геля. Бобруйский абсолютно с нашим делом не связан.