"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Нас с Эльдаром начальство к уничтожению навьих артефактов определило. Хорошая работа, вещественная, жарко только в литейной. Собиралась сначала, между делом, к ковке гнумьего своего кольца приступить, но передумала. Волковский перстень до сих пор красовался на безымянном пальце, при нем женихаться с Семеном было неловко. Ничего, в Мокошь-граде выкую перфектно.
— Дворец целый! — присвистнул Мамаев, когда наша коляска въехала в ворота на Гильдейской улице.
— В котором богатые невесты обитают.
Лакей проводил нас в кабинет к Марии Гавриловне, та поднялась из-за стола,
— В крепость его пока переводят, а после, скорее всего, казнят, слишком много на нем преступлений. Разумеется, на родственниках его приговор не отразится, все имущественные и прочие привилегии при них останутся.
— Невероятная удача для родственников, — сказала Мария Гавриловна равнодушно, погладила животик и широко улыбнулась. — Мы с Андроном Ипатьевичем обручились в ту страшную ночь, когда упыри в городе хозяйничали, через неделю свадьба.
Мы с Мамаевым невесту поздравили, а когда покидали кабинет, я заметила, как она бросает в горящий камин лист бумаги. И даже когда от жара он искорежился и развернулся, усмотрела лиловые казенные печати брачного свидетельства. Значит, Маня решила жизнь с чистого листа начать. Пусть счастлива будет, пусть ребеночка здорового родит, маленького Хрущика, который и знать не будет, каким поганцем его настоящий отец оказался.
— Чего загрустила? — спросил Эльдар, когда мы, сопровождаемые горничной, поднимались на второй этаж.
— Стыдно, — призналась я шепотом. — И перед Волковым за трость сгоревшую, и перед Нютой. Эх…
— Да наколдуют твоему Грине новую палицу, лучше прежней, не кручинься. Я отсюда волшбу чую не нашу, чужеродную.
Григорий Ильич почивал, Анна Гавриловна вышивала, устроившись в креслице подле кровати.
— Евангелина Романовна, — подняла от пялец голубые глаза, поглядела на Эльдара без интереса.
Тот представился с поклоном, похвалил вышивку, подошел к спящему.
— Будьте любезны, барышни, меня ненадолго наедине с господином коллежским асессором оставить.
— Зачем? — встревожилась Нюта.
— Для тщательного чародейского осмотра, — ответил Мамаев строго, — с полным заголением. Не для невинных девичьих взоров зрелище.
Для Анны Гавриловны телесных тайн в Грине, кажется, давненько уже не было, но меня она решила от них уберечь, пригласила в смежную горенку. Она как раз была оборудована для рукоделья, и свет хороший, яркий из большого окна, и столик с нитяными коробочками. Мы присели на стулья, Нюта прислушивалась к доносящимся из-за двери звукам. Мамаев двигал мебель, звякал чем-то стеклянно, бормотал с завываниями, изображая волшбу.
— Простите, — проговорила я покаянно, — дорогая Анна Гавриловна, за обман мой подлый. Мне очень нужно было, чтоб вы в доме оставались, когда…
Голубые очи барышни посветлели, будто затянутые льдом, она фыркнула:
— Ты чего вообще сюда явилась, Попович? Не извиняться ведь? Грегори забрать хочешь?
— Куда забрать?
— Получается, когда ты
с другими мужиками по подземельям скакала, не нужен он тебе был, а теперь вспомнила? Воображаешь, я в лепет твой поверю? Скажешь, Григорий Ильич не интересовался мною нисколько?Ответила я честно, но осторожно подбирая слова:
— Разговора о тебе с Волковым у меня не было.
— Вот и молчи! Нравлюсь я ему, точно знаю, сердцем.
— Но…
— Никаких но! Ступай, и басурманина своего забирай, Грегори тебе не отдам. Притвора! Ах, простите-извините! Да, если бы какой другой барышне Григорий Ильич колечко на палец надел… — Глазки Нюты затуманились, лед в них моментально растаял, сменившись поволокою.
— Точно! — Я хлопнула себя по лбу. — Мне же еще перстень вернуть надобно. Одно скажи: зла на меня не держишь?
— Прощение от меня, Попович, получишь сразу после того, — она повела головой в сторону спальни, — как перестанешь ты невестою Грегори называться.
— Перфектно! — поднявшись со стула, я дернула ручку двери. — Вы закончили осмотр, Эльдар Давидович?
Мамаев быстро накрыл спящего одеялом до самого подбородка.
— Да. Господин Волков в здравии пребывает, связь с чародейским кругом, который его пользует, мощна и беспрерывна. Покой, неподвижность, и месяца через полтора, самое позднее два, пробудится коллежский асессор с новехоньким мудреным артефактом.
— Благодарю. — Четким строевым шагом я пересекла комнату, взяла левой ладонью безымянный палец правой, кольцо сидело как влитое, и скороговоркой забормотала: — Я, Евангелина Попович, дворянского звания, желаю помолвку с Григорием Ильичом Волковым немедленно расторгнуть.
Кольцо не двигалось. Нюта обогнула остов кровати, уставилась на меня требовательно. Я посмотрела на Эльдара, тот шевельнул бровями: продолжай.
— Расторгнуть по причине того, что была она понарошечной. — Ободок держался, сниматься не желал. — Другому мое сердце отдано… Значит, на мне вина? Точно! Так как именно я, Евангелина Попович, инициатором разрыва выступаю, в отступное даю…
Тут я смешалась. Что дать? Дырку от бублика? Ерунда. Гриня, конечно, тот еще прохвост, но и я не ангел безгрешный, использовала мужика по-всякому, трости лишила. Нет, не я ее брала, не я в огонь совала, но косвенное касательство имела.
— Значит так, Гриня, ежели слышишь меня сейчас, прости, в компенсацию клянусь дать все, о чем попросишь.
Говорила я, продолжая тянуть перстень с пальца, потому, когда он соскользнул, левая рука описала полукруг, и золотой ободок упал на одеяло, покатился по ткани, упал на ковер к ногам Анны Гавриловны.
— Зря, — шепнул Эльдар, — опасный выкуп ты назначила.
— Какой в голову пришел.
Нюта присела, а когда разогнулась, перстень с сапфиром уже украшал ее безымянный пальчик. Экая барышня скорая.
— Два месяца? — спросила она нараспев, оглаживая одеяльце на Грининой груди. — До травня?
Мамаев взял меня за локоть:
— Ну, раз Григорий Ильич под присмотром и в здравии, чародейский сыск откланивается.
— При условии, что Анна Гавриловна от себя мне прощение даровала, — отвлекла я барышню от ощупываний жениха.