"Фантастика 2023-171". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
— Меч могу держать. И еще чего–нибудь вспомню.
— Из беглых?
— Нет, рабом не был. Клейма нет.
— Ладно, погрейся немного.
Убивать сразу не стали — уже хорошо. Золото он спрятал под дном телеги — просто так его не найти. А что еще с него взять? Лошадь? Это они всегда могут отобрать. Меч? Вроде, у них и свои есть. Был еще серебряный череп, но тот лежал на дне мешка с тряпьем.
К нему на телегу сели двое, один правил лошадью. Ехали совсем недолго, остановившись у подножья большой возвышенности. Даже в наступившей вечерней темноте было видно, насколько она крутая. Слезли, показали место, куда поставить лошадь — навес не очень большой, но со стороны дороги незаметный. После повели Хитреца, нагруженного своими тюками вверх по тропинке.
— А зачем
Появившийся следом за ним старший кивнул Хитрецу головой в сторону костра. Тот понял, сбросил тюки в сторону, расстегнул вымокшую насквозь накидку, снял сырую рубашку. Затем полез в один из мешков, в тот, в котором лежали старые его вещи. Демонстративно перебрал их, как бы показывая, что поживиться у него особенно нечем. Выбрал рубашку покрепче, надел ее. То же самое проделал со штанами. После присел с краю костра рядом с живительным теплом.
Потом снова встал и взял уже другой мешок. И снова прилюдно копался в нем, показывая незамысловатый скарб. Хитрец не зря получил такое прозвище. Другой на его месте набил бы в мешки вещи подороже, и лежал бы с пробитым горлом где–нибудь у подножья горы. А так все обитатели пещеры видели, что брать у него особенно нечего. Разве что лошадь, да меч.
Хитрец, перестав копаться в мешке, достал из него кусок сырого хлеба, почти расползавшегося в его руках, и кусок вяленого мяса.
— Не желаете, люди добрые, присоединиться? Только с хлебом у меня незадача вышла — отсырел. А мясо? Что с ним сделается? Разве что стухнет, но вроде еще ничего, — Хитрец понюхал кусок и вопросительно посмотрел на людей.
— И куда ты путь держишь?
— А туда, где меня еще не было. Хочу где–нибудь остановиться. Найти добрых людей, глядишь, и сам им сгожусь.
— У нас хочешь остаться?
— Можно и у вас, если не прогоните.
— Мы старатели и у нас закон для всех. Первые три года работать на одного из нас. Будем платить. Плата будет с того, что соберешь. Через три года можешь сам работать на себя.
— Что собираете–то?
— Травку, милый, травку.
Э, да они собирают траву забвений! Ее еще называют странным словом… хачху! Редкая травка. Даже он, главный в воровском мире Гендована, не держал ее в руках, только слышал. На этой травке можно озолотиться, если знать, где она растет. Эти, выходит, знали. И денежки у них водятся, раз такую дорогую травку собирают. Это не оборванцы, готовые перерезать горло из–за позеленелой медянки. И его убивать им незачем. Наоборот, он им еще сгодится. Лишний меч в таких делах, что у них, не помешает. И словно прочитав его мысли, старший ватаги старателей спросил:
— Мечом хорошо владеешь?
— Не воин. Но махать могу. Вроде как получалось, но с воином один на один не сладить.
— И то хорошо.
За несколько дней, пока шли дожди, Хитрец перезнакомился со всеми членами ватаги, узнал где и как добывают хачху. Оказывается это листья кустарника, выше роста человека. В начале лета на кустарниках уже появляются красные ягоды с семенами. Вот эти семена и высаживают в тенистом месте не позднее конца июля. Если позже, то в сезон дождей семена или только–только появившиеся ростки вымоют потоки воды. Когда побеги хачху вырастут по человеческое колено, то их пересаживают в мягкую почву под яркое солнце. Обычно бывает три сезона сбора листьев. Самый обильный — по окончании сезона дождей, а дожди должны уже скоро закончиться. Еще собирают листья в середине зимы и в конце весны. Зима в этих местах теплая, даже на склонах гор снега не бывает. Постоянно дуют с моря теплые южные ветра, одним словом, раздолье для растений.
Там, в долине, куда уходила правая развилка дороги, живут крестьяне, постоянно бегущие в поисках лучшей доли с севера и востока. Селятся на плодородных землях, успевают собрать пару урожаев, кому–то удается и больше. Но места здесь опасные.
И хотя кровожадных орков, как на севере нет, и эльфы не покидают Дикий Лес, зато водится много разбойного люда. Есть охотники за рабами, есть просто дикие лесные жители.— Как дикие орки?
— Нет, просто дикие. Живут в южных лесах, где нет эльфов, ходят нагишом, и нападают на селения земледельцев. Разоряют, забирают всю живность, зерно, овощи, а людей убивают, срезают кожу головы вместе с волосами. Зато тех, у кого волосы хорошо выбриты, не трогают, брезгуют. Говорят, что обычай брить головы у свободных людей пошел именно отсюда. Вон как ты зарос. Не ленись чаще брить голову, целее будешь. И про меч не забывай. У этих диких только топорики, да ножи. Но учти, они мастерски кидают веревочные петли. Смотри в оба, не зевай. Но сюда они редко забираются, больше по долине рыскают. Здесь другая опасность. Отряды аристократов.
— А этим чего надо?
— Того же, чего и нам. Хачху. Сами не сажают, а только забирают. Да еще и вытоптать норовят. Не нарочно, конечно. Но им–то что? Собрать побольше листьев и обратно ехать. Вроде как из самого Лоэрна приезжают.
— А местные, которые из Лакаска, тоже бывают?
— Эти, вроде, нет. Правда, появлялись тут как–то, но ни с чем и уехали. Не знают, где растет, всё по низине рыскали, думали там.
— И когда можно ждать этих, из Лоэрна?
— А вот считай: через седьмицу дожди закончатся, еще за седьмицу пообсохнет всё, листья соком нальются, можно и собирать. А эти в дождь не поедут, пока доберутся, с седьмицу, чаще две, времени у нас есть.
— Так вы всё оберете, что этим достанется?
— Достанется, не переживай. Мы же не всё обираем. Часть им оставляем.
— А зачем?
— А затем, что если всё оберем, то сюда через несколько месяцев не десяток приедет, а пару сотен солдат нагонят. Каждый камешек проверят, в каждую норку заглянут. Понял, зачем оставляем и почему седьмицу ждем после дождей, чтобы следов не было?
— Теперь понял.
Через седьмицу, действительно, дожди кончились. Старший ватаги приказал Хитрецу запрягать его лошадь и ехать с двумя старателями в долину за провизией. До развилки добрались они нормально, земля был каменистой, только в двух местах пришлось вытягивать провалившуюся в грязевую яму телегу, но как въехали на равнину, то лошадь сразу встала. Пришлось оставить телегу, привязав лошадь к дереву, и идти по болоту, в которое превратилась дорога. Шли долго, вконец измучившись, но еще засветло дошли до селения, состоящего из нескольких хлипких хибарок. Местные жители встретили их спокойно, сразу же начав торг.
Нагрузившись тюками с зерном и овощами, перекинув их через плечо, пошли обратно. До телеги их провожало несколько местных жителей, тоже неся поклажу. К пещере добрались уже глубокой ночью. В течение седьмицы Хитрец сделал еще две таких поездки. После каждой из них он замертво валился на лежанку и спал до полудня. Потом выползал из пещеры и долго грелся на теплом, даже жарком, осеннем солнце. Ватажники от нечего делать тоже грелись, долгое сидение в пещере в дождливый месяц всем изрядно надоело.
За этот месяц Хитрец ни разу не доставал серебряный череп. Вначале из–за боязни перед новыми знакомыми. Дело в том, что череп у него лежал в мешке с дорогой одеждой, показывать которую он вначале опасался. А теперь решился, да и то всё сделал аккуратно. Мешок развязывал в дальнем месте, где его могла видеть лишь пара–тройка глаз. Одежду вытащил не всю, а череп и вовсе вынимать не стал. Просто погладил его, полюбовался бликами от костра, заигравшими на его серебряной поверхности и снова убрал.
Ночью Хитрецу приснилось селение в долине. Было уже темно. Под светом факелов, полтора десятка солдат сноровисто вытаскивали жителей из их лачуг, копались в вещах. Тут же вязали всем руки. На хорошем коне сидел то ли рыцарь, то ли барон, улыбался и довольно посматривал на картину грабежа. Кого–то уже били плетьми. С двух молодых женщин группа солдат сдирала одежду. Картина обычная при налетах. Одна из женщин, стоявшая чуть в сторонке, что–то кричала, пытаясь вырваться из рук солдата, пытавшегося крепче затянуть ее запястья.