"Фантастика 2023-171". Компиляция. Книги 1-24

– Ну да. Собирали все это добро по разным закоулкам, брошенным фермам и Посадам, которые Поле захватило.

Я задумался. Прежний Олесь непрост, как выясняется. И нелюдимый он был, потому что не мог жить как Даша, постоянно быть “ровным” и находить общий язык с такими мерзостями, как крысеныш Модератор.

Я сказал немного насмешливо:

– В Поганом поле одни Уроды живут.

– Не одни, – сразу отозвался Витька. – Вольный люд живет. У нас они называются Отщепенцами. Но как по мне, это мы как раз таки Отщепенцы, а не они...

Я покосился на мальчишку.

– Больно смело ты размышляешь для чипированного...

– А я себе чип сжег. И ты.

– Реально? – поразился я.

Вместо ответа Витька ткнул пальцем на приспособление, напоминающее электрическую пушку.

– Мы ее смастерили из тех запчастей, что нашли в заброшенном заводе за карьером. Ты рассчитал, что она излучает волны, от которых микросхемы сгорают, а мозги – нет. Испытали на себе. Так что мы с тобой вроде бы с одной стороны чипированные, а с другой – нет.

Я поднял брови и сжал челюсти.

Выходит, прежний Олесь сжег чип, и его, очевидно, схватили, заменив мной. Чего Рептилоиды ждут от меня?

Или прежний Олесь сбежал к Отщепенцам (кстати, не жителей ли обычного мира называют Отщепенцами?)? Но почему он бросил пацана, своего друга и единомышленника? И почему не забрал весь этот обвес?

– Здесь ничего не пропало? – спросил я.

– В мастерской? Нет.

Наверное, предшественник все-таки не сбегал. Его схватили и упекли куда-то далеко. Или казнили.

Поколебавшись, я сказал:

– Давай еще раз сожжем мой имплант.

Витька удивился:

– Зачем? Это опасно.

– Чтобы глюк кончился, – соврал я.

Витька сомневался недолго, любопытство и желание испробовать пушку по второму разу пересилило. Он посадил меня на табуретку спиной к столу, где стояла пушка, завозился с проводами, подключая аппаратуру. Солнечные панели на крыше давали достаточно электроэнергии, чтобы накапливать ее в аккумуляторах, освещать наше маленькое убежище и питать приборы. Если моего предшественника допрашивали, то он не проговорился насчет мастерской. Или проговорился, но Рептилоиды решили этот схрон по каким-то причинам пока что не трогать.

Я не особо боялся, что поджарю мозги – и не из-за заверений Витьки, что все будет ок. Если уловлю хоть малейшую боль, сразу соскочу с табуретки, меня ведь никто не привязывает к ней. После неприятного открытия, что в башке засел чип, не терпелось во что бы то ни стало избавиться от него, пусть с риском для здоровья. Мускулы ног и спины напряглись, я был готов драпать в любой момент. Пушка загудела, зажужжала, в затылке появилось ощущение пощипывания, я почти привстал, когда Витька клацнул выключателем и сказал:

– Все. Ну как?

Я с изумлением обернулся. Пушка перестала жужжать, а в ее ребристом дуле гас красноватый огонек.

– Ничего особенного. В затылке жжет слегонца.

– Ничего не вспомнил?

Я сделал вид, что пытаюсь напрячь память.

– Нет, ничего.

– Вот досада!

Витька и впрямь был раздосадован. Ждал более значительных результатов. Он улегся в гамаке, качнулся, заговорил эмоционально:

– Мочи нет в Посаде жить! Одно и то же каждый день! Я-то надеялся, что ты вспомнишь, когда наш тайный бункер увидишь. Как сам рвался отсюда уехать, вспомнишь. Убраться хоть куда, хоть в Поганое поле к Уродам, хоть к черту на рога, лишь бы отсюда подальше!

Я сидел на табуретке вполоборота к нему, смотрел на него и молчал. Я его понимал отлично, лучше кого бы то ни было в Посаде, а то и целой Вечной Сиберии. Витька – человечек полезный, но брать его с собой – лишние хлопоты. К тому же это будет натуральный киднеппинг.

Некстати вспомнились истории о том, как с сибирской каторги сбегали матерые каторжники и брали с собой молодых сидельцев – чтобы потом, когда кончатся припасы, сожрать. А что, практично: еда сама себя несет, не портится, еще и помогает. Я жрать Витьку, конечно, не буду и надеюсь, что голодать не придется. На что мне малец?

От моего молчания Витька посмурнел – вероятно, пришел к выводу, что новый я бежать передумал.

– К Отщепенцам примкнем, будем жить на воле... – заговорил он неуверенно.

– Думаешь, у них Посады веселее? – перебил я. – Бараки разной краской покрашены?

Закряхтев, как дед, Витька вылез из гамака и пошел к выходу. По дороге взял со стола какую-то запчасть и в сердцах зашвырнул в угол.

Загрохотало.

– Ты чего психуешь? – спросил я, когда он начал подниматься по лестнице. – Планы не изменились. Я, может, память и посеял в квесте, но бежать из Вечной Сиберии не передумал.

Витька мгновенно вернулся обратно. На лице счастливая улыбка.

– Вот хорошо-то! Когда бежим? Мы этим летом планировали, пока тепло. Зимой будет похуже, грязь, распутица, все дела.

Я почесал затылок, и пальцы снова наткнулись на шрамы под волосами.

– Какого лешего я в квест отправился, раз были такие планы?

– Квесты – это обязаловка, – пояснил Витька. – Раз в неделю двенадцать часов для всех без исключений.

– Да? Занятно. На что это Рептилоидам?

– Каким Рептилоидам?

– Неважно... Зачем это Детинцу?

– Это право и обязанность каждого гражданина, – как по бумажке отчеканил Витька. – Каждый гражданин Вечной Сиберии имеет право на прохождение квестов. Двенадцать часов в неделю независимо от рейтинга.

– Кончай наизусть шпарить, – буркнул я. – Вас в школе, что ли, зубрить заставляют?

– Ага, в школе... Понимаю, что по бумажке шпарю, но остановиться не могу...

Я фыркнул, встал, принялся ходить по мастерской, поглядывая на пацана. Витька – такая же жертва эксперимента Рептилоидов, как я и прочие обитатели Вечной Сиберии, но пытается противостоять системе – в отличие от взрослых, которых поздно перевоспитывать. Я симпатизировал ему все больше, но брать с собой по-прежнему не желал. Вот выберусь я отсюда, а куда пацана девать? Зная наше правосудие, легко вообразить, что меня же и посадят за похищение чужого ребенка. А если его вечно ругающиеся друг с дружкой предки в курсе эксперимента и просто изображают из себя посадских крестьян? Что если они агенты Рептилоидов?

Нет, бежать надо одному.

Внезапно вспомнилось кое-что, и я спросил:

– Слушай, а какая зимой грязь и распутица? Это же Сибирь, тайга! Зимой здесь должны быть морозы до минус пятидесяти и снега по уши!

– Нет тут мороза и снега по уши, – пожал плечами Витька. – Прохладно бывает, мокрый снег, дожди проливные, но тает быстро. Я в 37-м Западном всю жизнь живу.

Я поразился. Вероятно, мы не в Сибири, а где-то южнее. Или Витька вводит меня в заблуждение – возможно, не по своей воле.