"Фантастика 2023-203", Компиляция. Книги 1-22

– Куда? Куда ты меня затащил? – спросила она неожиданно для себя самой. – Ты что – джинн? Раб кувшина? Ну, скажи хоть что-нибудь, или у тебя язык отнялся?

– Во-первых, это не я тебя затащил, а ты сама. Ты сама сюда хотела. Я здесь так – из любопытства. За компанию. – Корней сорвал с шеи замызганный вязанный шарф, давно утративший былую белизну и скинул с себя арестантскую робу, под которой обнаружилась драная синяя футболка. – Но мне здесь нравится. Здесь хорошо, а там плохо. Я не прочь здесь денёк-другой позагорать. Очень даже не прочь. – Он стянут с себя футболку, обнажая бледные телеса. Из тощей груди торчали рёбра, на уровне живота свисали складки кожи – следы былой полноты. Теперь он казался просто уродцем, побочным продуктом биологического эксперимента. – Возьми. Это тебе. – Предмет, который он протянул Лейле, оказался заколкой для волос в форме кленового листа, слепленной им из того же куска тартаррина. – Он к тебе уже привык, так что, наверное, будет слушаться.

– Кто привык?

– Кто-кто… – передразнил он. – Таро, тати, тайна. Амулет. Талисман! Называй, как хочешь. Чтобы понятно было: твоя волшебная палочка, инструмент для сотворения иллюзий и превращения их в реальность. Было Кольцо Сигурда, теперь будет Заколка Лейлы! Дарю! Для хорошего человека ничего не жалко.

– С чего ты взял, что я хороший человек?

– Чёрной душе светлые сны не снятся.

– Послушай! Но ведь так не бывает. Даже если что-то такое действительно существует, надо же как-то учиться этим управлять. Заклинания, например… Не может быть такого: ничего не было – и на тебе.

– Лейла, Лейла… – Он укоризненно покачал головой, продолжая подставлять лицо солнечным лучам. – Когда ты в церкви ставишь свечку перед ликом какого-нибудь святого, ты же не думаешь о том, по каким каналам связи дойдёт до него твоя мольба. Как можно научиться тому, что лежит за пределами законов природы и человеческой логики? Это дар, Лейла… Он либо есть, либо его нет. Так что просто радуйся тому, что тебя не обделили.

– А с чего ты взял, что нас могут уничтожить? – задала она вопрос, который давно вертелся на языке.

– С чего взял? А зачем они к западу от лагеря шесть ракетных установок поставили? Один залп – и вместо лагеря будет воронка полсотни аршин глубиной. – Он слегка поморщился. Завязавшийся разговор явно портил ему настроение. – Они чего-то от нас хотят, но боятся, что мы начнём делать не то. Страхуются. Знаешь ведь третий принцип Соборности?

– Да. Интересы общества превыше интересов личности. Самопожертвование во имя общества – благо для личности и почётная обязанность гражданина.

– Вот и не удивляйся, если они попытаются принести нас в жертву собственной глупости.

Небо треснуло и начало с хрустом расползаться по швам. Сверху пахнуло холодом, и чудесный белостенный город превратился в нагромождение камней, припорошенных снегом. С высоты птичьего полёта она увидела длинные бревенчатые бараки, асфальтовые дорожки, тополя с остриженными кронами, караульные вышки с прожекторами, несколько катеров, патрулирующих свинцовые прибрежные воды.

Корней торопливо одевался, бросая на Лейлу недобрые взгляды – внезапная перемена погоды застала его врасплох.

Вдоль гряды островерхих камней действительно стояли пусковые установки, направив острия ракет в сторону лагеря, и вокруг сновали солдатики в ватных бушлатах. До них от лагеря было не меньше двадцати вёрст, но почему-то разглядеть можно было даже мельчайшие детали, вплоть до мигающей красной лампочки на приборной панели ближайшей установки, означавшей, что ракеты находятся в полной боевой готовности и стоит лишь откинуть предохранительную крышку и надавить на кнопку…

– Так ты кофе отнесёшь? – Корней протягивал ей мерцающую тусклым блеском кружку, над которой поднимался ароматный парок. Видения кончились, и теперь вокруг была знакомая обстановка барака. Только заключённые, в большинстве своём, уже улеглись на нары, завернувшись в серые колючие одеяла.

– Отнесу. – Лейла нашла в себе силы улыбнуться. Действительно, страсть, которой Корней воспылал к Яночке, вдруг показалась ей и смешной, и трогательной. – Только она одна пить не будет. Наверняка с Маргаритой поделится или ещё с кем-нибудь.

– Пусть что хочет, то и делает. Только кружку ей лучше спрятать подальше – чтоб не лапал никто. Вещь должна к хозяину привыкнуть. Вопросы будут – завтра снова приходи. И Яну с собой бери, если согласится, конечно.

Когда Лейла осторожно вошла в женский барак, все уже спали. Она подошла к печи, подбросила в топку несколько полешек, и тут с верхних нар донёсся шёпот Маргариты:

– Эй…

– Что?

– А чего это у тебя на голове блестит?

– Посмотри. – Лейла вытащила из волос заколку, подаренную Корнеем, и протянула её отставной ведьме.

– Экая красотень. Где взяла?

– Неважно. Хочешь – возьми себе.

– А не жалко?

– Нет. Нисколько. – В этот момент Лейла действительно была рада избавиться от украшения, которое, как ей казалось, едва не свело её с ума.

17 декабря, 10 ч. 40 мин. У ворот монастыря Тао-Линь, граница мятежной провинции Шао-Лю

Два дракона умиротворённо лежали, охраняя вход в святилище. Их зрачки едва заметно мерцали в предрассветном полумраке, и взгляды, казалось, были направлены в глубь себя. Эти каменные стражи видели множество странников, пришедших издалека к этим воротам в поисках просветления, желающих обрести ясность сердец и чистоту разума. Сколько их было за множество минувших столетий? Сколько их ещё будет в грядущие века? Вот за этими древними стенами мудрецы Тао-Линя хранили свои тайны, терпеливо дожидаясь часа, когда их знание станет вновь угодно Солнцу Поднебесной? Яо Ваю предстояло переступить через этот священный порог, и душа наполнялась благоговейным трепетом. Жилище просветлённых, место, где сосредоточена вся мировая гармония, незамутнённое зеркало, в котором отражен чистый свет Солнца Поднебесной…

Шестеро цзяо сидели на циновках за его спиной, ожидая приглашения войти. Ночь осталась позади, но, возможно, и день пройдёт в тишине, нарушаемой лишь шелестом пожухлой травы. Это ожидание может продлиться и час, и сутки, и неделю. Кого-то могут вовсе не впустить, и тогда дело затянется – придётся искать другого кандидата. Но это вряд ли… Если сам дай-ван рекомендует людей, то едва ли монахи посмеют кого-то из них отвергнуть прямо здесь, у ворот Тао-Линя. Если бы кого-то мудрецы сочли недостойным, они сообщили бы об этом заранее.

Всё-таки Чао Ши Субеде прекрасно разбирается в людях, и ему было довольно одного взгляда, чтобы из множества кандидатов выбрать этих шестерых.

Цзян Син сидела за спиной, и Яо чувствовал на себе её взгляд, полный благоговейного трепета и надежды. Славная девочка. Сирота. Отец погиб в боях с мятежниками, мать, фельдшер полевого госпиталя, умерла во время эпидемии холеры. Прежде чем ехать сюда, Цзян отпросилась на полдня, чтобы в одиночестве почтить их память и прикоснуться к их душам памятью сердца. И родители, отдавшие жизни за то, чтобы в веках продолжало сиять Солнце Поднебесной, благословили её идти и далее путём Служения. Но почему она обращалась к ним? Как будто и так не ясно, что в мире нет ничего более достойного жизни и смерти, чем Служение! Может быть, в её душу закрались сомнения? Может быть, стоило сообщить об этом дай-вану? Нет! Кощунственно даже на долю мгновения усомниться хоть в ком-нибудь из этих людей.