"Фантастика 2023-203", Компиляция. Книги 1-22

Чжоу Хун, старый солдат, пролившей немало своей и вражеской крови на полях сражений, похоже, также полон душевного трепета. Да, он заслужил самой высокой чести, но не возгордился, не требует себе особых почестей, как иные ветераны. Помнится, когда-то давно по родной деревне Яо Вая ходил, гремя костылями одноногий инвалид и кричал на каждого встречного, что он жизни за него не жалел и теперь каждый должен делиться с ним последним, а кто не пожертвует ему пару лянов на чашку рисового вина, будет навеки проклят и не видать ему покоя под Солнцем Поднебесной. В конце концов, смутьяна увезли куда-то хуанвэйбины. Тот, кто искренне предан, не требует награды. Служение – само по себе награда. Чжоу Хун вполне мог бы стать головой Дракона, но ни словом, ни взглядом не показал, что в его сердце поселилась зависть.

Лао Дун, казалось бы, просто канцелярская крыса, любимчик наместника, мог бы получить всё, что ему заблагорассудится, не слишком утруждая себя. Недаром говорят, что писарь главнее любого уездного вана, поскольку исполняется не то, что сказано, а то, что написано и скреплено печатью. Лао, похоже, ещё до конца не поверил, что именно он удостоился такой чести, но это не мешает ему делать всё, как надлежит, быть упорным в учении и отрешиться от сует, расслабляющих дух.

Чань Хэ, после того, как она стала вдовой, можно было жить в почёте на немалую генеральскую пенсию, а детям хватило бы гордости за отца, достигшего небесных высот в военной иерархии – им и так была обеспечена карьера, а ей – сытый покой. Но, оказавшись среди кандидатов, она даже не подумала о том, что положение позволяет ей не откликнуться на повестку. Детям следует гордиться не только отцом, но и матерью, и она не смогла обделить их этим чувством.

Ван Бун, прославившийся на всю империю своими благочестивыми мыслями, тоже не позволил себе почить на лаврах, решив не только словом, но и делом доказать свою преданность и самоотверженность.

Лянь Джебе… Мудрая, храбрая и прекрасная, несмотря на свои седи

– Приветствую тебя, Яо Вай, – Чиновник жестом приказал ему подняться.

– Тысячу лет жизни, господин, – отозвался Яо, вставая.

– Яо Вай, личным указанием Чан Бойши, высокого сяйго, тебе предписано немедленно отбыть в учебный центр Школы Верного Пути и дожидаться там особых распоряжений.

– Но…

– Что?!

– Виноват, господин, но…

– А вот кто виноват, нам ещё предстоит разобраться.

18 декабря, 10 ч. 25 мин. Главный штаб Спецкорпуса

– У них что-то не складывается. Я подозреваю, что отношения между монахами и властями не так уж безоблачны, как им хотелось бы. Иначе они не стали бы так медлить… – В голосе Николы Плавуна, директора Исследовательского Центра сектора ИАЯПФ Спецкорпуса, не чувствовалось былой уверенности. Скудность агентурных данных, получаемых из империи, не позволяла оценить действительное положение дел во вражеском стане, и поэтому докладывать приходилось, опираясь, в основном, на догадки, а порой – и на домыслы. – Мне казалось весьма странным, что мудрецы Тао-Линя вообще пошли на сотрудничество с властями Поднебесной. Я подозреваю, что у них возникли какие-то проблемы, и пока они их решают, нам надо как-то скорректировать программу подготовки нашей Седьмицы.

– Нам, голубчик, уже готовиться нечего, – прервал его генерал Сноп, не поднимая головы с подушки, прилаженной к подлокотнику просторного кресла. – Мы урожай посеяли, и теперь только и остаётся ждать, что взойдёт.

– Но мы, Ваше Высокопревосходительство, можем регулировать характер процесса, – тут же возразил доктор Плавун. – Если смягчить условия пребывания в лагере, возрастёт вероятность того, что в итоге мы получим именно действенную и, главное, управляемую боевую единицу, а не кучку озлобленных личностей, затаивших обиду и жаждущих мщения. С другой стороны, информации у нас действительно негусто, и совершенно непонятно, есть ли у нас время наверняка, есть ли у нас на это время. Если бы ваши агенты работали, как следует…

– Если бы кто-то из них в дай-ваны выбился! – Дина, сидевшая слева от докладчика, с первых слов его речи почувствовала, что того несёт куда-то не туда. – Я думаю, что режим надо не смягчать, а наоборот – ужесточать, – заявила она, стараясь, чтобы слова звучали твёрдо и отчётливо. – Лучше однажды выдержать острую боль, чем годами маяться от мелких болячек.

– Не смею возражать, – отозвался доктор Плавун. – Вам, военным, конечно, виднее. Я, знаете ли, теоретик. Впрочем, там уже образовалось несколько групп людей, тяготеющих к друг другу. Есть примеры взаимопомощи – даже с риском для остатков собственного благополучия. Кстати, часть кандидатов можно уже и отсеять – примерно четверть. Это тоже ускорит процесс. Да, ускорить можно. И ещё всех подсадных пора выводить из игры. Не ровён час – кого-нибудь расколют.

– А если кто-то из них сможет войти в Седьмицу? – возразила Дина. – Нам бы там свой человек ох как пригодился бы.

– Тогда не будет иметь значения – свой он или чужой. Они все должны быть друг для друга своими, – влез в разговор доктор Сапа, который доселе молчал, пристроившись за спиной своего начальника. – Иначе весь процесс, который мы запустили, теряет смысл. Кстати, а вы не думали о том, что подобные проекты могут быть не только у нас и Хунну. Дурные затеи – это очень даже заразно. Надо бы и к ромеям и к эверийцам присмотреться…

– Что сейчас происходит? – обратился генерал к Дине, дождавшись, когда Сапа замолчит.

– По данным на сегодняшнее утро, группа кандидатов во главе с Яо Ваем, три женщины и четверо мужчин, находятся у ворот Тао-Линя, дожидаясь, когда их пригласят для совершения какаго-то обряда. Ожидание, кстати, затянулось. У нас есть основания полагать, что мудрецы вовсе не собираются выпускать на волю Змея Семиглавого и отдавать все силы служению Солнцу Поднебесной. Они явно что-то затевают в собственных интересах, на что только что намекнул уважаемый доктор Плавун. Полностью достоверных сведений на этот счёт нет.

– Всё, Дина, голубушка… – Генерал вздохнул, столкнул подушку на пол и постарался сесть как можно прямее. – Пора вам… Пора окунуться в гущу событий. Сегодня же отбывайте в Гремиху, и чтоб завтра же начался интенсивный отбор. И не говорите, что спешить некуда. Спешить всегда есть куда, особенно тем, кто может и до завтра не дожить. Мне, например…

Свидетельство восьмое

Вэн Юню, смотрителю малого дацана, что в долине Хуан-Хун

Да, брат мой, не лучшие времена переживает ныне Тао-Линь, Светоч Востока. Мне понятна твоя тревога, и сам я, погружаясь в Незамутнённое Зеркало Вечных Вод, наблюдаю, как Нить Времён становится всё напряжённей, как будто две великих силы тянут её на себя – одна из будущего, другая – из прошлого, как будто минувшее страшится того, что его ждёт, а грядущее тяготится памятью прошедших веков. Только не думай, что мы переживаем что-то небывалое или такое, чего невозможно было предвидеть. Ещё в «Девятой скрижали» описаны события восьмисотлетней давности, когда армия императора Тан Сяо окружила нашу твердыню, выдвинув к стенам метательные машины и окованные медью тараны. Посланник Солнца Поднебесной потребовал тогда, чтобы мы обучили искусству Бесшумной Стрелы сотню верных слуг императора. Тогда мы приняли условия Властителя Поднебесной, но через пять лет, когда войска Тан Сяо выступили против Лагаша, сотня Бесшумных Стрел, оставив своего повелителя, разлетелась по свету, чтобы разить несправедливость, сокрушать невежество и препятствовать жестокости. Император в итоге не получил ничего, а миру была дана передышка.

Да, нынешний Государь вооружён лучше, чем тот, который однажды угрозами пытался заставить нас следовать своей воле. Да, ему достаточно нажать кнопку, и цветущая долина, окружающая Тао-Линь, превратится в смертоносную пустыню. Но монастырь неуязвим, ибо он – твердыня духа. Можно разрушить стены и башни, можно уничтожить наши телесные оболочки, но то главное, что у нас есть, пребудет с нами навсегда и вскоре вернётся в мир живых.

Не пойми, брат мой, будто мои слова означают, что я собираюсь свернуть с Тропы Мудрости и проявить непокорство. Нет, мы поступим точно так же, как поступили наши предшественники. Если бы мы решили принести себя в жертву, это только умножило бы хаос земного бытия, принесло бы неисчислимые беды и страдания, а мир отбросило бы в эпоху дикости и запустения.

Государь хочет, чтобы его могущество распространилось за пределы Поднебесной, и какие-то придворные недоучки внушили ему, что Дракон станет всесокрушающим оружием в его руках. Чрезмерная самонадеянность произрастает из невежества, и едва ли возможно словами убедить его в том, что Дракон – такая великая сила, что не может кому-либо принадлежать и следовать чьей-то воле. Главное – чтобы среди тех, кто войдёт в ворота Тао-Линя, не было трусов, прикинувшихся храбрецами, глупцов, прячущих за витийством речей свою духовную пустоту и скудоумие, сластолюбцев, выдающих собственную похоть за высокие чувства, и лицемеров, надевших маски искренности. Если мы примем тех, в ком не угасла искра Изначального Света, Дракон, которого мы вскормим, не сможет сеять смерть во имя призрачного долга. Ты возразишь мне, брат мой, что Просветление приходит лишь вослед за могуществом, и эта безжалостная тварь успеет наделать немало бед, прежде чем раскаянье настигнет её. Да, это так. Но то зло, которое успеет войти в мир, будет наименьшим из всех зол, которые могут его постигнуть, если наша гордость возьмёт верх над нашей мудростью. Чтобы убедить тебя в своей правоте, приведу страницу из книги Учителя Ку, возле гробницы которого я пишу это письмо: