"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16

– На грех, княгиня, подбиваешь, – поспешно спрятал воевода посул, – а с виду-то такая смирная. У меня деток пятеро, как бы не осиротить.

– Нам только проводника, – жалобно попросила я, уже зная, что проводник будет.

«И в Лесоградье только так ходи, крульское не одевай», – вспомнились слова ведуньи. Неужто она тогда уже все наперед видела? Я расстелила перед Мотей любимое цвета молодого вина платье, с легким сожалением погладила рукав.

– Вот, Мотя, теперь тебе княгиней Калиной быть, одевай да плыви в Романов град дитя себе вымаливать, муж теперь при тебе кметем.

– Да справлюсь ли, я баба простая? – служанка с сомнением смотрела на богатое платье.

– Если боишься, не неволю, еще что-нибудь придумаем, – заглянула я ей в лицо.

– За вас боюсь, виданное ли дело ясновельможной пани в болото с мужиками лезть, да и вдруг раскроют меня, погоню за вами вышлют.

– Я к мужу с преданными людьми иду, чего бояться, а ты поменьше говори, глаза от стеснения вниз опускай, так и отстанут с расспросами, и все отвечай, как пан Богдан подучил.

Платье на Мотю налезло с трудом, так сдавив грудь и ребра, что у бедняжки перехватывало дыхание. От этого молодая женщина была похожа на столб, опасаясь сделать неловкое движение.

– Не годится это, пока плыть будете, под себя перешьешь, – скомандовала я.

– Да как же, пани, такую красоту губить, – запротивилась было Мотя.

– Перешивай.

Нечего на прошлое оглядываться, надо о будущем думать.

Десять воинов во главе с Гавриком поплыли сопровождать «княгиню», а мы с Олесем и еще двадцать смельчаков под покровом ночи переправились на тот берег. Пробираться в лесной чаще предстояло пешими. Гаврику, чтобы не выдать себя, лишних коней придется в столице продать. Иначе как объяснить, зачем при таком малом отряде плывет целый табун, ведь на каждого моего воина в дорогу приходилось по две лошади.

Нам же в проводники достался сморщенный маленький дедок, насупленный и неразговорчивый. Именно таким, по сказкам Иовиты, мне виделся леший, да может это он и был. В кромешной темноте, завернувшись в овчинный кожух, дед вел уверенной быстрой походкой, словно умел видеть и ночью. Пан Богдан шел впереди меня, убирая настырные ветки. Земля пока была твердой, нос не ловил никаких запахов болота, в воздухе пахло только хвоей и прелой листвой.

– А где топь? – шепнула я Олесю.

– Говорит, три дня пути. Так что не бойтесь, моя пани, пока сухо.

Под утро все, кроме караульных, повалились на рубленный лапник и заснули как убитые. Я рухнула в сон как в омут, темный и глубокий, но, кажется, и в этой пропасти виделось бледное лицо Яромира.

К полудню, скудно пообедав, отряд вновь двинулся в путь. Я, изнеженная теремная бабенка, очень быстро стала выдыхаться. Ноги, вроде бы облаченные в удобные кожаные сапожки, истерлись в кровь, поясницу и плечи ломило, а ведь я шла налегке, все мои пожитки тащили по очереди воины, и почва под ногами пока была твердой, песчаной – иди да радуйся. Что же будет дальше? Может привыкну? Ныть мне было стыдно, ведь пан Богдан уговаривал не лезть с ними, а плыть в Романов град. Сцепив зубы я терпела, надеясь на второе дыхание.

К вечеру третьего дня мы вышли к краю болота. Вот она – великая топь!

Глава XXV. Видения

Куда хватало глаз, всюду простиралась подернутая ряской вода, из которой выныривали редкие бугры торчащей пучками травы, и только в отдалении тонкие стволы березок образовывали белые заборы, внушая надежду, что хотя бы там лежат островки относительно твердой земли.

– Ну и где брод? – указал на болотную воду Олесь.

– Здесь, – неопределенно махнул дед и, зашарив в траве, вдруг достал высокую жердь. – Брести придется, здесь не глубоко, вода еще прогретая. Не застудитесь.

– Какое там – не застудитесь, не утонуть бы, – хмыкнул один из воинов, – ты-то дед свое пожил, а мы б еще солнышку порадовались бы.

– Балабол, – хмыкнул дед и начал стягивать обувь.

Все воины последовали его примеру. Я растеряно смотрела на свои истоптанные сапоги.

– Княгиню по очереди понесем, – скомандовал Олесь.

– Не надо! – испугалась я. – Тоже вброд пойду.

Белая, изнеженная, ходившая босой разве что по ворсу замкового ковра, нога коснулась влажной травы. Немного зябко, но быстро привыкаешь, земля, действительно, еще теплая, солнце по-прежнему довольно высоко вскарабкивалось на небо и успевало нагревать открытые от листвы поверхности. Потрогала пальчиком воду, тоже ничего, привыкнуть можно. Я смогу, чего тут сложного – плюхай и плюхай до березок. Там, проводник сказал, можно будет передохнуть, обсохнуть у костра, а потом еще один переход по воде, и дальше выйдем на петляющую ужом (как дед сказал «ужняк»), но твердую тропу.

Немного приподняв подол, я уже решилась лезть за Олесем, но тут заметила, что молодые воины украдкой пялятся на мои ноги, а задирать поневу придется довольно высоко. Стало неприятно. Оголяться перед мужиками мне не хотелось.

– Пан Богдан, я последней пойду, и пусть они не оглядываются, – надула я губы.

– Я им оглянусь, я им так оглянусь, костей не соберут! – сразу смекнул Олесь в чем дело. – Идите спокойно, моя пани, они зыркать не станут.

– Все равно, лучше я последней пойду.

Олесь забрал у меня сапоги, и отряд цепочкой, следуя за дедом, углубился в болото. Теперь я могла задирать край поневы даже выше колена, не выбирая – намочить подол или опозориться. Конечно, было немного боязно, что сзади никого нет, и по началу я все время оглядывалась, всматриваясь в оставшийся позади лес, но постепенно, привыкнув и глядя на широкую спину пана Богдана, успокоилась, втягиваясь в ритм колонны.

Оставалось загадкой – по каким неведомым приметам наш проводник умудрялся находить затопленную тропу, но ни разу никто из нас не провалился в ил, сильнее чем по щиколотку. «Вперед, вперед, вперед!» – подбадривала я себя. Когда до спасительных березок оставалось шагов пятьсот вода поднялась уже до середины бедра, край подола все же намок, ведь так высоко, даже идя последней, задрать юбку я не могла. Где-то там, под плотным покрывалом ряски стали встречаться ключи, они выталкивали из глубин ледяные потоки и тогда ноги неприятно обжигал холод. «Еще немного, Янина, потерпи, еще немного!»

– Пани, с вами все в порядке, – кинул через плечо Олесь.

– Да, все хорошо, – как можно бодрей отозвалась я, собирая остатки сил.

Еще шаг, еще, еще. Ой! Торчащая из воды коряга словно сама схватила меня за подол, я неумело дернула, шагнула в сторону, и жидкая жижа обхватила ногу. Пытаясь вырваться, я завалилась на колено и, к ужасу, стала быстро погружаться. Надо звать на помощь. Ой, мамочки! Мамочки? Мама, папа, Женька… море, яркое, сияющее, слепящее, и Ярек, загорелый, с голым торсом, такой красивый, что-то мне говорит… не слышу, что он там говорит?

– Пани, да что же вы молчите, твою ж мать?! – Богдан и еще одни из воинов тянут меня за руки, лица подернуты страхом.

Я судорожно оглядываюсь: мертвое болото, режущая ухо тишина и мои притихшие мужички... и никакого моря.

Ноги опять стоят на относительно твердом дне. Выкручиваю грязный подол.

– Я его видела сейчас, – шепчут непослушные губы.

– Кого, моя пани? – ласково улыбается Олесь, а у самого руки дрожат.

– Пана Яромира видела, он мне говорил что-то.