"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
— Сестра моя! Вот это — не грех. Ты преступила формальные человеческие установления, но был бы тяжкий грех ответить неблагодарностью тому, кто искренне хотел тебе помочь, и тем самым ввергнуть его в отчаяние. Это был бы вампиризм. Так что ты ответила ему правильно, и даже обнять его в тот момент, если бы это было возможно, было бы тоже правильно.
— Спасибо, наставница! Ты меня немного утешила. И знаешь, в старой жизни я бы даже не засомневалась либо ответить неискренними объятиями на такое утешение, либо, наоборот, обдать его презрением и чувствовать себя выше его. А то и сделать обе эти вещи одну за другой… Насколько я все-таки была подлая и низкая! Сейчас я живу по-настоящему, но как же тяжело, оказывается, жить! — и Ангтун заплакала.
— Напомню тебе старое
— Да кто на меня, такую уродину, польстится!
— Тук уже польстился. Ты расцветаешь прямо на глазах. Когда у тебя отрастут волосы и ты полностью разовьёшься как женщина, ты будешь того типа красоты, который мужчины называют "аппетитная и сладенькая". Они будут виться вокруг тебя, как мухи вокруг мёда. Так что я поучу тебя, как вести себя в случаях, когда ты должна уступить мужчине, быть при этом очень нежной с ним, оставить у него самые лучшие воспоминания и никаких ложных надежд.
И начался детальный разбор, как уже привыкла Ангтун на примере других рабынь, что она делала правильно, а что неправильно. Только обычно такой разбор был публичным, а здесь он происходил наедине, жалея чувства Ангтун, которая всё-таки не была рабыней в коротком хитоне.
— Я многое поняла, — сказала Ангтун наконец. — Но как же это противно: отдаваться страсти и ни на минуту голову не отключать, чтобы делать только то, что надо, и только тогда, когда надо!
— А гетера, более того, должна уметь отключить голову, полностью отдаться страсти, и вместе с тем в интуиции следить, когда же внезапно вновь включить её.
Ангтун, всхлипывая на груди у наставницы, почувствовала, что та искренне жалеет её, и не смогла удержать своё любопытство.
— Наставница, ты такая красивая, твои манеры такие благородные, ты такая мудрая и образованная, что я удивляюсь, как ты оказалась рабыней? Ты — гетера из неимперских земель и тебя захватили в плен на войне?
— Полноправных гетер даже на войне в плен не берут. Они ходят между враждебными лагерями, чуть опасаясь лишь разбойников и необузданной солдатни. Моя история трагичнее.
— Тебе не будет тяжело её рассказать?
— Тебе я рассказать могу. Я уже вижу, что ты перестала быть дамой, и сохранишь всё в своей душе, а не разболтаешь всем. — Илтун начала свой рассказ.
"Я воспитывалась в Имперской школе гетер, как и Толтисса. Я на год её старше. В той жизни я была Ангрисса Истоэру, третья дочь бедного дворянина из Линны. Знакомая гетера, посмотрев мои данные, рекомендовала родителям отдать меня в школу гетер, поскольку с их состоянием и моим положением найти достойного жениха было почти невозможно. В школе гетер по-разному относятся к кандидаткам. За некоторых берут деньги, особенно когда какой-нибудь принц либо король приводит свою возлюбленную-переростка для ускоренного обучения. За некоторых не берут, когда девочка подходящая и отдаётся вовремя. А иногда и платят, но не тем, кто их требует, а тем, кто кажется их достоин. Моим родителям заплатили деньги из уважения к их благородному поведению и бедности. Тем самым они утратили всякое право осведомляться о моей судьбе, и я даже не знаю, живы ли они".
"Я считалась одной из самых перспективных учениц, никто не сомневался, что я стану полноправной гетерой, а затем меня ждёт карьера Высокородной. Но в пятнадцать
лет, когда нас лишают девственности, я втюрилась как кошка в своего первого возлюбленного: аристократа с великолепными манерами, очень тонкого и нежного любовника. Тогда-то я думала, что это любовь… и у него тоже. А с его стороны это была лишь утончённая куртуазность. Я чудом уклонялась от других любовников, а каждая встреча с ним разжигала мою неразумную страсть. И я провалила испытание. Я, дура, даже обрадовалась, когда дали новое имя и повели продавать в рабство. Мой избранник был второй сын очень знатной семьи. Как запасной наследник, он всё равно не имел права жениться, а тут я могла быть целиком его, как рабыня. Я была уверена, что он меня купит"."На распродажу рабынь мой избранник явился и сразу назначил цену, когда дошла очередь до меня. Попытался было перебить цену моей первой любви хозяин публичного дома, но все уже знали мою историю и ему просто заткнули рот. Я была счастлива, когда шла с моим хозяином нагая, как и полагается рабыне с торгов, через толпу поздравлявших его людей. Но всё переменилось полностью, когда я пришла в его дом. Я получила каморку рабыни, и обращаться со мной он стал как с обычной рабыней, я уже не была в его глазах личностью. Он больше не ухаживал за мной, а просто приходил когда вздумается и грубо брал, и я ему скоро надоела. Осталось у него лишь одно желание: похвастаться мною — и он велел мне обслуживать его гостей. Я запротестовала. Он сообщил, что я не имею права возражать, поскольку даже наложницей не являюсь, так как сама прыгнула ему в постель, и выпорол меня. Я не покорилась. Тогда он продал меня за вдвое большую сумму, чем сам купил. Новый хозяин был содержатель дома терпимости".
Ангтун зарыдала и стала обнимать Илтун.
— Какой ужас! — только и смогла вымолвить Ангтун.
"Толтисса была моей подругой в школе. Как только она стала полноправной и накопила достаточно денег, она выкупила меня и сделала своей первой рабыней в коротком хитоне, а когда стала Высокородной, — наставницей рабынь".
— Почему она не отпустила на свободу? — спросила Ангтун.
— А ты бы хотела сейчас, чтобы Тор тебя на свободу отпустил? — вдруг резко спросила Илтун. — Она меня много раз хотела отпустить, но я сама не хочу. Моя жизнь потеряет смысл.
— К тебе приходили мужчины. У тебя есть возлюбленные?
— Да. Кое-кто из втюрившихся, ещё когда была в коротком хитоне, так меня и не может забыть. А с моей стороны было бы подло им отказывать, хотя внутри всё уже перегорело… Я ко всем им хорошо отношусь… А, значит, ни к кому из них — очень хорошо… — с горечью завершила Илтун.
— Ты ведь могла бы стать наложницей любящего тебя человека и рожать ему детей, — наивно сказала Ангтун.
— В доме терпимости первым делом рабыню лишают способности иметь детей.
— Ой! — воскликнула Ангтун, и обе женщины расплакались друг у друга на плече.
Поплакав, Илтун сказала:
— Гетеры знают, что каждое правило имеет исключения, но лишь высоко натренированная интуиция может подсказать, тот ли это редчайший случай, когда можно допустить исключение, или всё-таки нужно следовать правилу, как бы страшно и противно это ни было. Надеюсь, что сегодня я имела право поплакать. А ты слёзы можешь не маскировать, пусть все знают, что я довела тебя до слёз своим разбором.
И, когда Илтун убрала все следы своей слабости, женщины вышли в общую залу.
А взаимоотношения Тора с возлюбленной перешли в другую форму. Теперь уже не было бешеных порывов страсти. Они спокойно общались, понимая друг друга с полуслова. Мастер выяснил много любопытных для себя вещей. В частности, он узнал, что самый худший исход двойной тантры — когда уходит в небытие лишь один из пары. В этом случае оставшийся живым, уже не может обрести покой, испытывает страшные душевные муки, а душа ушедшего страдает в своём пространстве, пытаясь найти свою половину. Даже после смерти оставшегося в живых эти половины не могут найти друг друга.