"Фантастика 2024-100". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
Предрассветные сумерки словно сливали "Корвет" с асфальтом, маскируя меня от нескромных взоров.
Кстати, о взорах – надо вернуть на место номера, иначе…
Небо на востоке стремительно набирало цвета.
А джипы, словно два черных жука-навозника, один за другим, катили по дороге, с каждым поворотом колес, все приближаясь к базе – лаборатории.
"… Чудо техники, ага, как же! – Рассуждал хриплый голос в первом джипе. – Все это жиды придумали! Им, лишь бы не работать, самим… Вот и придумывают, всякие…Помяни слово моё – Самый худший из людей – Еврей! Все беды от них и их баб! Они,
"Снова о своей первой жене рассуждаешь?!" – Насмешливый вопрос поставил точку в болтовне хриплоголосого.
Во втором джипе снова орала музыка, на этот раз – благословенный "Раммштайн".
Джипы, притормозили и, переваливаясь с боку на бок, как утки, съехали на боковую дорогу – новенькую бетонку, с бетонными же столбиками по обочинам, высотой в полметра и системами определения массы – в самом начале.
– "Кораблик" – "Жуков" видим.
"Все, дальше – радиомолчание. "Полевые" агенты взяли частоты роботов под свое крыло, а мне пора сваливать – и так уже примелькался, на своей-то машинке…" – Растянув губы в улыбке, развернул, с визгом, машину и помчался в сторону города.
Ночь исчерпала себя.
Розовое небо на востоке – черное – на западе.
Рассвет, который принесет в мир новые радости или горести.
День, за которым будет еще один, а потом – еще и еще, и так до Конца Света.
Серый "Корвет Стингрей" "летел" к городу.
Предстояло еще позавтракать, выспаться и отчитаться перед "Гастрономом".
Открыв окно, я подставил лицо свежему ветру, еще не пропахшему бензином и нагретым асфальтом. Где-то, далеко впереди…
Впрочем, какая разница мне, человеку без прошлого, да и без будущего – чего греха таить! – до того, что там впереди. День прожить, неделю, месяц, год.
Глухая стена отчуждения разделила меня и мне подобных, отделяя от человечества.
Лица – нет, прошлого – нет, нет – друзей.
Всё нормально, просто холодно, пусто и нет ни малейшего намека на то, что станет лучше.
Короткий пробег "Корвета" по уже заполненным машинами улицам города и нырок в подземный гараж, в стойло.
Завтрак, обед и ужин – в ресторане, за счет налогоплательщиков и адская головная боль, как расплата за применение силы.
А в гараже – первая неприятность – мое место занято новеньким, ярко-красным "Фордом"!
– Блондинка… - Пожал плечами на мой вопросительный взгляд, Альберт.
Приткнув "Корвета" ближе к выезду, погрозил пальцем Альберту – мол, поцарапают – голову сверну!
Чех понятливо улыбнулся: раз я скандала устраивать не стал, значит – в хорошем настроении.
А в плохом, он меня уже видел. И, повторно, увидеть желанием не горит – Пара "секурити", попыталась качать права, требуя открыть багажник и сумку.
Открыл. И закрыл – когда их загребущие ручки потянулись.
Альберт видел, что я это сделал специально, но сдавать не стал, а по камерам, так я вообще не при чем, оказался.
А четыре переломанных руки, это не великая цена…
Зато стали бояться.
Особенно, когда нанятые мною адвокаты, быстренько раскопали кто эти "секурити" и выставили счет, администрации отеля, за "нарушение прав на частную собственность, тайну переписки и т.д." – Европейские
законы давно ушли вперед и пользоваться ими, просто одно удовольствие!Правда, потом приходили "друзья и родственники", покалеченных.
"Друзья" пришли в номер, когда я был в отъезде – разумеется, их больше никто не видел и ничего о них не слышал – лезть в мой номер, при моем отсутствии… Надо же было догадаться, до такой глупости…
А вот "Родня" подкатила ко мне на ипподроме, куда я приперся отработать одну версию…
И версию не отработал, в результате, и едва все дело не "завалил", с трудом смывшись от полиции, по техническим тоннелям.
– Денис! – Остановил меня Альберт, собравшись духом. – Она Вас искала…
– Блондинка, искала Меня? Альберт, это воистину – хорошая новость! – Улыбнулся я, поправляя сумку на плече. – Как найдет, так, заодно, и за моё парковочное место "отработает"!
Альберта, от моего цинизма слегка повело, но он мужественно продолжил.
– Она… Какая-то – слишком красивая… И глаза у нее, как у рыбы. И движения… - Он рукой сделал дерганный, рваный жест и у меня внутри оборвалось – и описание, и жест точно указывали, на то, что с этой "красавицей" мне лучше не встречаться.
– Альберт… - Напрягся я, все еще надеясь, на лучшее. – Она, когда машину закрывала, как курица, головой не двигала?
– Ха! Точно! Очень похоже! – Развеселился чех. – А нас, в деревне…
– Погоди! – Поднял руку я, прерывая поток воспоминаний. – Глаза серые или голубые?
– Голубые. Даже ближе к синим…
– Вот жопа то… - Вырвалось у меня.
С какого перепуга, моей тщедушной фигуркой заинтересовалось это отродье?!
Описание Альберта, в точности соответствовало бойцу ордена христова, прошедшего полную гормональную "перетряску", выводящую организм на запредельные скорости реакции и силы.
В этот момент я почувствовал, что пары моих стареньких "двухтысячников", как – то маловато… А тактический боеприпас мне использовать не позволят.
"Отродья" – изначально живут другими скоростями, отсюда и их куриные, судорожные движения – им приходится себя контролировать, чтобы казаться "обычными".
Гормональные препараты, разработанные в подвалах Ватикана – хоть они это и отрицают, но факт нам хорошо известный – перестраивают организм пациента, делая симметрию – идеальной. Отсюда и их "красота".
А голубые или серые глаза – это показатель, окончилась ли перестройка организма или еще есть резерв…
Откуда я всё это знаю?
Задумчиво почесав затылок, все же иду к лифту – во-первых – дико хочется спать и жрать. А во-вторых… Сомневаюсь, что мои "альфы" уже не прикрывают меня.
На этом задании я – "первая скрипка" и могу спать сладко даже во время пожара, при наводнении в ядре АЭС!
Выспавшись и отлично пообедав – европейские налогоплательщики, это очень щедрые люди! – я откинулся на спинке кресла и с упоением выпустил первый клуб табачного дыма.
– Вас не напрягает присутствие детей и женщин? – Очередной "борец с курением", завис надо мной.
– Пошел в жопу! – Выдохнул я ему в лицо, радостно наблюдая, как его "раздувает". – И детей, с женщиной – прихвати.