"Фантастика 2024-100". Компиляция. Книги 1-24

За указ Петра I, меня даже вызвали на ковер – проходившему мимо невеликому чину с депутутской неприкосновенностью, показалось оскорбительным такое отношение к начальству.

Мне, шеф, оплатил премию, а депутута, с тех пор иначе чем "придурковатым" никто не звал.

Вот и сейчас я колебался, что же именно распечатать: "Весь мир - странный театр: декорации супер, а актеры – гавно!" или простенькое: "Осторожно! Мины!"

Победили мины.

Добавив к надписи летящего вверх сапера, отправил на печать и потер руки – ничего не должно меняться!

Фотографии двух девушек, продолжающие валяться у меня на столе, уже исчерканные на обороте возможными вариантами и намозолившие за пять часов глаза до полной тошноты, отправились в ящик стола.

– Во! Смотри! – Алекс Птичкин, то есть, конечно – Соколов, тьфу – Беркутов, блин, вечно путаю! – Продемонстрировал новую бумагу, самоклеющуюся, ослепительно белую и с возможностью печати на любом типе принтера. – Отрываем основу, прижимаем и – Вуаля! – фиг оторвешь!

– Саша… - Я потрясенно смотрел на белое пятно на своем столе. – На лоб, себе, приклеивать не пробовал?

– На лоб – нет. – Алекс ехидно мне подмигнул. – А вот спящему Усяну, на спину – клеили…

"Мужикам по тридцать пять, сорок пять лет, а они – все шутки шутят!" – Прикрыл я глаза рукой, представляя радость нашего восточного мачо, волосатого, как валенок…

– Я пошел? – Беркутов, поработал со мной всего полгода, перед моим переводом, но…

– В наказание, за порченный стол… - Я задумался, что бы такое ему навешать.

И отправил на печать плакатик: "Не входить – работают…"

– Значит так, Санечка! – Я не смог удержаться от улыбки и вручил ему плакатик с "минами". – Это – на кабинет Амине!

Глазки нашего гордого орла, подозрительно заблестели.

Миг и он испарился, а я пошел наклеивать прозаичное "не входить…" на входную дверь, в наш отдел.

В семь утра, наш отдел начал наполнятся народом. Кто-то, неосторожно разбудил Спицу, прикемарившего в комнате отдыха, кто-то обнаружил присутствие новой кофе машины, кто-то – отсутствие одноразовой посуды, а самые внимательные даже разглядели пулевые отверстия в столе и полу.

– Сайд… - Агни Паневка, наша заслуженная пенсионерка, которую отправить на пенсию ни у кого не поднимается рука, увидев меня, даже смахнула скупую слезу. – Теперь понятно, почему в комнате отдыха, все вверх дном…

Агни упорно считает меня поляком, так же как Хванченко – украинцем, а Амина – точно знает, что я еще тот "турксиб".

Ну не виноват я в том, что таким уродился, не виноват! Не моя вина, что если побрился – европеец. Сутки без бритья – уже русский, а неделя – "муджахед"!

За пять часов я проверил все варианты связи между Донкиль и Аммерсан.

Ничего!

Зато, нашлось много интересного на адвоката Аарона Шлеппана.

Думаю, полиция будет долго чесать затылок и морщить лоб, когда через пару часов на стол их начальству ляжет моя докладная записка, основанная на обычном просмотре поисковика, с вводом фотографии нашего адвоката, в качестве поискового запроса.

В век информационных технологий – тайн нет.

Там попал на фото молодоженов, здесь – на камеру общественного доступа.

Всемогущий поисковик, привычка к облачным сервисам и время, потраченное на поиск.

Что-то я забыл? Точно – знание иностранных языков!

– Сайд! – Спица, снова увешанный аппаратурой, словно из-под земли вырос перед моим столом. – Поехали?

"Давши слово – держись. Особенно если ты дал слово "Восточной женщине"!" – Это даже не аксиома, это…

Накинув свою куртку, потопал за Толиком к выходу.

Мое объявление все еще висело – Руководство не проходило, а свои лишь скалили зубы в улыбке, подтверждая старую пословицу – "Молчи да дыш – будет барыш!"

Полицейский участок № 857, на пересечении улиц Вейрсхольме и Куперштрассе, с которым мы тесно сотрудничаем вот уже… Постоянно, сотрудничаем, одним словом, встретил нас утренним усталым вздохом – "ночники" только отмываются после смены, а "дневники" только заливаются кофе, рассаживаясь по своим столам.

Добавилось тут молодых и незнакомых лиц – все течет, все меняется.

Расшаркавшись с начальником участка, передал ему свою "служебку" и тихонько утонул в кресле, впадая в сонное оцепенение. Толик тоже начал похрапывать и пришлось лягнуть его в лодыжку – не фиг, торжественность момента, на храп переводить.

– Значит – из свободного доступа, информация? – Отто Лайппи, здоровенный финн, уже поседевший на этой работе, довольно потер руки и хрустнул суставами. – На сколько, свидетельницу вызвали? На восемь?

– Решили не злобствовать. – Спица подавил зевок. – На девять. Через десять минут… Отослали напрямую адвокату, с уведомлением.

– Значит, через 25 минут, я смогу отправить патрульных, на… - Отто зажмурился и, воровато оглянувшись по сторонам, нажал на селекторе две кнопки.

Сразу заработала вентиляция и одновременно с этим – защелкнулся замок на входной двери.

– Курите! – Выставив пепельницу на стол, разрешил начальник. – Такое начало дня надо отметить!

– Это еще не все… - Я набрался духу и выпалил. – Через полчаса, здесь будет "ментат"… Официальный. Сертифицированный и регистрированный. Только – несовершеннолетний.

Толик чуть сигарету не проглотил.

Шеф полиции оказался крепче, но глаза загорелись так, что стало понятно – сегодня Сантана будет "облизана" с головы и до пяток. Неоднократно.

Пусть, как несовершеннолетней ей нельзя работать больше четырех часов, но… Зная своих "красавиц", пахать она будет до ночи, поглощая бешеное количество сдобы, пирожных и газировки.

Прибьет меня генерал-майор от скальпеля, за такое дело, прибьет и не правильно оживит…

Причем оживит только ради Марши.

Чем-то она зацепила его так, что на территории академии у нее появился "второй" папа.

А папа, для дочки…

– Сайд… Ты - человечище! – Отто сделал затяжку на половину сигареты и откинулся на спинку своего кресла. – А "ментат" – "свободный"?

Любой участок, европейской страны, за "ментата" в штате готов продать душу.

Я погрозил пальцем и развел руками.