"Фантастика 2024-109". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
– Я одним глазом вижу лучше, чем вы четырьмя на двоих, – отмахнулся Лоет. – Опять эти стражи! Еще дракон какой-то, слезы… – Капитан вновь уставился в лист бумаги и хмыкнул. – А-а-а, пень трухлявый, аллегориями излагать изволите. Слезы – вода. Под водой – стражи. Пока их скрывает вода, они опасны, поджидают в свой смертоносный круг. Скалы! Подводные скалы. «Когда потоки слез отхлынут» – отлив. Верхушки скал обнажатся, и станет видно, как подобраться к пещере. Ладно, это понятно. На «Счастливчике» мы близко не подойдем, значит, только шлюпки. И успеть надо до прилива. «Следы мгновенья быстро стынут. Все это важно, не забудь». Запомнили, уяснили, дальше. Дракон… зубы… склони голову… Дурость какая-то!
– Возможно, время пребывания на острове ограничено, – предположил Альен. – Бери, что успеешь, и уходи.
– Да, скорей всего. Бес щедростью никогда не отличался, наслышан я про него всяких баек, – кивнул Вэйлр. – Кто отдался Пустоте, руки в чистоте… Это еще к чему?
Мужчины переглянулись, словно отыскивая ответ в глазах друг у друга, не нашли и задумались. Тина поерзала на стуле, вздохнула и потерла ладошку об ладошку. Альен проследил за ней и улыбнулся, вдруг вспомнив слова Лоета: «Тина единственная, кому карта досталась без крови».
– Руки в чистоте, – повторил молодой человек. – Чистые руки, не запятнанные. Бес хотел сказать, что удача будет на стороне того, кому карта достанется без крови. Те, кто отдался Пустоте, – убийцы, разбойники… пираты. Те, кто убивал за возможность заполучить сокровища Биглоу.
Капитан сделал шаг к молодому человеку, встрепал ему волосы и сжал в кулаке густую черную челку, несильно потянув и вынудив Альена поднять к нему лицо. Затем вгляделся в него, поймал открытый честный взгляд синих глаз и выпустил волосы Литина, хлопнув того по плечу.
– И все-таки ты – Умник, Литин, – сказал он. – Молодец!
– А я? – насупилась Тина, ревниво взглянув на папеньку.
– А ты – мое сокровище! – воскликнул бывший пират, рывком поднимая дочь со стула и прижимая к себе. – Мое маленькое, но самое дорогое сокровище.
– Папенька, – растроганно всхлипнула девушка, прижимаясь лицом к отцовской груди.
– Убрать сопли! – привычно гаркнул Вэй, но на губах его играла улыбка. – Лоет ты или какой-то там Сопляк?
– Лоет, папенька, – ответила Тина, с гордостью и обожанием глядя на родителя.
– Так держать, мартышка, – рассмеялся Лоет.
– Я не мартышка, – так же привычно возмутилась девушка.
– Это мы выясним днем, – Вэйлр обнял дочь за плечи. – А теперь живо спать. Оба! Или за борт.
– Спать, – со смешком сделал выбор Альен.
– Тогда вперед! – воскликнул капитан и, дождавшись, когда дверь за молодыми людьми закроется, с нескрываемой гордостью произнес: – Орлы мои!
Молодые люди покинули капитанскую каюту. Альен, воровато оглядевшись, порывисто прижал к себе девушку, заключая ее в объятья, и поцеловал в кончик носа. Мадемуазель Лоет сморщила носик, фыркнула и без всякого стеснения подставила губы. Молодой человек заключил ее голову в ладони, зарываясь пальцами в волосы, и поцеловал, наполняя соединение губ тягучей нежностью и капелькой страсти, опасаясь напугать Тину напором. А когда он вновь поднял голову, взглянув на девушку, чуть затуманенным взором пронзительно-синих глаз, Тина сама прижалась к груди Альена и вздохнула:
– Ах, кабы никогда не разлучаться.
– Нам это подвластно, – ответил молодой человек. – Никогда не разлучаться и не опасаться, что кто-то увидит нас вместе.
– Это было бы чудесно, – прошептала Тина.
– Скажи «да», и все исполнится, – искушающе мурлыкнул ей на ухо Альен.
Мадемуазель Лоет подняла голову и посмотрела ему в глаза. Она уже открыла рот, но вдруг насупилась и возмутилась:
– Ты опять, да? Опять?
– Так я от своих намерений не отказывался, – подмигнул ей Литин и получил несильный тычок в живот. – Дерешься? – грозно вопросил он.
Неожиданно прижал руки Тины к ее телу, нагнулся и засопел в
шею, щекоча губами и дыханием. Ответом ему было сдавленное хихиканье, фырканье и возмущенный писк извивающейся мадемуазель Лоет.– Что за мышиная возня? – послышался окрик из капитанской каюты. – Я сказал, по норам!
Тина ойкнула, и Альен снова накрыл ее губы коротким поцелуем.
– Добрых снов, Чертенок, – шепнул он.
– Добрых снов, – ответила девушка. Она отошла к своей каюте, уже открыла дверь, но обернулась и тихо произнесла: – Я говорила тебе сегодня, что ты…
– Что я? – молодой человек сделал шаг в ее сторону, но Тина показала язык и, снова задрав нос, проворчала:
– Я с тобой не разговариваю.
Она спешно закрыла за собой дверь, прижалась к ней спиной и с улыбкой слушала негромкий смех Альена.
– Необыкновенный, – прошептала Тина, заканчивая то, что не договорила перед дверью каюты. – Лучше всех. И ты меня любишь! – Ликующе пискнув, девушка поспешила к своей койке, чтобы упасть на нее, зарыться лицом в подушку и снова пережить каждое мгновение этой волшебной ночи.
– Мой Чертенок, – с мечтательной улыбкой прошептал Альен, проведя ладонью по двери, за которой скрылась Тина. Он снова хмыкнул и отправился к себе, подозревая, что еще долго не сможет уснуть. Но не прошло и четверти часа, как влюбленные уже спали сном праведников, и на устах их блуждали невесомые, но счастливые улыбки.
Утро выдалось хмурым. Волны вздымали пенистые гребни, играя двумя кораблями, упорно плывущими к своей цели. Небо, затянутое серой пеленой, орошало палубы мелкими противными брызгами дождя. Они смешивались с солеными каплями, долетавшими до палубы, когда «Счастливчик», врываясь на очередной гребень, ухал вниз, чтобы тут же поймать следующую волну и забраться на нее. Ветер не рвал паруса, но сейчас большинство их было убрано.
Капитан Вэйлр Лоет стоял на капитанском мостике, пристально вглядываясь в даль через подзорную трубу. Рядом с ним застыл бессменный старший помощник – господин Ардо. Его лицо, вечно хмурое и недовольное, как казалось тем, кто не знал мужчину, отражало непогоду, разыгравшуюся вокруг брига и шхуны, идущей параллельным курсом. На ее борту так же пристально вглядывался в горизонт через подзорную трубу капитан Верта.
Пушечные порты были открыты, канониры заняли свои места, готовые открыть стрельбу по первому же приказу своих капитанов. Команды обоих кораблей проверили сабли на остроту, зарядили пистолеты и заготовили абордажные крючья. И если люди «Счастливчика» оставались спокойны, даже предвкушали то, что должно было произойти, то моряки с «Алиани» были взволнованы, однако полны решимости. Капитан Верта успел прочитать молитву, и его команда слушала его, впитывая священные слова с жадностью фанатиков.
Только связанный пленник, сидевший на палубе шхуны, презрительно кривил губы и сплевывал, глядя на моряков, прежде не знавших морских сражений. Он вывернулся, приподнимаясь на колени, и, взглянув на бриг, тут же нашел взглядом одноглазого капитана. Мужчина не врал себе, Лоет его впечатлил. Несмотря на возраст, он казался молодым и сильным. И, будь на то его воля, судовладелец мог бы снова поискать удачи на море, но для этого он жил слишком благополучно. Пират отметил, вспоминая все, что произошло на злосчастном острове, что Одноглазый не склонен размазывать сопли, как капитан с «Алиани», умеет скрывать свои чувства, но пленник все-таки успел заметить в коротком взгляде, которым его прожег Лоет, что тот готов вгрызться в глотку пирату за тех, кого потерял во время мясорубки. Они с Ржавым успели узнать о бывшем пирате, что Одноглазый вдалбливал своим матросам дисциплину, выбивая из них дух и зубы, но за каждого стоял горой, за что и получил прозвище от своей команды – Батя.