"Фантастика 2024-109". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Перед глазами девушки встал старый моряк со своей вечной трубкой с длинным мундштуком, с забавной беззубой улыбкой и нескончаемыми байками. После вспомнился кок – господин Барту, вспомнились его брань и затрещины. И пробежка по палубе от взбешенного мужчины, оказавшегося на поверку славным малым. Лица команды «Алиани» проплывали перед внутренним взором Тины. Она вспоминала их имена и прозвища, кусая губы, пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания.
– Это судьба… – попыталась уговорить себя девушка.
Однако тут же вспомнила другой случай, в Алгардте, когда ее затея привела к тому, что Дина ударили по голове, связали и хотели продать,
– Они погибли из-за меня, – простонала Тина. – Ах, зачем я только не потерпела один день? Папенька забрал бы меня из пансиона и ничего, ничего-ничего бы этого не было.
Тут же девушка вспомнила всю цепь событий, что привели ее на борт шхуны, начиная от безрассудного детского поведения семнадцатилетней девицы, лазающей по заборам и торчавшей среди матросов. Она столько времени мечтала о море и приключениях – и, получив их, погубила целый корабль. А «Счастливчик» и его команда? А Альен? Дин? Бонг? Папенька?! Они ведь могли сейчас тоже лежать на дне, потому что, как и «Алиани», вступили в борьбу с тем, кого провела маленькая… мартышка.
– Мартышка и есть, – с горечью произнесла Тина.
«Ты притащила к нам на борт эту дрянь, ты втянула нас в гонки за сокровищами».
– Я, – прошептала она.
«Это твоими стараниями наши парни сейчас кормят рыб… если осталось чем кормить».
– Они погибли из-за меня, – давясь рыданиями, произнесла мадемуазель Лоет. – Я убила их. Я… Я. Я!!!
Дверь в каюту распахнулась, и на пороге появился задыхающийся Альен, словно он бежал долго-долго. Плечи его судорожно вздымались и опадали, встревоженный взгляд синих глаз остановился на Тине, ничком лежавшей на койке и молотившей кулаками по подушке.
– Все из-за меня! – истерично выкрикнула девушка.
Альен пересек каюту, подхватил ее и прижал к себе, но Тина уперлась ему в грудь кулаками, отчаянно мотая головой и бессвязно выкрикивая, чтобы он не приближался к ней, потому что она зло.
– Я – гадина, ядовитая гадина! – надсаживалась девушка, вырываясь из рук Альена. – Мое дыхание отравляет воздух! Я несу всем только несчастья, уйди! – Она вдруг вцепилась в жилет молодого человека и заглянула ему в глаза. – Ты должен бежать от меня, иначе я погублю тебя.
– Да куда же я от тебя денусь, если в тебе моя жизнь? – ответил молодой человек, с силой прижимая голову мадемуазель Лоет к своему плечу. – Глупая. Твоей вины нет ни в чем произошедшем, слышишь? Тина!
– Все из-за меня, – снова выкрикнула она, выворачиваясь. – Это все я, одна я!
Молодой человек только крепче сжал девушку, пока ничего ей не говоря и не доказывая, давая выплакаться и затихнуть. Но Тина продолжала обвинять себя, умоляла забыть о ней, просила остановить ее как угодно.
– Мне нельзя жить, – хрипела она. – Я приношу одни несчастья. Я еще никого не сделала счастливей, только расстраивала. Маменьку, папеньку, дедушку Мовильяра, бабушку и дедушку Ламбер. Я наказание, а не сокровище. Я только разрушаю…
– Тогда почему я почувствовал себя живым только рядом с тобой? – тихо спросил Альен, зарываясь пальцами девушке в волосы. – Почему я чувствую себя счастливым, когда ты рядом?
– Ты ошибся, Альен Литин, – выдохнула Тина. – Выбирай Луситу, она больше подходит тебе. А я… я… – Голос ее вновь сорвался, и девушка разрыдалась с новой силой.
Вэйлр Лоет стоял с другой стороны,
прижавшись лбом к двери, сжимая и разжимая кулак. Лицо его исказилось болезненной гримасой, пока он слушал выкрики и самобичевание дочери. Затем поджал губы и, чеканя шаг, вышел на палубу. Обвел взглядом тех, кто остался в живых после гибели шхуны, и произнес спокойно, не повышая голоса, но его услышали все:– Если еще хоть одна сволочь посмеет обвинить мою дочь в своей трусости, глупости и нерешительности, клянусь всем, что для меня свято, – я растерзаю его на куски и скормлю свиньям в ближайшем порту. Это же какими ублюдками надо быть, чтобы свалить на девицу вину за то, что вы не осмелились быть мужиками, когда пришло время? И за то, что, как слепые щенки на запах молока матери, полезли вперед, когда вам было сказано дать сначала атаковать «Счастливчику» и лишь потом идти на подмогу? Вы, бараны, запороли все – а виновата Тина?! Я не держал вас, и вы могли убраться в Пьен сразу, как только мы очистили шхуну от пиратов. Сохранили бы и корабль, и большую часть команды. Но вы повели себя как девица, которую вините в своих бедах, и потащились следом, решив, что вы герои. А вы слюнтяи, черт вас всех дери!
– Они резали глотки парням и кидали их в воду, – глухо отозвался Верта.
– И вы побоялись задеть мертвецов? Моя дочь сильней, отважней и отчаянней вас. И мне не жаль ни вас, ни ваших людей, Верта, потому что в море выживает тот, кто может подыхать, но цепляться за жизнь зубами, вгрызаясь до костей, и кто ударит первым, потому что… – Вэй невесело усмехнулся и закончил: – Потому что жизнь пирата такова: или ты, или тебя. Благодаря этому закону даже слабая женщина становится сильней самого сильного воина.
– Но мы не пираты! – закричал капитан Верта.
– Тогда сидите на берегу и не лезьте в игры Лиги, – рявкнул Лоет и развернулся, чтобы уйти.
– Мы хотели спасти наших парней, – отозвался один из матросов с погибшей шхуны.
– В Алгардте, – Вэй остановился и ответил, не оборачиваясь, – Тина стала свидетелем сговора негодяев о похищении дочери мэра. Кто ей была та девчонка? Никто, пустое место, но моя дочь поспешила спасти ее, чуть сама не став добычей. Она повела себя глупо и наивно, но… Но я горд, что у моей девочки чистое благородное сердце. И я не позволю ни одному собачьему потроху растоптать это сердечко своими грязными сапогами! Я все сказал.
И он покинул палубу и вернулся к каюте Тины. На мгновение замер, слушая ее судорожные всхлипы, а после решительно вошел, забрал дочь из рук Альена и показал ему взглядом на дверь. Как бы ни хотелось молодому человеку остаться, но он кивнул и молча вышел, оставляя отца и дочь наедине.
Закрыв за собой дверь, Альен прижался к переборке спиной и закрыл глаза, вслушиваясь в тишину, нарушаемую только всхлипами Тины и едва слышным воркованием большого, сильного и опасного мужчины.
– Хон и Вэй ее успокоят, – прошептал молодой человек.
Мадемуазель Лоет сидела на коленях отца, как в недалеком детстве, крепко обхватив его руками за шею. На голове ее усердно работал лапками паук, а теплая ладонь папеньки скользила по спине, все более погружая девушку в состояние странного покоя и апатии. Все произошедшее вдруг показалось страшным сном, только Тина знала, что ничего ей не приснилось. Была шхуна, на которой она провела столько увлекательных дней, были люди, с которыми она разговаривала, смеялась, здоровалась за руку. Был старый Мартель…