"Фантастика 2024-109". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
— Хороша-а… Урх… — и расхохоталась.
Из отражения на меня глядела физиономия трубочиста, только что закончившего работу. Щеки, лоб, нос и подбородок, даже волосы были в черных разводах. Про руки и говорить не приходиться. Платье я тоже запачкала там, где успела его коснуться.
— Рисовать надо голой, — проворчала я и, стянув платье, отправилась приводить себя в порядок. И пока отмывалась, ворчала себе под нос: — Надо было рисовать краской для письма, вышло бы аккуратней.
Приведя себя в порядок и переодевшись, я прошла на кухню, где крутилась между столами Сурхэм. Она бросила на меня взгляд и усмехнулась:
— Опять человек.
— Я изгнала урха, —
— Вернула, — кивнула прислужница, поняв меня без лишних пояснений.
— Сразу взял?
— Не сразу, — она покосилась на меня. — Брови нахмурил, руки за спину спрятал. Говорит, что не для того дарил, чтобы назад забирать. Говорит, от души поднес.
— И как забрать уговорила?
— Сказала, что отнесу кривой Хасме и скажу, кто ей подарки передал. Вот тогда сам у меня выхватил. Никто с Хасмой не хочет связываться, дурная она, и язык, как метла, всю грязь соберет и по тагану разнесет. Но я ему сказала, что ты благодаришь, но просишь ничего не дарить. Говорю, у нее всё есть, ничего не надо. А по цветам вообще слезы льет. Как видит, что красоту такую загубили, так слезами и обливается. А он мне говорит, что до того не плакала, даже спасибо сказала. Я ему отвечу, что знает Ашити заветы Белого Духа, потому и говорит спасибо, а сама рыдает. Сказал, что за слезы прощения просит, и что больше не станет дарить, чего не нужно.
— Хм… — я в задумчивости потерла подбородок. Отчего-то мне казалось, что на этом подношения не закончатся, только изменятся.
— Не бойся, — словно подслушав мои мысли, произнесла Сурхэм. — Я ему сказала, если не угомонится, точно Хасме расскажу, что Илан о ней говорил с нежностью. Должен остеречься.
— Посмотрим, — ответила я. — Надеюсь, что так и будет.
— У тебя ягиры есть, — пожала плечами женщина. — Скажи, они его быстро отвадят. Они тоже недовольны.
Я кивнула, не согласившись и не отвергнув слова Сурхэм. Я решила оставить этот решительный шаг на крайний случай, если Илан начнет усложнять мне жизнь. Но лучше было сначала поговорить, чтобы свести к минимуму возможные негативные последствия. И лучше не затягивать с беседой, пока события не вышли из-под контроля. На этом решении я и остановилась. И случай представился быстрей, чем я думала, буквально час спустя.
Пообедав под бдительным оком Сурхэм, я вернулась в кабинет и подобрала наброски. Разложив их на столе, я без жалости выкинула в плетеную корзинку, стоявшую у стола, добрую половину своих художеств, но несколько оставила. И пусть работа не была доведена до конца, и не скажу, что пришла в восторг, глядя на результат своих стараний, но Танияра я все-таки с легкостью узнала.
— Всё равно не то, — покривилась я.
Однако от этих работ избавляться не стала, оставила их на столе и вышла, решив прежде прочистить голову, а потом уже вернуться к своим упражнениям. Клятвенно пообещав прислужнице сегодняшний вечер провести дома, а не в гостях, я переоделась в одежду для верховой езды, после махнула Сурхэм и вышла под ее ворчание:
— Опять к Ветру своему пошла. Вот уж назвала себе под стать. Как ветер блудный, так и несет ее всё куда-то, так и несет…
Дальше я уже не слышала. Негромко рассмеявшись, я покинула дом, а следом и подворье. Ягир, охранявший меня сегодня днем, вышел следом и почти сразу оттеснил себе за спину. Устремив на него удивленный взгляд, я увидела, что он смотрит вправо, глянула туда и накрыла плечо воина ладонью:
— Я погорю с ним, — сказала я. — Не переживай, Берик, он не причинит мне вреда.
— Ему не о чем с тобой разговаривать, — возразил ягир.
—
Есть о чем, — ответила я. — И если мы с ним так и не поговорим, он продолжит искать со мной встреч. Я не хочу этого. Пусть разговор состоится, Берик, ты будешь рядом.— Хорошо, — кивнул воин и отступил, пропустив меня вперед.
Илан ждал. Не знаю, сколько он стоял неподалеку от дома, пытался ли войти или вызвать меня, об этом я не спросила. Но, увидев, что я направляюсь в его сторону, советник пошел навстречу. На лице его не было улыбки, скорей, он казался сосредоточенным.
— Милости Отца, Илан, — приветствовала я мужчину.
— И тебе Его милости, Ашити, — ответил советник.
Он бросил взгляд на ягира, стоявшего за моим плечом, я не стала нарушать обещания, данного воину, и потому заговорила первой:
— Ты ждал меня.
— Да, — кивнул Илан. — Я хотел поговорить.
— Говори.
Он снова посмотрел на воина, я тоже полуобернулась, но ягир не сдвинулся с места. Берик глядел на советника, кажется, даже не мигая. Если бы на меня так смотрели, я бы, наверное, почувствовала себя неуверенно, может, и вовсе испытала страх. Илан страха не ощутил, но раздражение прорвалось наружу передергиванием плеч и едва понятным ругательством, которое советник пробормотал себе под нос. Он повернулся спиной к ягиру, встав рядом со мной.
— Позволишь проводить тебя?
— Это ни к чему, — учтиво ответила я. — Мы можем говорить здесь.
Илан бросил на меня взгляд. Я не спешила нарушить воцарившегося молчания. Мне было, что сказать, но сначала хотелось услышать, о чем хочет говорить мой собеседник. И я поглядывала на него, ожидая, когда подберет слова или же решится открыть то, что занимает его. Но советник молчал, только поджимал губы, иногда едва заметно кривился, но так и не раскрыл рта. Коротко вздохнув, я обернулась к ягиру.
— Берик, мы отойдем, не следуй за нами. — Воин открыл рот, и я прижала ладонь к его груди: — Мы будем стоять в нескольких шагах от тебя. Я не уйду.
Чуть помедлив, ягир кивнул, и я отошла в сторону. Илан последовал за мной. Напряжение, владевшее им, заметно уменьшилось, однако сосредоточенность никуда не делась.
— Что ты хотел мне сказать? — заглянув ему в глаза, мягко спросила я.
— Ты видела цветы, которые я принес для тебя? — спросил советник.
— Да, Илан, — кивнула я. — Видела и просила Сурхэм вернуть тебе твои подарки.
Советник ответил хмурым взглядом.
— Почему?
— Потому что я не могу принять их, — пояснила я. — Не рви больше цветов, не губи их хрупкую жизнь. И украшений не надо. Ничего не надо, Илан.
— Я хотел порадовать…
— Серьги хороши, мне они понравились, — прервала я мужчину. — Но я никогда их не надену.
— Почему? Если они тебе понравились?
Я отошла еще на пару шагов, но обернулась и спросила:
— Зачем ты носишь мне подарки?
— Я хочу порадовать тебя…
Мотнув головой, я повторила:
— Зачем ты носишь мне подарки, Илан? Почему ты хочешь меня радовать?
— Ты одна…
— Я не одна, и ты это знаешь. И если я не грущу, то зачем тебе радовать меня?
— Потому что ты пришлась мне по сердцу, Ашити, — ответил советник и приблизился ко мне, но я отступила на шаг и отрицательно покачала головой. — Я не лгу! — воскликнул он с неожиданной горячностью. — Я знаю, ты думаешь, что это сестра подослала меня, но это не так.
Илан снова замолчал, а я продолжала ждать. Пусть выскажет всё, что хочет. Недоговоренность порождает желание продолжить разговор, дает надежду, а мне хотелось прекратить эти ухаживания раз и навсегда.