"Фантастика 2024-109". Компиляция. Книги 1-22

– Ах, – тихо вздохнула я, почти физически ощутив то, о чем грезила. Однако заставила себя встряхнуться.

Присутствие супруга я чувствовала почти всё это время. Иногда это ощущение исчезало, наверное, Танияра отвлекали, а потом он вновь возвращался, и его дух витал рядом, оставаясь незримым спутником. А еще я знала, почему ему любопытно мое мнение об увиденном. Наши свидания с ним были так редки и коротки за весь период моего пленения, так что говорить мы успевали без особых подробностей, только делились новостями, и Создатель разрывал нашу связь. Жаловаться и стенать не приходилось. Мы все-таки могли видеться, а не это ли великий дар, когда оторваны друг от друга?

– Почему молчишь? – вырвал меня из размышлений деверь. – Не знаешь, что сказать?

– Знаю, – улыбнулась я. – Отец показал мне день, когда мир в том виде, который я увидела на стенах храма, перестал существовать. Когда всё изменилось.

– Что изменилось?

– Илгизиты сломили сопротивление служителей савалара и разрушили его, – пояснила я. – Я не знаю, что именно произошло дальше. Но могу сказать в точности, что с того момента начался упадок…

– Что это означает? – спросил Архам.

– Скажем так, и вы, и илгизиты начали дичать. – Заметив возмущение в глазах бывшего каана, я усмехнулась. – Да-да, Архам, именно дичать. Я сказала тебе, как были расписаны стены храма, и, можешь мне поверить, эти изображения оставили истинные мастера. Тот, кто рисовал ваши с Селек портреты, просто позорит имя художника. Это детские рисунки, а вот стены храма расписывали люди, которые знали свое дело в совершенстве. Добавим ирэ. Тагайни имеют скудный запас этих символов, илгизиты сохранили ирэ значительно больше, но все-таки далеко не все. А еще у ваших предков не было предубеждения против других детей Белого Духа. Я ведь сказала, что вместе с Шамхаром вошел черноволосый человек с зелеными глазами. Они говорили на равных, и одет он был так же, как и главный жрец. Тагайни и племена когда-то жили сообща. Не было разделения и предубеждения. Почему произошел распад и почему они деградировали еще больше… ушли назад, неизвестно. Впрочем, и тагайни не так уж сильно их опережают. И, как бы это ни было прискорбно, но илгизиты в данный момент более цивилизованны… развиты лучше.

Архам фыркнул и отмахнулся:

– Нам этого не надо.

– Надо, мой дорогой брат, надо, – возразила я. – Отчего-то я уверена, что после той войны не было разобщенности среди племен и тагайни. Но сейчас мы видим лоскуты из таганов, отдалившиеся от них племена, и только Курменай остается осколком былого величия вашего мира. Но и он, я уверена, сильно недотягивает до развития ваших пращуров. И сколько времени назад начался регресс, сказать сложно, но можно предположить. За сто или двести лет… зим такое бы вряд ли произошло. Не менее тысячи, а может, и больше, вы из цивилизованного общества превратились в дикарей. Да, Архам, в дикарей. И Отцу это не нравится. Думается мне, пришло время начать свой путь к возрождению.

«Ты права, свет моей души. Время пришло, и мы возродимся», – услышала я слова супруга и шепнула с улыбкой:

– Жизнь моя.

– Что? – спросил Архам.

– Наверное, можно продолжить путь, – сказала я, так и не ответив на вопрос. – Лучше неспешно, но подальше, чем после мчаться во весь опор, когда илгизиты застучат копытами своих салгаров.

– Да, едем дальше, – ответил деверь, и мы вернулись в седла.

Но вот о чем я Архаму пока так и не рассказала, так это о книге. Отчего-то эту тайну я не смогла ему открыть, наверное, попросту до конца еще не доверяла. Он прав. Мы слишком мало знали друг друга. И пусть внутреннее чутье подсказывало мне, что деверь мне вовсе не враг и что я для него единственный мостик, протянувшийся из земель илгизитов к родному порогу, однако переступить последнюю грань и открыться полностью не могла. Позже. Быть может, когда Дэрбинэ останется за спиной, но не сейчас.

Впрочем, желание заглянуть в книгу никуда не делось. До зубовного скрежета хотелось понять, много ли смогу прочесть, обладая теми знаниями, что дал мне Рахон. Но раз уж терпела столько времени, то подождать еще день-два была в силах. И на этом я пока успокоилась. Только еще раз коснулась своего дара и ощутила твердость обложки, скрытой одеждой. Скоро, теперь уже скоро…

Ближе к темноте мы снова ушли в горы, правда, передвигаться вскоре стало совсем невозможно, и Архам сказал:

– Остановимся здесь.

– Хорошо, – согласилась я и спрятала зевок за тыльной стороной ладони.

– Устала? – неожиданно мягко спросил деверь.

– Да, – не стала я храбриться.

Мы ехали весь день почти без остановок, то погоняя салгаров, то вновь переходя на шаг, давая им отдохнуть. Останавливались еще всего два раза и ненадолго. В первый раз, когда выехали к реке и Архам искал лучшее место для переправы на другой берег. Он нашел его быстро – река оказалась мелкой и без стремительного течения. Но за то время, пока деверь был занят делом, мы с салгарами успели напиться воды. Потом «козлы» щипали траву, а я им тихо завидовала – последний прием пищи был вчера.

В следующий раз мы остановились во второй половине дня. И пока салгары снова отдыхали, жевали и просто радовались возможности никого и никуда не везти, брат Танияра показал, что он к побегу подошел более ответственно – у него были припасы. Впрочем, собрать объемный узелок у него возможности не было, потому в сумке, прицепленной к поясу, нашлось несколько лепешек, сыр и небольшая колбаска, которую мы честно разделили пополам. Запас был скудным, и потому становилось сразу понятно, почему Архам придержал его до момента, когда потребность в пище оказалась более чем настоятельной. Перекус придал бодрости… на некоторое время.

К моменту нашей остановки на ночлег я отчаянно себя ругала, что оказалась не столь предусмотрительной и провела время в метаниях и переживаниях, вместо того чтобы собрать всё съестное, что было у меня в комнатах. И пусть это были фрукты, но и они сейчас казались вовсе не лишними. Могли бы и перебить голод.

– Сейчас найдем место, где можно укрыться, – сказал Архам, – и я посмотрю, можно ли тут что-то найти на ужин.

– Не люблю охоту, – буркнула я больше по привычке, чем сопротивляясь намерениям бывшего каана.

Сейчас мои сытые принципы притупились. Впрочем, и ситуация складывалась так, что охота была насущным и необходимым делом, чтобы воротить нос. Единственное, принимать в ней участия мне по-прежнему не хотелось, да и смотреть, как будет происходить убийство животного, тоже. Но подождать Архама с добычей я была вовсе не против, лишь бы не на виду. Стать добычей самой мне хотелось еще меньше, чем быть участницей охоты.

– Смотри, – позвал меня деверь, – там, кажется, что-то есть.

Этим чем-то оказалось подобие грота. Скорее глубокая ниша, образовавшаяся в скале, но спрятаться в ней от ночного ветра было можно.

– Если вернусь без добычи…

– Только не салгары! – воскликнула я, и Архам ответил удивлением во взгляде.

После усмехнулся.

– Они нам нужны, – заверил меня деверь. – Я хотел сказать, что придется потерпеть до утра, если ничего не найду.

– Потерпим, – вяло улыбнулась я. А затем сжала его ладонь: – Только не задерживайся, пожалуйста.

– Я буду неподалеку, не бойся, – улыбнулся брат Танияра. Он пожал мне руку, а после, освободившись от моей хватки, направился в сгустившийся сумрак.