"Фантастика 2024-121". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Домой я ехал в настроении очень веселом. Пресса — что французская, что немецкая — очень моим интервью "оскорбилась" и меня газеты обеих стран буквально смешивали с дерьмом. Пока еще до современников не дошло, что популярность продукта можно поднимать и на "негативной рекламе", а уж какими словами меня обзывают — неважно, лишь бы денежки иностранцы нести не забывали. А они и не забывали — Евгений Иванович за четыре дня "продал" (с полной предоплатой) ровно сто "Чаек", продал бы и больше, но я установил именно такой лимит.
Обиделись французы, что я их фактически голодранцами обозвал, и решили доказать, что я не прав. Молодцы ребята! Давайте всегда мне приносить восемьсот тысяч рубликов за неделю! Даже больше —
Глава 7
Ферапонт Федорович задумался, но лишь на несколько секунд:
— То, что вы со мной решили посоветоваться — это вы правильно сделали. Сам-то я, пожалуй, мало чего сделать смогу, но совет полезный дам — он позволил себе усмехнуться при этих словах. — Вам бы с генерал-майором Ивановым об этом поговорить…
— С Ивановым?
Вспоминая о том разговоре, Ферапонт Федорович каждый раз тяжело вздыхал. И вовсе не потому, что сделал что-то плохое — напротив, сделанным он гордился. Вот только больше уж не получится поуправлять этой замечательной машиной…
Прав был Александр Владимирович, ох прав! В России таких машин много выделать не получится, а где-нибудь за границей, про нее узнав, наделают сотни подобных, если не тысячи. И если — не приведи Господь — война начнется, то ой как плохо придется русским солдатам. Именно поэтому к управлению машинами были допущены лишь немногие, причем даже из полиции офицеров выбрали не более дюжины. Прочие же все пришли их жандармерии — их начальник Саратовского управления самолично выбрал.
Правда сам Александр Владимирович по каким-то ему одному ведомым признакам чуть не треть присланных офицеров обратно отправил, и попросил заменить их другими, ему более подходящими. Причем как он о "подходящести" этой вызнал — одному Господу известно, но, оказалось, в людях он не ошибся.
И кому как не самому Ферапонту Федоровичу об этом не знать — ведь его-то изобретатель этих машин выбрал начальником всего отряда. Смешно получилось: у пристава в подчинении оказались и несколько ротмистров — но в этом деле опыт играл главную роль, а как раз у него этого опыта было больше всех. Да и работать пришлось в местах знакомых — так кому как не ему работой и руководить.
Вот только жаль, что более работы такой не будет: машины все, по окончании, разобраны были, и — по словам господина Волкова — уничтожены. Государственный секрет! И не жалко было Саше ради секрета этого сохранения спалить машин более чем на миллион рублей…
Государь, правда, работу оценил: каждого офицера орденом отметили. Тем, кто ранее не имел — "Станиславом" третьей степени отметили, тех же, кто уже сподобился (а таких до половины в отряде были) — следующим по старшинству. Ему же, как начальнику отряда, сразу "Станислава" второй степени вручили, вот только рассказывать за что — нельзя. Никому — даже жене…
Честно говоря, сам по себе патент Лодыгина был мне не нужен, потому что его патент вовсе не ограничивал использование вольфрама, а касался главным образом технологии изготовления вольфрамовой проволоки. А у меня технология намечалась принципиально иная, так что его "авторские права" к моим лампам отношения не имели. Но Россию-то знатный ламподел покинул "по политическим мотивам", и для меня он был потенциальным "мостиком" к русской большевистской эмиграции.
А "продажа будущих автомобилей" смысл
имела глубокий: чтобы эти авто делать, требовались серьезные деньги — которых у меня как раз и не было. Те же, что были, были давно потрачены…"Моторостроительный завод", на котором теперь трудился в роли главного конструктора Илья, обошелся, между прочим, в полтора миллиона рублей. И мог этот завод выпускать десяток моторов в сутки: по нынешним временам немало, но для завоевания мирового господства почти ничто. Мой "возврат" от УАЗ-469 к "предыдущей модели" тоже оказался вынужденным: денег на штампы "изысканной формы" не было, а у старого "козлика" большинство панелей практически прямые. Но денег не было по той простой причине, что все заработанное уходило на другие проекты, один "кислотно-металлический завод" в Воронеже сожрал всю выручку от зимней "навигации", а это составило больше пяти миллионов.
От "предыдущего" раза отставание было очень заметным — и случилось оно по той простой причине, что "стартовать" в этот раз вышло с почти полугодовым опозданием. Казалось бы — лишний месяц в постели провалялся — а так отстал, но ведь в России все хозяйство — сезонное, тут на пару дней опоздать означает часто опоздать на год… И чтобы это "отставание" как-то нагнать, и была придумана схема "авансовых продаж". Хотя сотня автомобилей в месяц — это очень немного, но все же лишний миллион. А миллион — он никогда не лишний.
Ну и приоритеты теперь у меня тоже поменялись. Поскольку стало понятно, что самому мне Россию спасти не удастся, путь ее спасают те, кто один раз это уже смог сделать. Не лучшим образом — но что им так сильно мешало сделать все получше? Паршивое сельское хозяйство — раз, именно из-за него случались всякие голодания в Поволжье и прочие голодоморы. Никакая индустриальная база — два, и чтобы эту базу построить, тех же крестьян приходилось дополнительно грабить. Ах да, если мне память не изменяет, был еще и топливный кризис, и всеобщая неграмотность — но все эти негативные факторы можно существенно смягчить — в особенности, если о них заранее позаботиться. Вот я и позабочусь…
Но чтобы "заботиться" — нужны "кадры". Которые без специального присмотра куда-то из России деваются… В прошлый раз, пользуясь "личными связями в правительственных кругах" — а, точнее, некоторой благосклонностью со стороны Игнатьева — в целях укомплектования этими самыми кадрами собственных заводов я поизучал ситуацию с народом, получавшем высшее образования в России. До японской войны, понятное дело. И узнал, что в РКМП как раз проблем с высокообразованными специалистами не было. В смысле, готовилось всяких инженеров даже больше, чем Россия могла употребить: ежегодно институты выпускали инженеров около пяти сотен человек, а вот работу "по специальности" находило человек пятьдесят. А остальные…
Порядка сотни из "ненужных инженеров" оставались в стране, занимаясь всякой ерундой, а прочие очень быстро находили себе работу вне пределов Империи. Причем — не только инженеров: из трех врачей в России оставался хорошо если один, а из десяти агрономов — меньше двух. В США в девятьсот пятом году русских по рождению было двенадцать процентов населения, а среди части населения с высшим образованием наших соотечественников было уже более двадцати процентов. Русские инженеры строили океанские лайнеры, изобретали электрическое освещение — за рубежом. То есть "кадры"-то в России были, и весьма квалифицированные "кадры" — вот только занять их дома было нечем. И, вероятно, именно поэтому занюханный мыловаренный заводик в Казани "окучивали" сразу два университета, Московский и Петербургский: в них все (вообще все, до единого человека) профессора и преподаватели химических факультетов выполняли работы для этого завода. Понятно, почему и Лебедеву пришлось "научную карьеру" тоже на мыловаренном заводе начинать.