"Фантастика 2024-121". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
— Где?
— Ну, в России… Советской, там же власть официально принадлежит Советам депутатов, вот ее и называют для краткости так. Извини, я знаю… Сейчас из России в Маньчжурию через Аргунь перебирается по паре сотен человек ежедневно, а наступит голод — побежит гораздо больше.
— Если большевики не закроют проезд по Сибирской дороге…
— Тогда через Алтай больше побежит. У Алексеева с монголами договор союзнический, границу с Россией его войска охраняют — там тоже несколько сотен беглецов каждую неделю принимают. Поэтому план рассчитан миллионов на двадцать населения, вот смотри…
Планы у Славы были грандиозными, но рассчитывались они лет на двадцать. Мирных лет, но будет ли их столько?
Глава 46
Леонид
Пил Леонид Борисович редко и весьма умеренно, и в другое время полстакана коньяка разом свалили бы его, но испуг был очень сильным — так что пьяное успокоение не пришло. Конечно, гость попытался развеять "недоразумение", но что-то мешало ему полностью поверить… Но что?
В свое время, создавая на рубеже веков "Сибирский экспресс" — систему обеспечения беглецов из сибирской ссылки документами и деньгами, Леонид Борисович понимал, что случайности, в том числе и весьма неприятные, неизбежны, и поэтому каждый такой побег готовился очень тщательно. Как и тот, о котором упомянул гость — но здесь никакие предосторожности не сработали. Глупая небрежность самого беглеца — или юношеская нетерпеливость? Во всяком случае вины самого Леонида Борисовича в случившемся не было ни малейшей.
Впрочем, его никто и не собирался обвинять — более того, похоже его собеседник даже не подозревал о произошедшем. Он просто искал… Стоп!
Как он сказал? "просто грамотный управленец"? Этого он просто не мог ни от кого слышать, физически не мог. Хотя бы потому, что тот юноша никогда и ни чем в своей жизни не управлял! А еще он сказал "много слышал". От кого? О нем вообще мало кто знал!
Значит, искал он его совсем по иной причине, а Леониду Борисовичу счел за лучшее солгать, хотя мог бы и вообще ничего не говорить. Но он — солгал, и именно это мешает поверить во все остальное. Нет, не во всё: насколько Леонид Борисович успел узнать своего недавнего собеседника, тот "никогда не отказывается от своих слов" — если слова эти касаются денег. А тут деньги имелись в виду огромные…
Ну а если взять только "неденежную часть" разговора… Что же, все в жизни может случиться, и избежать неизбежного не удавалось еще никому. Но в любом случае часть "денежная" все перевесит. Вообще всё.
Леонид Борисович Красин сам удивился, когда осознал, что последнее соображение вдруг принесло ему успокоение. В чем-то этот гость был прав: главное — сделать дело, а все прочее не очень-то и важно.
Дочь наша сейчас неофициально управляла Уругваем. Единолично и практически безраздельно. Жители (и — главное — местная знать) Восточной Республики как-то очень быстро привыкли к "хорошей жизни" — которая "самоорганизовалась" в значительной степени благодаря именно Машке. Электрическое освещение в каждом доме, современная канализация, горячая вода из крана — это любому приятно. А то, что в университете Восточной Республики считают за честь преподавать лучшие умы Западного полушария (не говоря уже о европейцах) — это очень грело душу местному "обществу". Опять же, лучшее образование буквально "не выходя из дому", лучшая медицина, комфортабельная и спокойная жизнь — и кто от такого откажется?
Тем более, что если у кого-то в голове возникнет идея, как эту жизнь сделать еще более приятной — сеньора Мария откуда-то достанет мешок денег и задуманное воплотит. Ну, если конечно мысль дельная: новая электростанция там, или новый университет — не говоря уже о школах, больницах или даже заводах и фабриках. Хотя насчет заводов — трудно придумать что-либо более полезное, чем она сама выдумывает. Кто бы мог подумать еще пять лет назад, что из Монтевидео можно добраться до Ривьеры или Артигаса всего за пару часов? А до Буэнос Айреса — вообще за час?
Были, конечно, и недовольные — чтобы получить денег, достаточных для пользования всеми этими удобствами, теперь приходилось работать. Но учитывая, что алькальд небольшого городка —
если в городе проблемы решались — получал больше, чем десять лет назад немелкий землевладелец… Проблемы решать-то нетрудно, когда есть на что. А это опять обеспечивала сеньора Мария. Только иногда было трудно ее поймать.Машку было трудно поймать в Уругвае просто потому, что "по совместительству" она еще управляла — причем совершенно официально — промышленностью Венесуэлы (Хуан, просчитав существующие расклады, просто приказал ее считать "министром промышленности" — венесуэльцам приказал, так как Машка формально назначение принимать все же отказалась). Я же весь девятнадцатый год "управлял" Маньчжурией.
Официально главой Маньчжурии был Алексеев, а председателем Совета Министров этой молодой страны был мой знакомый — полковник (теперь уже генерал-лейтенант) Малинин. И порядок с законностью он там поддерживал на высочайшем уровне — но вот насчет экономики…
Насчет экономики и у меня были, как бы помягче сказать, некоторые пробелы в знаниях — но за моей спиной стоял Слава с его "планово-экономическим управлением", так что Маньчжурия эту самую экономику поднимала ускоренными темпами. В чем мне очень помогал руководитель Советской России.
Я теперь полностью осознал, насколько характеристика Ленина, данная ему Красиным, соответствовала истине: термин "самовлюбленный болтун" как нельзя лучше подходил Ильичу. Страной он не управлял вовсе — зачем? Его дело — речи произносить да "умные" статьи писать — в которых он обзывал разными словами всех, кто ему не нравился. А страной управлял Янкель Мираимович Свердлов — мелкий бандит, дорвавшийся до вершин власти. Именно ему пришла в голову идея "революционного террора" — когда после ранения Дзержинского в Москве "красная гвардия" перебила более тысячи человек в Петербурге. Перебила лишь за то, что они были дворянами…
Ильич же больше заботился об "имидже" правительства. Благодаря де Фонтане получилось даже выяснить, что "вождь мирового пролетариата" в скандальной паровозной сделке лично никак даже замешан не был: все делали его "доверенные люди", а сам он даже и не знал, почем нынче паровозы. А когда узнал — из возмущенных статей работающих в России экономистов — решил, что проще этих экономистов посадить, дабы не подрывали они "авторитет власти".
Который как раз Свердлов и "создавал". Именно он принялся "раскулачивать крестьян": продотряды выметали из деревни все съедобное — и уже простой народ побежал из страны. Сначала — понемногу, затем все больше и больше… Самым удивительным было то, что советские власти никоим образом эмиграции не препятствовали. Так что главной заботой желающих эмигрировать было как-то добраться до Мурманска, Новороссийска или Ростова с Одессой: там (в Ростове и Одессе правда с гораздо меньшей скоростью) эти "желающие" бесплатно принимались на суда под флагами Венесуэлы или Уругвая — ну а потом как уж повезет. В смысле — куда повезет данное судно: порт назначения объявлялся только после того, как корабль проходил Босфор. Хотя только в Венесуэлу рейсы шли лишь из Мурманска, а с черноморских портов в основном народ переправлялся как раз в Маньчжурию. И хорошо еще, что было на чем народ возить…
"Суператлантики" ходили переполненными, но все равно их не хватало для всех "желающих": за два года Березин выстроил в Усть-Карони еще восемь штук, и десять, ходивших из черноморских портов в Порт-Артур, перевозили всего шестьдесят тысяч человек в месяц. Еще тысяч по десять переезжали по Сибирской дороге — а план Струмилло-Петрашевского рассчитывался на полтора миллиона "новых маньчжурцев" в год. Новый "супер" строился почти год, так что Березин ("временно") решил проблему очень просто: на всех своих двадцати стапелях он заложил "упрощенную" версию второго "Дельфина" — с одной турбиной и каютами класса "железнодорожное купе" (из-за чего сам Сергей Сергеевич называл эти суда не иначе как "скотовозками"). Такое судно собиралось менее чем за три месяца — а потом принималось перевозить по две с четвертью тысячи пассажиров по тому же маршруту за три недели, так что к осени через Порт-Артур ежесуточно стало прибывать более чем по три тысячи человек. И всех их нужно было где-то разместить, накормить, подобрать им работу — и этим-то я и занимался.