"Фантастика 2024-126". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
– Отправляйся к Шарлотте. Она ждет, – ей не понравился мой резкий тон, и она сделала вид, что оскорбилась. Встав из-за стола, Лариса ушла из кафе, не сказав ни слова.
Расплатившись за свой обед и за нетронутый салат, я вышел через несколько минут после женщины. Хотя у меня и были сомнения насчет ее слов, я все же отправился к дому Шарлотты.
Дверь была заперта, это могло означать только то, что Шарлотта еще не проснулась: вряд ли она отлучилась по каким-то делам в такое время в праздничный день.
Наверное, мне следовало уйти, отправиться к Фиару или вернуться домой, но я почему-то решил непременно проверить, все ли в порядке с
От воспоминаний у меня приятно защемило в груди, и я понял, что точно должен увидеть ее сейчас! Я просто не смогу ничего делать, пока не увижу ее.
Обернувшись воробьем, я взлетел к окну и, покружив немного, опустился на корзинку для цветов, в это время года покрытую плотным слоем мерзлого снега. На стекле толстый слой снежного налета, образовавшего красивые узоры, не позволяющие заглянуть в комнату. Пришлось пробираться внутрь сквозь приоткрытую наверху щелку: будучи птицей это достаточно непросто.
Когда я спустился на подоконник внутри комнаты, то с ужасом заметил, что Шарлотта смотрит прямо в мою сторону. Почему-то это очень меня испугало, может, птичьи инстинкты разыгрались, у меня перед глазами все потемнело… Но, придя в себя, я понял, что это вовсе не Шарлотта так пристально смотрит на меня, а ее отражение в большом зеркале, прикрепленном к высокому шкафу. Сама девушка сидела чуть дальше, повернувшись ко мне полубоком, и внимательно разглядывала себя в зеркале.
Шарлотта еще не оделась, на ней был легкий халат, а красивые вьющиеся волосы выбились из ночного пучка, несколько прядей спадало на нежные плечи. Девушка была прекрасна, как никогда, отчаянно грустное выражение точеного лица придавало ее облику сходства с картиной.
Залюбовавшись образом, я не сразу вспомнил, что люди не сидят неподвижно перед зеркалами с таким видом, если с ними все в порядке.
Я решил обернуться собой и узнать, в чем дело, но в тот же миг, как я это решил, произошло нечто, чего мои птичьи нервы не выдержали, и я с испугу упал с подоконника на пол. Я забыл взлететь и больно ударился, потому инстинктивно спрятался за штору.
Я испугался низкого мужского голоса, так неожиданно прозвучавшего в этой комнате.
– Почему ты встала, Шарлотта? – спросил он. Насколько я мог слышать, голос раздался со стороны кровати.
Сначала я изумился и задал сам себе вопрос о том, что здесь может делать мужчина… но на этот раз наивность отступила раньше, чем обычно, и оставила яркий образ того, что именно он здесь делал, пока я валялся в лесу.
– У меня на душе тяжело, – призналась Шарлотта, не отворачиваясь от зеркала.
– Опять те же мысли? – мужчина потянулся и, судя по скрипу, сел на кровати. Я его не видел.
– Я смотрю на себя и не понимаю, как такое может быть… вот я, а вот человек-отражение. И мне по-прежнему кажется, что это разные люди, – ответила девушка надрывным от отчаяния голосом. – Я ведь не могла так поступать, так подло и лицемерно… Это не я!
– Тебе вынуждают обстоятельства, ты ни в чем не виновата, – успокоил ее мужчина. – Твой отец, общество… твое положение.
– Знаю, но ведь они не решали за меня. Я… я совсем обессилила! Еще немного и я потеряю власть над собой, над обстоятельствами… уйду, убегу, и больше никогда, никогда!… – она
не договорила, утихла, то ли подавленная собственными эмоциями, то ли успокоенная объятиями мужчины.Я слышал, как шуршит халат под его руками. Слышал, и позорно бездействовал. Возможно, все из-за шока, возможно потому, что затаиться и подслушивать было для меня естественнее, чем лезть с кулаками.
– Я не могу больше так!… – вновь воскликнула девушка. – У меня нет чести, но совесть пока еще осталась. Обманывать этого несчастного? Он ходит за мной по пятам собакой, улыбается, что-то там себе думает… а я рядом с ним вся дрожу, мне страшно! Он не человек… пытался менять поцеловать… у него зубы острые, как бритвы! Я порезала язык, случайно коснувшись резцов… нет, это безумие! Нельзя так, нельзя… надо прекращать, пока не дошло до большего!
– И не дойдет, – твердо отрезал мужчина. – Ты не говорила о том, что этот выродок отважился лезть к тебе!
– Почти два месяца, как он меня под ручку водит и задаривает дорогущими украшениями, удивительно, как он еще не требует от меня всего… Хотя он не потребует. Он такой ребенок! Просто щенок… ласковый, глупый щенок, которого Фиар дрессирует для свой сцены. А я что же? Я еще и обманываю его, топлю его в этом болоте «высшего света», вожу по салонам, как нового породистого грифона, лишь бы в газетах написали о том, что дочь городского судьи теперь с актером, а не с разорившимся дворянином… использую его, как последняя дрянь!
– Отец лишил тебя содержания, узнав, что ты связалась со мной, тебе необходимо было вернуть расположение старого сумасброда, пойти на поводу… это он вынудил тебя на поддельные отношения со знаменитой игрушкой общества. Ты ни в чем не виновата, Шарлотта, и ты можешь прекратить это в любой момент, оставшись совершенно чистой.
– Я так и сделаю! – решительно воскликнула девушка. – Как только встретимся, я все ему скажу…скажу, чтобы он ни на что не надеялся, верну жемчуга!… Хотя, кажется, я потеряла это ожерелье на празднике… так что не верну.
– Если хочешь, я сам ему все скажу.
– Нет, он… его лучше не злить, поверь. Он только кажется безобидным, но я сама видела, как он однажды поднял карету, чтобы помочь вытянуть застрявшее в яме колесо, и что он сделал с Сольеро в драке! Бедняга чуть не умер после такого удара! Я не хочу, чтобы он озверел и убил тебя! Иногда он совершенно собой не управляет.
Пока продолжался разговор, я успел опомнится, превратился в крысу и стал аккуратно взбираться по шторе к открытой форточке. Забравшись на достаточную высоту, я выпрыгнул на улицу, в прыжке стал птицей и что было сил забил крыльями, стараясь улететь подальше от дома Шарлотты.
Спустившись в один из тупиков, я обернулся собой и, не думая ни о чем, медленно пошел, куда глаза глядят. Инстинктивно обходя людей и держась подальше от дороги для лошадей и повозок, я бродил по улицам, совершенно ничего не понимая и не желая думать.
Часы сменяли друг друга, я не помню точно, где был и кого встретил, все слилось в одну долгую белую от снега улицу и шаги, один за другим. Так продолжалось пока не стемнело и мне на глаза вдруг не попалась яркая, увешанная праздничными гирляндами бакалейная. Не помню, как я к ней вышел, но я как будто очнулся ото сна, когда передо мной очутилась украшенная яркая витрина, сквозь которую в холодные серые улицы проникала частица противоположного мира – образ теплого уютного помещения, где за отдельными столиками в полумраке свечей люди отдыхали от забот.