"Фантастика 2024-13". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
— Ветров… ты… студент… — она сказала это даже с каким-то бессилием, и вдруг перестала бить током, — Да ну твою луну…
Сказала прежде, чем я всё же дотянулся до её губ.
— Оу, — вырвалось у меня, когда губы шарахнуло током, так мы наэлектризовались.
— Ветр…
Я не дал договорить, снова впился в губы. А она ответила, жжёный ты… жжёная… ух, огонь как хороша, чертовка!
Тут я наконец-то дал свободу рукам, прижал за талию, накрыл мягкие округлости, что всё время мерещились мне в тени блузки. Мышцы всё ещё ныли от токовой экзекуции, но почему-то мне вдруг стало
Я почуял поток псионики, и понял, что Соболева действительно лечит меня. Ну, раз так, то можно распустить руки ещё наглее.
— Ветров, сгинь твоя луна, — выругалась она, когда я оторвался от её губ.
— У тебя есть кто-нибудь, что ли?
Ха, подловил всё-таки! Она сначала замотала головой, явно показывая, что никого нет. А потом нахмурилась, затараторила:
— Ветров, я старший целитель. Ты не можешь вот так обращаться…
Я с улыбкой накрыл её губы.
Чем меня радовал этот мир, так тем, что тут вперемешку с неравенством царили вполне свободные нравы. Ветров не может, а я, Тим Зайцев, ещё как могу.
Удобно, когда твоя любовница заведует лазаретом, в котором много свободных коек.
Чем хороша целительная псионика? На твоих койках пациенты не залёживаются. В этом мире медицина знала только один вид увечий — те, с которыми успели донести до лекаря.
У Соболевой было как раз утреннее «обеззараживание лазарета», поэтому за полчаса нас никто не побеспокоил. А её санитары, как я понял, ещё те опоздуны.
— Ветров, — со злостью зарычала обнажённая Арина, вскочив с кушетки и схватив одежду.
Она резко бросила мне мои шмотки.
— Давай, одевайся уже… быстрее… студент… — она залилась краской.
Наблюдать за одевающейся женщиной считается не так интересно. Но я всё же не отрывал взгляда, пока не исчезла за тканевым щитом её немаленькая грудь, плоский живот, бёдра, на которых ещё остались следы моих пальцев.
Несколько минут назад я не стеснялся, мял так, что она ещё полдня вспоминать будет… Да и у самого меня всё ещё горели воспоминания в пальцах.
— Чего ты уставился, Василий?! — в меня пахнуло псионикой, и я понял, что она всё же реально злится.
Поток гормонов схлынул, и повеяло ветром последствий. Со вздохом я стал натягивать свою простенькую тренировочную одежду.
— Поверить не могу, — она судорожно застёгивала пуговицы, путаясь в них и ругаясь, — Да, сгинь моя луна! Да чтоб я…
Она останавливалась, таращилась на меня, как на привидение, а потом снова пыталась застегнуть и заправить блузку.
Я спокойно оделся, встал, подошёл. Обнял.
Шарахнуло так, что у меня коленки подогнулись. Но я удержался, хотя больше за счёт Арины. Я уже даже не чувствовал, как поцеловал её в щёку.
Мне хотелось сказать «всё нормально», но тот набор букв, который выскочил после удара током, сложно даже повторить.
— Синамана… — выдавил я.
— Ты идиот, Ветров, — чуть не всхлипнув, Арина всё же прекратила меня пытать, — Ты грёбаный безлунь! Да ты…
Она медленно выдохнула, явно взяв себя в руки, и оглянулась на стеклянные двери. Это она машинально, потому что полчаса назад Соболева вполне твёрдой рукой
сама позакрывала все замки.— Чтоб никому, слышишь?!
Я усмехнулся, потом всё же кивнул ей, поцеловал ещё раз:
— Пойду я, а то дел полно.
Она не сопротивлялась. Куда там, все бастионы порушены, а народное ополчение накормлено и сыто.
Всё же Соболева возмущённо посмотрела, затем весело поморщилась. Да уж, и в этом мире скорость изменения женского настроения — та ещё магия.
— Почему я раньше не замечала тебя, Ветров? — улыбнулась, — А сейчас всё вокруг тебя крутится… Ах, да, ещё и кровь твоя пропала.
Она ляпнула это, а потом спохватилась, тронула губы. Я собирался уже шагнуть прочь, но тревога кольнула сердце.
— Кровь?
Девушка вздохнула:
— Все студенты сдают кровь раз в полгода. Это обязательное условие, — пожала плечами целитель.
Я не стал спрашивать, зачем целителям кровь студентов. Может, это местная профилактика. А может, ещё какая-нибудь свистопляска вокруг магической крови…
— Кто-то пролез ночью в лазарет, — виновато поджала губы Арина, — Я всё утро думала о тебе, кому ты понадобился?
О, моя ты красоточка, я бы тебе целый список выдал, кому могла понадобиться кровь Василия. Вот только это — уже моя проблема.
— Не бери в голову, Арина.
Я чмокнул её и быстрым шагом пошёл наружу.
— Ветров, так обращаться к старшему целителю непозволительно для студента, — донеслось мне вслед.
Голос у Соболевой был уже вполне бодрый и весёлый. Чего не скажешь о моём состоянии души.
— Вася, возьми себя в руки, — тихо ворчал я, двигаясь по двору академии.
Ага, не тут-то было.
Вот я обретаю контроль над телом, но уже через пару шагов у меня опять расправляются плечи, губы расплываются в идиотской довольной улыбке, а походка так вообще напоминает довольного индюка. Слишком огромный гормональный всплеск, я с трудом могу перебороть этого пацана.
В исполнении такого доходяги это слишком привлекает внимание. А пока что оно мне не нужно.
Догадаться, что нашло на моего Василия, было нетрудно. И то, что это у него был первый раз, тоже несложно понять.
Нет, ну ты посмотри на него, жжёный псарь! Мужчиной стал, и уже крылья руки подпирают.
Я оглянулся на всякий случай, проверяя, не смотрит ли кто, и хлестнул себя по щеке.
— Ты, Дон-Жуан дрищавый, успокойся, говорю!
В ответ мне прилетела какая-то непонятная эмоция. Что-то вроде уверенного ответа супер-мачо: «Йо, амиго!»
— Ты про Ленку-то вспомни, — прошептал я, — Вот ей-то понравятся твои похождения?
Василий заметно сдулся, и мне удалось-таки перехватить полный контроль над телом. Ага, несмотря на все обиды, к Перовской он был неравнодушен.
Ну, так и мути со своей Еленой, Дон-Жуан, пока твоя луна не ушла. Я тебе уже всё показал, как надо.
Ага, замутишь ты. Всё придётся брать в свои… ну, то есть, в твои руки.
Да, разные вкусы в одном теле, это не к добру. Ну, ясное дело, это я во всём виноват. Но… кхм… а вообще, сам пускай разбирается, а я кручусь, как могу. И где хочу.