"Фантастика 2024-152". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
Голова Евы была опущена. Она неспешно водила пальчиком по перламутровой поверхности раковины.
– Она была красивой.
– поднимая прекрасное лицо ко мне, произнесла она.
– А какая удобная. Жаль, что ты так и не сподобилась полежать в ней.
– Жаль...
Мы молча смотрели друг на друга. Не знаю, что было внутри Евы, её лик был невозмутимым и лишь чуть печальным. Хотя, возможно мне так кажется. А я? А у меня и правда было довольно спокойно на душе. Всё как-то улеглось, перегорело, покрылось пеплом. Все претензии, гневные слова, к чему они сейчас? Ева пришла, и этого достаточно. Наверное, я тоже подкаблучник... Лишь надеюсь, в какой-то мере...
– Сначала, - начала говорить божественная, -
– Перебила она себя.
– Не слишком трогало! Взаимоотношение полов - это область, в которой меня нельзя назвать искушенной. Лёгкий флирт с тобой, игра словами, не скрою, что-то в этом есть, м-м-м... притягательное, но это скорее невинное развлечение, чем какие-то чувства. Потом мне стало интересно, любопытно наблюдать за вами. Что говорят и делают девочки, как реагируешь ты. Я даже выделила немного своего времени, что бы изучить понятие «любовь» в культуре землян, чуть более внимательно. Книги, стихи, искусство, натурные, так сказать, наблюдения. Скажу откровенно - полный сумбур, как и многое у вас. При общем направлении к сексу, у всех всё по-разному. И много похожего, и ничего одинакового.
И всё-таки наблюдать за тобой было скорее любопытно, чем что-то ещё. Но когда появилась Атти.... Я вдруг почувствовала совсем другую гамму ощущений! Ты, Господин Мо, воспринимаешь меня как настоящую женщину, и много раз говорил это! И я вдруг себя такой и почувствовала! Не в момент, когда ты лежал у меня на коленях, жаждя моих поцелуев. Не тогда, когда ты развлекался с двумя ныряльщицами. Не в то мгновение, когда наблюдала за невинными потугами юного дитя соблазнить тебя в ванной! Нет! Не тогда!
Ева вскочила. Её лицо преобразилось - из холодно-равнодушного в пышущее каскадом эмоций.
– В тот момент, когда ты поставил столик на две персоны… Столик на две персоны! Бухта, ночь, две луны, светильник и таинственные огоньки в глубине воды! Это ты обещал мне! Мне!
– она топнула ножкой.
– Ни Атти, ни ещё кому - мне!
Столько детской обиды было в её голосе, столько растерянности и обиды! Я стремительно поднялся и прижал её к своей груди. Она не вырвалась, не отстранилась, а приникла ко мне и затихла. И в этот момент ничего сексуального не было в моих объятиях, обнимал я её словно ребёнка. В каком-то смысле она им и являлась.
– Прости, прости...
– прошептал я, целуя её в макушку.
– Клянусь, никогда, ни одна женщина, кто бы она ни была, не сядет со мной за столик на двоих на берегу уютной бухты, под двумя лунами и со свечами на столе, кроме тебя.
– Правда?
– она подняла на меня глаза, хотел бы я сказать - полные слёз, но плакать она не собиралась. А вот взгляд был очень серьезный, ожидающий и, наверное, доверчивый.
– Правда!
– А вдруг это случится не скоро?
– А я подожду! Десять лет, сто, тысячу. Я, знаешь ли, временем располагаю.
Ну вот! Вот Ева и улыбнулась. Она высвободилась, отошла на пару шагов и, наставив пальчик на меня, торжественно произнесла:
– Я запомнила эту клятву, Господин Мо! В свою очередь, обещаю никогда не устраивать сцен, подобных этой. Когда я остыла, то поняла, я действительно вела себя неподобающе и глупо! Отныне ты волен общаться с любой разумной женской особью, в той мере, в какой сочтёшь нужной.
– Что ж, я благодарен тебе за это обещание!
– совершенно искренне произнес я на это. – Вечность это долго, и вряд ли я смог бы прожить её монахом. Не стану тебе врать, я не равнодушен к женской красоте, но не волокусь за каждой юбкой... Я не был таким ещё в той жизни, что бы обо мне ни говорили, и вряд ли стану теперь. Я не буду припадать сейчас к твоим ногам, произносить громкие клятвы, обеты и обещания, но знай - я всегда буду ждать тебя, как
Она посмотрела на меня потемневшими до глубокой синевы глазами.
– Теперь, мой господин, с этим будет сложнее. Легко разыгрывать флирт, который не трогает струн твоей души. Гораздо сложнее, когда есть чувства.
– А чувства есть?
– Чувства?
– Ева таинственно улыбнулась.– Говорят, от любви до ненависти один шаг? А от ревности, до любви и полшага не будет?
– Это, - я окинул следы погрома, - ревность?
– Ревность, обида, возмущение... Чувства. К тебе, Господин Мо!
– она обвиняющее ткнула в меня пальцем.
– И это очень удивительно! Вряд ли мои создатели рассчитывали на такое.
– Кто как, а я рад, что они до такой степени обмишурились в расчётах!
– Пф-ф...
– фыркнула смешливо Ева.
– Но давай оставим эту тему! Мне надо немного подумать.
– Голос богини построжел.
– Как пожелает повелительница моих грёз!
– Слушай, Господин Мо, где ты берёшь все эти эпитеты?
– весело прищурившись, улыбнулась Ева.
– Хотел бы сказать, что сам придумываю, но увы! Вряд ли что-то можно измыслить этакое новое на этом поприще. Тысячи лет многие народы упражнялись в искусстве сладкозвучного определения своих любимых. Восток, особенно арабы, в этом отметились довольно серьёзно. В небезызвестном трактате "Тысяча и одна ночь", особенно в первоисточнике, а не в приглаженном варианте для детей, такие эпитеты - О -о-о.... Европа, начиная с античности, внесла свою немалую лепту. Китай, и особенно Япония, отметились весьма умоскручивательными текстами, такими, что иногда без подробной расшифровки и не сообразишь, что они имели в виду. Индия - там тоже есть чему поучиться, да. Славяне, мои фактические предки, со своей нежной Ладой, сладкозвучным Лелем... А ещё у нас есть Снегурочка! Уникальная богиня добра и любви. У неё нет ни одного мало-мальски отрицательного качества. Ни одной сколь-либо тёмной ипостаси. Как не славить таких от всей широты души и фантазии!
– М-м-м, пожалуй, ознакомлюсь как-нибудь, на досуге.
– Что ты, что ты, - замахал я руками в ужасе - Мой сладкий сахар! Ни в коем разе! Иначе как я буду выглядеть со своим убогим плагиатом в твоих прекрасных очах? А так, вроде как сохраняется иллюзия моего собственного богатого воображения.
И всё-таки я её рассмешил!
– Хорошо, хорошо!
– покивала она головой - Не буду!
Ева провела рукой по лицу, словно сбрасывая что-то...
– Я рада, что мы всё выяснили с тобой, мой господин, - словно камень с души упал. Раньше я не понимала, как это, что за идиома? Теперь знаю!
– И я рад, госпожа моя!
– я взял её ладошки в свои и поцеловал.
– Для того и придумали люди речь. Именно она решает многие проблемы положительно.
– Или создаёт их.
– улыбнулась она.
– Всё есть яд, всё есть лекарство. Нет в мире ничего, что нельзя использовать как оружие. Ни в моём старом, ни в этом. А уж речь и подавно.
– Мудро!
– Увы, снова не моё!
– Я опять приложился бархатистой коже запястья тонко пахнущей лавандой.
– Чуть умное придет в голову, а уже кто-то озвучил. Негодяи...
Божественная высвободила ладошки и окинула взглядом пейзаж, словно увидела его в первый раз.
– Я разнесла тут у тебя всё...
– Ну не всё, а только часть. А что сломала, то я починю. Будет даже лучше.
– Ванну жалко. Её не починишь.
– Найду новую. И тогда ты не отвертишься от купания в ней.
– Очень может быть!
– на её губы легла легкая улыбка.
– Скажи мне, божественная, - вдруг спросил я, обводя рукой различные обломки.
– А как всё это соотноситься с концепцией невмешательства в игру?