"Фантастика 2024-158". Компиляция. Книги 1-31
Шрифт:
Лунный мир, Империя Джигли,
провинция Кария
К исходу сумрака трое наездников на обычных нелетающих лошадях въехали в небольшой рыбацкий городок, расположенный на берегу крупного озера Рыбное.
К этому времени Мюрр уже малость попривык к раздражающе-кровавому «дневному» небу, к странному оттенку травы и листьев, которые при подобном освещении казались серовато-коричневыми. Вернее, сначала Мюрр решил, что они и впрямь имеют такой не свойственный растениям окрас. Он не поленился, оторвал ветку
Забывшись, Мюрр схватился за карандаш.
«Похоже, это небо искажает краски, играя роль цветной линзы. Когда солнечные лучи проходят сквозь толщу воздуха…»
– Люгвин, а ты, случайно, не травник? – спросила Огира.
Они с Гором весь ужин с любопытством поглядывали на атонийца, видели, как он рассматривает ветку, а потом что-то записывает меловым карандашом на кусочке пергамента.
– А? Почему травник? Ах, это… Да, есть немножко. Моя бабка родилась в провинции… э… Лугария. Вот она и впрямь была травница, что надо. А я так… кое-что, кое-как, – принялся выкручиваться Мюрр.
– Так это от нее у тебя такой характерный фиолетовый цвет волос? – как бы между прочим спросил Гор.
Мюрр едва заметно усмехнулся: опять ловишь, приятель? Да, с атонийским лихом – якобы супом рыбаков ты меня тогда здорово подловил, но на этот раз номер не пройдет.
– Нет. В Лугарии в основном желтоволосые, – не скрывая ехидства, ответил мнимый Люгвин. – А фиолетовый распространен в приморье. Например, в Атонии.
– У рыбаков или легионеров? – язвительно уточнил Гор.
– И у тех, и у других, – в тон ему отозвался Мюрр.
– Это вы о чем? – вмешалась Огира. – Чувствую в ваших голосах какие-то намеки, но в чем суть, не пойму.
– Да это мы так. Не обращай внимания. Устала? – Гор заботливо посмотрел на сестру. – Хочешь, иди наверх, в свою комнату, ложись спать.
– А вы?
– Мы тоже скоро пойдем.
Огира зевнула, прикрыв ладонью рот, и улыбнулась Мюрру:
– С непривычки тяжело в седле. Вернее, в ТАКОМ седле. Моя Ралона даже по камням скачет плавно, будто стелется, а эта кобыла и на ровной дороге колдобины находит. Словно не лошадь, а лягушка – с кочки на кочку перескакивает так, что у меня уже синяки на зад… э… пониже спины.
Мюрр живо представил ту часть тела, о которой шла речь. Увидев выражение его лица, Огира испытала неловкость. Поспешно встала из-за стола, пожелала спутникам спокойной ночи и пошла к лестнице, ощущая, как ее провожает пристальный немигающий взгляд Люгвина.
Оказавшись в своей комнате, всадница с удовольствием вытянулась на постели.
Этот Люгвин… Кто он такой? В нем чувствуется настоящая, не показная сила. И одиночество – холодное, словно лед.
Огира готова была поклясться, что он не простой лючин. Скорее какой-нибудь правитель в изгнании.
Она сознавала, что нравится ему, но не придавала этому большого значения. Ну в самом-то деле, не может же он всерьез надеяться, что между ними будут какие-то отношения, кроме дружеских? Огира испытывала к Люгвину искреннюю глубочайшую благодарность за стремление помочь, но ее сердце оставалось для него закрыто. По большому счету ей было неважно, что именно движет
лючином. Главное – он согласился идти к Башне.О том, что будет, если Башня не возродит кунгура, думать не хотелось.
«Конечно, все кончится хорошо, – уговаривала себя Огира. – Должна же в этом мире существовать справедливость! Мы вернем доброе имя Алиру, и все будет по-старому!»
Сами собой всплыли воспоминания.
…Они с Алиром несутся наперегонки в красном небе высоко над Тартомой. Ветер играет в волосах, свистит в ушах. Огира азартно понукает кобылицу, ей очень хочется выиграть эту шуточную гонку. Но Алир на своем кунгуре Керре опережает почти на голову.
«Ну же, Ралона, поднажми!», – кричит Огира и замечает, что вырывается вперед. На полкорпуса, на корпус. И вот уже Алир позади.
«Ага! Я выиграла! Выиграла!» – смеется всадница, а Ралона ликующе мотает головой, встряхивая смоляной гривой.
Керр поворачивает морду, кося глазом на хозяина: дескать, хорошо получилось? Тот в ответ одобрительно хлопает коня по холке: мы с тобой молодцы, тонко проиграли, вон наши дамы прямо сияют от удовольствия!
«Ты у меня победительница», – Алир приближается к всаднице, привычно ловко выдергивает ее из седла и пересаживает к себе.
Керр и Ралона переглядываются и, не дожидаясь команды, направляются к дому. Они уже знают, если их хозяева целуются, это надолго.
«Погоди! – спохватывается Огира. – Мы же едем во дворец императора, ты что, забыл?»
«Забыл», – Алир пытается продолжить поцелуй. Но она со смехом отстраняется: «Нет! Мы не можем не прийти. Это же празднество в твою честь! Ты герой, выигравший сражение, и тебе положена награда».
«Да! – с энтузиазмом откликается он. – Награда! Керр, быстро домой!»
…Огира зарылась лицом в холодную, колючую, набитую слежавшимся сеном подушку, пытаясь унять слезы. Нет, прочь воспоминания, надо заставить себя уснуть, иначе завтра не будет сил продолжить путь. И все же всадница еще долго ворочалась с боку на бок, пока не забылась вязким, тревожным сном.
А Мюрр тем временем сидел в полупустом зале напротив Гора и с удовольствием попивал сваренный из кисловатых ягод морс.
– Вкусно. Вот уж не ожидал в такой дыре встретить подобный напиток. – Джигли отставил кружку в сторону и оглядел зал.
Кроме них и трактирщика была еще компания рыбаков – завсегдатаев. По виду типичные карийцы. Оливковая кожа, змеиные глаза, волосы различных оттенков зеленого: травяные, болотные, изумрудные. Одеты в привычные для Лунного мира коричневого цвета стеганки, плотные темные штаны и высокие, до колен, сапоги.
Вели завсегдатаи себя на удивление тихо, пили много, но молча, лишь изредка перебрасываясь негромкими репликами. А когда кто-то из них увлекался и начинал говорить громче, остальные шикали на него и косились в сторону стола джигли и атонийца.
– Люгвин, ты не находишь, что та компания ведет себя странновато? – Гор взглядом указал на рыбаков.
– Нахожу. Только я думал, что это из-за вас с Огирой. Небось, настоящие джигли не частые гости в таких городках?
– Тут ты прав, но все равно нас обычно встречают не так. Наоборот, смотрят во все глаза. Приветствуют. Тосты за здравие поднимают. С вопросами пристают. А эти словно боятся. Причем не только меня, но и тебя. Будто мы не путники, а монстры пробойные.