"Фантастика 2024-158". Компиляция. Книги 1-31

— Симптомы, — напомнила Ольга.

— Да. Точно. Симптомы. У него кожа покраснела, как от сильного солнечного ожога. Я знаю, что это при сильном облучении бывает… да и Гребенков тоже знал, «Чернобыль»-то многие смотрели! В общем он вроде как встревожился, но не слишком. Я дал ему «Бепантен» кожу обработать. Потом он снова домой проситься стал, говорил, что отлично себя чувствует…

— Настаивал?

— Поначалу да, — кивнул фельдшер. — А потом ему прямо тут, внизу, резко плохо стало.

— Плохо это как?

— Ну, слабость резкая. Я ему помогал наверх подниматься, почему и подумал, что мог нахвататься дозы…

— Дозу, вполне вероятно, вы и схватили, — кивнула Ольга. — Только пока рано делать выводы какую. Важно, что на вас радионуклидов нет и для окружающих вы не так опасны. Сколько времени прошло с момента экспозиции до наступления слабости?

— Это с момента как он под дождь попал? — уточнил фельдшер.

— Да.

— Часов шесть, получается… может, даже восемь.

— Ясно, — кивнула Ольга. — Дальше?

— Дальше я дал ему витаминов, снотворного и отправил спать.

Ольга сжала челюсти, но никак не прокомментировала действия фельдшера.

— Дальше? — спросила она.

— Утром всё то же самое: от еды отказывался. Я сделал глюкозу и электролит. Слабость нарастающая. Потом желудочные явления… диарея, вероятно, с кровью. Рвота. Кажется, кишечник полностью очистился.

— Сейчас он в сознании?

— Да, но так… иногда может бредить, — фельдшер вздохнул. — Осмотрите?

Его тон стал жалостливым, будто боялся, что после всех расспросов Ольга могла сейчас просто уйти, оставив его на едине с пациентом.

— Конечно. Пойдёмте. Как зовут пациента?

— Саня… Александр Гребенков.

В жизни я всякое видел. И раны неприятные, и смерть. Но в лучевой болезни было что-то особенное. Какая-то тёмная мистика. Это ведь и правда похоже на древнее колдовство или проклятие, когда тебя убивает нечто незримое. Причём убивает очень неприятным, изуверским способом, причиняя страдания, которые не всякому палачу под силу.

Думаю, я вполне мог остаться внизу или даже вернуться к машине. Но где-то на подкорке чувствовал, что моё присутствие придаёт Ольге сил. Каким бы ты профессионалом ни был, но моральная поддержка — это очень важно.

Гребенков оказался довольно молодым парнем. Может, лет двадцать пять — двадцать семь. Он был в сознании, лежал под капельницей. Увидев нас, он повернул голову. Кожа на лице была красной, с тёмными пятнами. Его губы исказила гримаса боли…

— Я доктор Ханжонкова, — представилась Оля. — Александр, вы можете говорить?

— Плохо… — с трудом ворочая языком ответил больной.

— Ясно. Тогда мы так поступим: когда я буду задавать вопросы вы просто коротко отвечайте «да» или «нет», хорошо?

— Да.

— Тошнота идёт приступами? Сначала накатывает, потом некоторое облегчение?

— Да.

Продолжая задавать вопросы, Оля подошла к больному и провела несколько раз над ним трубкой счётчика Гейгера. Изучила показания на дисплее.

— Александр, я скоро вернусь. Мне нужно подготовить план лечения, — сказала Ольга обращаясь к пациенту, после всех манипуляций.

Она кивнула нам и указала на дверь. Мы вышли в коридор.

— С лабораторией у вас, так полагаю, всё плохо? — без особой надежды спросила она.

— Есть лаборатория, — кивнул фельдшер. — Гематологический анализатор, анализатор мочи. Всё новенькое, настроенное. Реагенты все есть. Проблема в лаборантах… вздохнул он. У меня допуска нет, планировал отучиться, но…

— А с препаратами?

— Есть довольно хорошая аптека. Основное вроде присутствует.

— Ясно. Попробуем выкрутиться, — кивнула Ольга, после чего сказала, обращаясь ко мне и директору: — Парни, это часа на три. Дим, детишек покормить надо будет, время обеда. Займёшься?

— Может, до завтра задержитесь? — предложил директор. — У нас гостевой дом есть. Обычно мы использовали для всяких инспекций из штаб-квартиры холдинга… ну и для местных властей, конечно. Там хорошо! А ребят в столовой покормим!

Я посмотрел на Олю. Та согласно кивнула.

— Хорошо. Конечно, — ответил я.

— Вот и отлично, — улыбнулся директор. — А завтра утречком как раз пройдёмся с дозиметром!

— Да! Пока не забыла, — добавила Оля, — всех касается, кто здесь бывает. Непосредственный контакт с больным — не более пяти минут за один подход, и не более часа в день. Приняли?

Фельдшер округлил глаза и согласно кивнул.

— Давайте посмотрим остальных. Тех, кто его привёз. Они ведь здесь, так?

— Да, — ответил Семён. — Следующая дверь. Я их в двойной положил.

Гостевой домик внешне был похож на медпункт, разве что без креста. Мне сходство не понравилось, но привередничать было не с руки. Он находился на противоположном конце посёлка, возле небольшой обустроенной набережной, украшенной декоративными фонариками.

До места мы доехали на нашей машине. Директор сидел на переднем пассажирском сиденье, к явному неудовольствию Никиты.

— Вот ключ, — директор протянул нам брелок в виде красной шайбы с логотипом «Агрохолдинг Счастье» и цифрой «21» на другой стороне. — Ваша комната будет на втором этаже. На первом мы разместили машинистов, Семён осмотрел их вчера, сказал, что обморожений нет. Только переохлаждение лёгкое. В общем, держать их в лазарете не было никакого смысла.

— Спасибо, — кивнул я, забирая ключ.

— Я тогда через полчасика заскочу. Самому в штаб надо. Работы невпроворот! — он улыбнулся и выскочил из машины.

Ну вот. У кого-то конец света наступил, а у кого-то работы невпроворот… впрочем, этому директору ведь и в самом деле не позавидуешь: столько народу на него смотрит в надежде, столько жизней зависит… пока всё идёт нормально, есть электричество, ресурсы, но ведь понятно же, что это ненадолго.

— А мама когда будет? — настороженно спросил Никита, когда я заглушил машину.

— Через пару часов, малыш, — ответил я. — Она помогает одному очень больному человеку, и это важно.

— Да знаю я! — ответил Никита. — И я не малыш уже. Мне скоро шесть уже будет!