"Фантастика 2024-161". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
Или мимо, но это уже детали. Главное, я мог спокойно слушать выстрелы…
На огневом рубеже не считается. Там только отстрелялся, сразу встал в струнку и доложил инструктору:
— Кадет Большов стрельбу окончил!
Ну, кадетами из курсантов мы стали после присяги. Так вот лишь в клубе, где никто не стоит над душой, я слушал выстрелы, представлял себе взрыв в стволе и плавный разгон пули. Это так здорово!
Кстати, с пистолетом я вполне освоился, только Катя не советовала покупать. Пусть оружия я могу иметь, сколько угодно, но на территории части при мне должно быть только положенное по штату — то есть никакое. От греха
Так покупать мне пистолеты Катя пока отсоветовала. Также она сунула носик в практически общее уже имущество и скривилась. Это же просто ужас какой-то! Самое моё доходное предприятие приносит не более десяти процентов дохода, самый доходный дом около семи. А банк Москвы начисляет всего два процента на остаток средств!
То ли дело в Европе! Там можно купить казначейские бумаги государств в шесть процентов доходности, а банки дают по срочным вкладам почти десять! Можно и больше, но для этого нужно уметь играть на биржах…
Меня насторожили её слова. Я осторожно переспросил:
— А когда стала расти доходность?
— Да почти три года уже! — азартно выкрикнула Катя. — А у нас всё талдычат про загнивающий запад!
У меня словно пелена упала. Я откинулся в кресле и небрежно спросил:
— Ты всё ещё хочешь замуж за меня?
— Хочу, — растерянно проговорила она.
— Тогда продавай всё своё европейское имущество, и деньги в дом, — сказал я на полном серьёзе.
— Ты рассуждаешь, как реакционер! — воскликнула Екатерина, подскочив и опершись ладонями об стол.
— Ну, как хочешь, — молвил я вальяжно. — Иди к куратору за другим заданием — это же ты провалила. И приказ его забери, — я потянулся к сейфу.
Она упала обратно в кресло и сварливо проговорила:
— На что хоть тратить будем? На твои доходные дома?
— Нет, — сказал я деловито. — Давай вместе посмотрим, какие предприятия арендуют у нас землю. Чью продукцию можно использовать в обороне, а с кем разорвём договоры и построим патронные заводы.
— Вон даже как! — задумчиво молвила Катерина. — Ты хуже ортодоксов! Они хоть просто гундят, своих денег не тратят…
— Не отвлекайся, — проговорил я строго, вставая. Подошёл к шкафу и взял несколько папок. — Вот с них и начнём рассмотрение…
Просмотрели всех, накидали примерный план. Я составил договор с Катей, как управляющим над управляющими. Ну, я же кадет, кого выпускать ближайшие полгода не будут. И мы ведь ещё не женаты, у неё никаких полномочий управлять моим имуществом нет. А она уже выберет себе зама из моих уполномоченных — у неё ведь ещё кадеты в Корпусе!
В первом часу только мы закончили, наскоро перекусили и в койку. Утром сначала подвезли не выспавшуюся Катерину до её дома, вернее до её машины, и повезли не выспавшегося меня в Кадетский Корпус при Академии Генштаба Московского княжества. Каникулы закончились, свою невесту я встречу только на первом уроке английского.
Ха! Невесту я не увижу! А что война на секундочку, уже забыл? Да не та, что будет со всей Европой, с этой фигнёй ещё есть время разобраться. Я о той, что началась с моим появлением здесь — о моей войне с целым миром магии!
Определённые успехи всё-таки со всей скромностью признаем. Вот думаю о себе как о попаданце в юное тело Большого, и голова уже не болит. Вообще думаю что хочу, моё это тело. И тело ведь непростое — сиротка, ничего никому
не должен. И боярин! Акромя нематериальных и чисто боярских ценностей, ажно пятнадцать миллионов рублёв, если по чистогану!И Катю трахнул…
Хотя трахнул не ту Катю и как бы не я, так что не забываем о войне. И скромность, скромность и ещё раз скромность!
Кто сказал, учиться, учиться и ещё раз учиться? Ну, его аналог вполне мог появиться и в этой реальности, только в Гардарике магам неинтересно, что говорят отдельные не-маги. Они формируют мнение не-магов скопом, безжалостно корчуя отдельных сильно учёных представителей. Скорей всего, просто зачистили на ранних стадиях, не доводя до Швейцарии.
Так что учёба неглавное — об этом нам двоим поведали ребята, что вернулись из похода. Пришли они на лыжах в располагу около трёх утра. Уложились в каникулы. Пока лыжи сдали, потом поверка, спать легли около четырёх. А в шесть начался новый семестр — подъём за две минуты, на зарядку с пробежкой. Потом завтрак, и на политзанятия как раз мы двое приехали.
Думали, что задерживается третий, может, заболел. Через неделю сообщили, что он повесился в последний день каникул. Оставил записку, мол, никого не винит. Просто не хочет возвращаться в этот ад.
А я невесту свою увидел! Сказала мне Катя:
— Самый неактивный у нас сегодня Большов.
— Извините, Екатерина Васильевна, — ответил я, поднявшись. — Меня уже наказали на первом уроке.
— Тогда просто два, садись, — сказала мне Катя и продолжила. — Второй на очереди самый неактивный будет Никитин.
— Извините, Екатерина Васильевна, — подскочил второй отличник. — Меня наказали на прошлом уроке.
— Тогда тоже два, садись, — мило улыбнулась Катя. — Ну, раз виновные закончились, просто… — она ткнула в список. — Во! Селиванов был сегодня неактивным.
— Так точно, Екатерина Васильевна! — проорал кадет, подрываясь.
Две недели я и Дима топтали плац. Остальные-то сменялись, просто я и Дима торчали там каждый день. Даже надоели немного инструкторам, нас оставляли на индивидуальные занятия через день. И через день мы с Димой делали уроки, когда группа спала.
Я-то всё в уме ещё на плацу решал, в комнате самоподготовки только записывал, а он просиживал после отбоя по два-три часа. Вот Димон и сломался первый — просто кинулся на препода и, пока его не связали, хорошо того покусал. Увезли в дурку, а там посмотрят.
Через две недели я остался один. Индивидуальные занятия на плацу каждый день, кроме выходных. Господи! Как я ждал воскресенья, чтобы нормально выспаться!
И ещё через две недели, наконец, победил. Моим истязателям просто надоело меня истязать. В грустный понедельник капитан, начальник черчения, сказал, что ему не нравятся мои глаза и велел пройти в медкабинет. Я направился туда легко, даже весело.
Другой капитан для проформы заглянул в мои покрасневшие, но смеющиеся зенки и прописал мне месяц отдыха и службу в строевой части. Пока он делал запись в журнале, я сказал, что с его заключением пойду в независимую экспертизу.
— А разве есть ещё независимые?! — воскликнул он насмешливо.
— Для московского боярина Большого найдётся, — проговорил я равнодушно. — И даже если я конченный псих, мне почему-то кажется, что признают меня совершенно здоровым.
— Думаешь, что боярин, так всё можно! — озлобился капитан. — Моё слово всё равно решающее, хоть проведи десять экспертиз!