"Фантастика 2024-161". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
— Ты мне не характеристики моторов готовь, а за пеленками в магазин сходи: я думала, что у нас еще от Женьки их много оставалось, а оказалось, что их вообще полпачки.
— А Кате сказать…
— Катя из школы вернется в три, а пеленки уже заканчиваются. Ты вообще зачем отпуск брал? За женой и дочкой ухаживать, вот и ухаживай! Ты вообще сейчас о работе думать не должен! Хотя, если ты станок только через полгода построишь, что реактор они только через год сделают… ладно, сбегаешь за пеленками — и вали на работу. Но станок вы уж там постарайтесь пораньше сделать. Его куда, в Подольск ставить будут?
— Сказали, что для Нижнего заказ, на завод Орджоникидзе.
—
— Вер, а давай ты сама скажешь? Мне просто неудобно: ведь это ты у нас в больших начальниках ходишь, а я всего лишь инженер.
— Старший инженер. Но ты прав, я позвоню Валентину Ильичу и пусть он уже уточнения по заказу вам выдает. А ты — ты ничего не слышал и сам удивишься… ну-ка, сделай мне удивленную рожу… ладно, сойдет. Ну что стоишь, беги в магазин! И калачей купи, парочку. Мне и Кате, но можешь попробовать и себе один взять.
— Почему это только попробовать?
— А я не уверена, что когда ты их принесешь, я уже два калача не захочу. У Кати отнять калач я все же постесняюсь…
— Понял, купить пеленки и пять калачей… уже убежал!
Спустя неделю вечером (после предварительного звонка, Лаврентий Павлович теперь всегда сначала спрашивал у Веры, можно ли ему «зайти в гости» с очередной кучей вопросов), к ней пришел сосед с еще одним товарищем. И на этот раз вопрос, судя по всему, был действительно важный:
— Вера Андреевна, — начал Виталий Григорьевич, — я бы хотел уточнить кое-что…
— Да, и я хотел бы уточнить, — не дал договорить Хлопину Лаврентий Павлович, — Какого рожна ты запустила сразу две программы по получению какой-то редкой земли, да еще требуешь ее разделения по изотопам?
— Постараюсь ответить как химик, но так, чтобы и вы поняли. Вот, Виталий Григорьевич сейчас делает реактор для подводных лодок…
— А причем тут новый рудник в Монголии? Я уже не говорю о том, что с Чойбалсаном ты вообще в обход совнаркома про него договорилась!
— А при том, что мне нужен гадолиний… а в совнаркоме об этом никому даже знать не следует. Объясняю на пальцах: в реакторе у Виталия Григорьевича уран поступает обогащенным до двадцати пяти процентов…
— Ну, про необходимость обогащения я уже все понял…
— Ну так вот: когда уран в реакторе свежий, то он слишком уж шустро гореть начинает, так шустро, что и перегреться может. А чтобы он не перегрелся, приходится в воду пихать всякие гадости — но, что хуже всего, процент этих гадостей требуется постоянно, по мере выгорания урана, уменьшать.
— И что? Разве это так трудно?
— Это очень непросто: человек, который следит за концентрацией тех же солей бора или кадмия, должен знать абсолютно всё про то, как реактор работает вообще и, что гораздо сложнее, знать, как он работает в каждый текущий момент. Потому что если этот человек слегка напутает, то реактор или заглохнет, или взорвется.
— Я… мне уже обо все этом рассказали.
— Продолжу: у гадолиния один изотоп… точнее, все четные, кроме сто пятьдесят второго, для медленных нейтронов практически прозрачны. А нечетные, особенно сто пятьдесят седьмой, не прозрачнее печной заслонки и нейтроны активно поглощают. Так вот… все же дайте договорить: если непосредственно в топливо добавить этот сто пятьдесят седьмой, то поначалу он все лишние нейтроны мирно поглотит и не даст реактору излишне разогнаться. Но он, поглотив эти нейтроны, превратится
в изотоп уже четный, который нейтроны поглощать уже не будет. И если правильно подобрать дозу нужного изотопа в топливе, то у нас реактор будет работать стабильно без необходимости вокруг него с бубном плясать!— Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что уже не будет необходимости на каждую подлодку сажать по конструктору, который этот реактор проектировал.
— Я все же, с вашего позволения, хотел бы уточнить, — прервал беседу Веры с Берией Хлопин. — Мне сказали, что вы предложили полностью химический способ разделения изотопов, но я не понимаю, как это в принципе возможно. Но если это возможно, то не следует ли нам поменять способ обогащения урана, ведь на это тратится так много энергии…
— Немного энергии на центрифугах тратится, реакторы потом потраченное стократно окупят. А способ, который предложила, он, конечно, к химии как-то относится, например тем, что я использую трехуксуснокислый ацетамидостиролэтилендиамин и мембраны тоже синтетические. Но это примерно такое же разделение, как и разделение воды на простую и тяжелую: химическая активность изотопов все же немного разная. Поэтому у меня изотопы все же не разделяются, а происходит обогащение… примерно на три сотых процента за цикл. Но это уже хорошо, на циклотронах потом разделять остатки проще получится… а зачем разделять, я уже вроде объяснила.
— И очень понятно объяснили… но как вы вычислили сечение захвата для разных изотопов?
— Это уже чистая химия… точнее, все же физическая химия. И я не вычисляла, а просто на циклотроне гадолиний разделила и проверила, что получилось.
— Вот теперь понятно, а то я уже, откровенно говоря, решил было что в своей науке мало что понимаю… Спасибо за разъяснения!
— Да не за что, приходите еще, если новые вопросы возникнут. А теперь извините, мне дочку кормить пора…
Когда Берия и Хлопин уже ехали обратно (Лаврентий Павлович решил академика до аэропорта довезти), Виталий Григорьевич задал вопрос совершенно риторический, к Лаврентию Павловичу не обращаясь:
— Вроде все понятно… но почему из всех веществ она выбрала именно гадолиний?
— А на этот вопрос вам никто и никогда не ответит. Я, например, о таком металле только позавчера и узнал, из отчета НТК по новым проектам. А она мало что давно это знала, так еще и добычу его организовала… причем на территории, которую товарищу Чойбалсану именно она подсказала, как к Монголии присоединить и потом никому не отдать. И откуда она про все это… да вообще про разную химию знает, неизвестно никому. Я даже не удивлюсь, если она и сама об этом не знает…
— Как это «сама не знает»?
— Лично я… да и не только я, думаю, что она просто гений. А откуда гении черпают свои гениальные идеи, часто и им самим непонятно. Идеи у них просто возникают… на базе, конечно же, ранее накопленных знаний, но обычные люди большую часть таких знание пропускают мимо ушей, а она, похоже, помнит всё, что при ней кто-то кому-то когда-то говорил. Лет так пятнадцать назад два человека о чем-то разговаривали в ее присутствии, в харбинской гимназии, насколько нам известно. А она об этом разговоре вспомнила в прошлом году — а этим летом советские геологи нашли у нас в Сибири сразу две кимберлитовые трубки. Хотя в том разговоре люди вроде как обсуждали привычку сибирских шаманов разной глиной морды раскрашивать… а она сделала из этого очень интересные заключения. Я же говорю: гений… хотя и зануда редкая. У вас самолет где стоит?