"Фантастика 2024-161". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
— Я просто думаю, что он — один из лучших наших конструкторов. Наших, советских авиаконструкторов, а что?
— А то, что твой Алексей Петров довел до относительно рабочего состояния двигатель реактивный на четыре с лишним тонны тяги. Роберт Людвигович еще в прошлом году предлагал транспортный самолет с восемью прежними, по тысяче двести килограмм которые, строить — но почему-то Иосиф Виссарионович ему не доверяет.
— А я — доверяю.
— Об этом и вопрос: новый двигатель-то совершенно секретный пока, и кому его предлагать под новый самолет?
— Есть варианты?
— Туполев и… Мясищева с Петляковым можешь не предлагать, они уже под этот мотор бомбардировщик делать начали.
— Если двигатель передадите Туполеву, то все секреты закончатся через неделю. Так что на реактивный
— Где и раньше: в Уфе.
— Вы его пригласите ко мне… просто так, языками почесать.
— И на какую тему?
— В ЦИАМе еще Люлька такой вроде работает…
— Есть такое дело.
— Вот их двоих. Просто поговорить, есть у меня некоторые идеи по материалам, но их нужно все же со специалистами обмусолить.
— Ты когда-нибудь научишься по-человечески разговаривать? Или опять кальки с каких-то импортных пословиц в русскую речь тащишь?
— Как меня в тайге разговаривать научили, так и говорю.
— Эх, мне бы в такую тайгу… материалы очень дорогие?
— Не дороже денег. И вообще это всего лишь предмет для предварительного обсуждения… со специалистами!
— Да понял я, можешь не кричать. Иди уж, отдыхай у себя в университете. И задание тебе, лично от товарища Сталина: твой учебник школьный по химии товарищ Ипатьев посмотрел, замечания какие-то оставил. Ты уж постарайся до августа учебник в порядок привести с учетом его замечаний, он теперь с седьмого класса в программе будет. И за август мы должны успеть его напечатать, так что тебе стоит с ним поспешить.
— Для седьмого класса нужно просто новый учебник делать.
— А я тебе что сказал? Делай! Да, за тот, который в десятилетке с сентября пойдет, орден тебе уже присвоен, так что не обессудь. Это не мы, это решение наркомпроса…
— Понятно… а я-то хотела летом отдохнуть, расслабиться.
— Лучший отдых — это смена деятельности! Вера, я сам вижу, как ты работаешь, но — надо. Очень надо, а если мы не сделаем эту работу, то кто? Я к составлению учебника хотел Сашу Новосёлову привлечь… можно я не буду тебе пересказывать то, что мне Хлопин сказал?
— Виталий Григорьевич таких слов не употребляет.
— Уж лучше бы он такими словами высказался! И ведь он прав был… Старуха, академик Ипатьев сказал, что для старших классов твой учебник идеален, и для седьмых лучше тебя никто написать не сможет. Он, конечно, не знает, как ты тут пашешь, но учебник-то нужен. И ты сама говорила, что советских детей мы обязаны учить, используя лучшие учебники…
— Лаврентий Павлович, я девушка слабая и беззащитная, имею я право хоть иногда просто поплакаться и повыть о горькой своей судьбинушке? А учебник я подготовлю… думаю, что уже в июле подготовлю. Но под учебник ведь нужно будет и в школах кабинеты химии оборудовать?
— Ну слава богу, хоть намеки понимать не разучилась. С тебя учебник, подробное описание требуемых кабинетов химии с оборудованием и реактивами. Роспись по предприятиям химпрома: кто, где и что выпускать для школ будет… И не смотри на меня так! Тебе такие взгляды экономить надо, они очень пригодятся, когда ты с Валентином будешь производственные программы распределять… А сегодня все же отдыхай. Я прикажу тебя не беспокоить, даже если война начнется.
— А она что, начнется?
— Сегодня — точно нет. И завтра тоже, так что, как сама любишь говорить, спи спокойно, дорогой товарищ. До завтрашнего утра спи. А там — кто знает, что день грядущий нам готовит…
Глава 13
С электростанцией на реке Турнеэльвен никто в Мосгидэпе никаких серьезных проблем не видел: поскольку там еще ранней весной приступили к строительству моста, саму реку советские инженеры успели тщательно изучить и все нужные геологические карты у проектировщиков имелись. Простые карты: дно реки — практически сплошная скала, любые опоры или плотины можно где угодно ставить и о прочности грунтов под сооружением вообще не волноваться. И единственный спор возник как раз о том, где новую плотину лучше ставить: в верховьях порога или там, где порог уже заканчивается. Если внизу, то сама плотина должна была еще по полтора километра
берега прикрыть, а если вверху — то требовалось полтора километра русла все же расчистить. Русло, проточенное водой в сплошной скале расчищать было вроде не очень просто, однако надежно прикрыть три с лишним километра берега… Ведь чтобы дамба гарантировала защиту берегов, основание под ней тоже сначала нужно было расчистить «до скалы» — так что был принят «верхний вариант», а скалу в русле можно и взрывами расчистить. Не сказать, что окрестное население было очень счастливо, но там и населения было немного, и — кроме сильного грохота в течение весьма непродолжительного времени — опасности для людей стройка не представляла.Опасности стройка не представляла, а вот весьма высокооплачиваемую работу предоставляла. Густав все же был человеком весьма умным, и он быстро просчитал варианты дальнейшего использования ГЭС — так что ровно половину расходов на строительство он возложил на шведский бюджет. Во-первых, тогда он мог претендовать на половину выработки электростанции бесплатно, а во-вторых, это дало ему довольно веские доводы на переговорах с Молотовым о статусе реки, ведь после того, как исчезнут пороги Кукколы, то река становилась судоходной от устья и до впадения в нее самого большого притока Муониоэльвен — то есть по всей той части, которая представляла собой государственную границу. Но становилась если на плотине шлюз выстроить, а в «русском» проекте — ради экономии — шлюз вообще не предусматривался…
Кроме того, совместное финансирование давало возможность поучаствовать в строительстве и шведским инженерам, а так же — что сам Густав считал более важным — доступ ко всем финансовым документам стройки. Шведы, конечно, и сами прекрасно умели ГЭС строить, но некоторые методы такого строительства было полезно и у русских перенять, ведь в СССР гидростанции мало того, что строились быстрее, чем в других странах, так ведь еще и заметно дешевле! А доводы своих финансовых советников о том, что «у русских просто рабочим гроши платят», Густав проигнорировал: на стройку советские инженеры набирали главным образом шведских рабочих и платили им… король специально просил товарища Афанасьева передать в Москву его просьбу о снижении зарплат гидростроителям: уж слишком много рабочих с заводов рванули было на стройку в погоне за «повышенными выплатами». Русские просьбу вообще-то проигнорировали и король повторно просить уже не стал: на стройке новых рабочих просто уже вообще не набирали. Но вот почему у советских инженеров строительство все равно обходилось дешевле, он пока не разобрался…
Строительство железнодорожного моста тоже шло очень быстро, но тут разобраться в том, сколько на него русские тратят, было невозможно: мост строился целиком за счет Советского Союза и строили его исключительно русские рабочие и инженеры. Однако и тут шведы определенную пользу для себя извлекли: их метод строительства опор моста (точнее, подготовки фундаментов опор в открытых кессонах) выглядел очень интересно, хотя, по прикидкам, этот способ был заметно дороже традиционных. Но вот то, что на такое строительство уходило втрое меньше времени, интереса заслуживало.
Ну а лично для Густава эти две стройки добавили уважения со стороны как инженеров, так и промышленников: возможность за очень небольшие деньги так ловко выудить производственные секреты у русских и тем самым повысить конкурентоспособность шведской промышленности на мировых рынках они сочли делом исключительно полезным. Особенно в ситуации, когда эти «мировые рынки» стремительно сжимались…
Вера о проблемах экономики — что шведской, что советской — вообще не беспокоилась. В свое время Вере Андреевне пришлось окунуться в глубины «экономической науки» — это когда она придумала взрывчатку, в полтора раза превосходящую по мощности гексогено-алюминиевую смесь, но ее даже в опытное производство не запустили просто потому, что эта взрывчатка получалась раз в десять дороже «обычной». Тогда никакими ухищрениями снизить цену не получилось, но Вера Андреевна в попытке все же разобраться, почему ее изобретение получается таким дорогим, специально пошла на курсы повышения квалификации, которые для экономистов читал у себя в институте товарищ Струмилин.