"Фантастика 2024-164". Компиляция. Книги 1-25

— Фух! — выдохнул подошедший старик раскатистым, командным голосом и растянул бесцветные губы в улыбке. — Еле добрался до вас, молодые люди! Под Варшавой во время восстания-с было проще, ей-богу. Граф Иван Константинович Камышов, к вашим услугам-с!

— Неожиданная, но очень приятная встреча, ваше сиятельство, — прощебетала девушка и одарила дедка светлой улыбкой, словно горячо любимого родственника с квартирой в Москве. Вот ведь актриса.

— Никита Иванович Шипицин, сударь Камышов, — пришлось представиться и мне, поскольку старик выжидающе смотрел на меня не по годам живым, цепким взглядом.

— Шипицин-с?! — повторил граф и мучительно нахмурился, будто силился что-то вспомнить. — Знавал я одного Шипицина. Бравый был кавалерист. Алексеем звали. Жаль-с, что погиб в одной из битв, когда мы турка ходили воевать. Не родственник-с?

— Дед, ваше сиятельство.

— То-то я и гляжу, что сходство есть-с! — проронил старик и отработанным до автоматизма движением провёл пальцами по усам, вытягивая их в стороны. — Да и огонёк в вас горит тот же, что и у деда. Пусть земля ему будет пухом. Вижу, что вы юноша бойкий, как я в молодости. И язык вострый, что штык-с. Надеюсь, стреляете вы не хуже, чем владеете словом русским?

— Никто не жаловался… потому что некому было. Мертвецы ведь не особо разговорчивы.

— Хорошее выражение. Одобряю-с, — ухмыльнулся граф и по-отечески добавил: — Что ж, желают вам, сударь Шипицин, одолеть этого чернявого итальяшку. А ежели все закончится благополучно, то милости прошу в мой дом, будете желанным гостем.

— Благодарю, ваша светлость. Непременно загляну.

Старик кивнул и заковылял к выходу.

— Авось он не расстроится, когда узнает, что дуэли не будет, — прошептала Романова и не спеша пошла следом за графом, давая ему возможность быстрее нас покинуть холл.

— Сударыня, не торопись её отменять. Давайте всё хорошенечко обсудим. Можно, прям нынче вечером поговорить о дуэли. Я квартируюсь совсем недалеко отсюда.

— Да-а, его светлость не ошибся, вы и вправду бойкий юноша, — лукаво прищурилась милашка и поправила мой цилиндр, который я только что надел.

— Мир принадлежит людям действия.

— Наверное, вы правы, — согласилась девушка и заколебалась, покусывая нижнюю губу. А решившись, она с огоньком в глазах весело заявила: — Никита Иванович, вы заслужили десерт. Немедля отправляемся к вам.

Но немедленно всё же не получилось. Кареты и автомобили заполонили всю улицу и нам с Лизой пришлось проболтать чуть ли не четверть часа, прежде чем к перекрёстку подъехал уже знакомый мне кучер семьи Романовых. Зато потом мы забрались в уютную карету с гербами, и она повезла нас к доходному дому Круппа.

Мимо замелькали серые дома и жёлтые кляксы уличных фонарей, сражающихся с густым, сырым туманом. Внезапно из серого молока вынырнул трамвай и, грохоча, точно гроб на колёсах, пронёсся мимо кареты и снова скрылся в тумане, словно гигантский могильный червь, не заинтересовавшийся живыми людьми. М-да уж, какие-то мрачные у меня сравнения.

Но стоило мне взглянуть на улыбающуюся рядом девушку, как мысли свернули совсем в другую сторону. А чего, собственно, откладывать десерт? Конечно, до секса прямо здесь и сейчас дело не дойдёт, но прелюдию перед главным блюдом можно устроить.

Придя к этой мысли, я пошёл в атаку. А Елизавета не особо и защищалась. Она ведь далеко не девственница. Поэтому, когда карета остановилась, девушка вышла из неё с распухшими от поцелуев губами и разметавшимися по плечам локонами.

— Заезжай за мной поутру, — часто-часто дыша, бросила она бородатому кучеру, сжимающему крупными руками вожжи.

— К которому часу, госпожа? — уточнил он, хмуро косясь на меня из-под кепки.

— К семи… хотя постой… лучше к восьми. Всё, поезжай.

— Доброй ночи.

Кучер тряхнул вожжами, и карета покатила прочь. А я по-хозяйски схватил Романову за руку и втащил в парадную. Мы вихрем пронеслись по лестнице, ворвались в мои апартаменты и стали срывать друг с друга одежду. Под платьем у девушки оказался корсет. И я проклял того человека, который придумал столько шнуровок. Ну на какой хер?! Тесёмки точно проворные змеи не желали уступать моим дрожащим от возбуждения пальцам. Однако я всё же вскоре праздновал победу. Сорвал корсет, панталоны и повалил обнажённую девушку на свой сексодром. Лиза сразу же обхватила ногами мою талию, выгнулась и вцепилась острыми коготками в спину. Её обжигающее дыхание опаляло моё лицо, а стоны заставляли полыхать кровь.

Елизавета оказалась страстной женщиной, давно позабывший о стыде. Она полностью отдалась процессу, в первую очередь заботясь о своём удовольствии. Её пальцы погружались в мои волосы, ногти царапали кожу, а зубки впивались в плечо, да ещё столь сильно, что я даже в пылу страсти заметил на губах девушки разводы крови.

Романов облизала зубы проворным язычком, закатила глаза и со смешком простонала:

— Я вампир… как в той… кинокартине.

Тут-то я и понял, что она чуток сумасшедшая по части секса. Но разве меня это остановит? Наоборот… Чую, к утру уже она будет называть меня сумасшедшим, когда на неё обрушится весь запас моих знаний по части плотских утех. Всё-таки я — человека из разнузданного двадцать первого века, где сиськи мелькают на каждом углу и лезут изо всех гаджетов.

Глава 18

Спустя какое-то время Елизавета хрипло взмолилась, отодвинувшись от меня к краю кровати:

— Всё… дай мне отдохнуть… иначе… я умру, mignon ami.

Её обнажённая грудь бурно вздымалась, ресницы трепетали, бисеринки пота покрывали впалый живот, а волосы разметались по подушке. Я сам устал не меньше, чем она. Тело Никитоса порядком охренело от такого секс-марафона. В ушах набатом грохотал пульс, пересохшее горло царапал воздух и буквально каждая мышца подёргивалась от перенапряжения. Однако я вроде бы добился того, чего хотел. Мне нужно было во что бы то ни стало поразить Романову. Подчинить её и заставить видеть во мне своего постоянного и желанного любовника. И, кажется, у меня получилось удивить её…

— Воды… пить, — жалобно прошептала девушка, оглядев досадливым взглядом пустую прикроватную тумбочку.

— Один момент, — просипел я и встал с кровати. — Сейчас принесу.

Ноги подгибались, но я всё равно сумел добраться до гостиной, где на журнальном столике, рядом со вчерашней газетой, красовался графин с водой. Он таинственно поблёскивал в льющимся из окна лунном свете, скальпелем взрезающим тьму, царящую в комнате.

Сколько сейчас вообще времени? Туман за окном успел рассеяться, а город погрузился в тревожный сон. По улицам полз шевелящийся мрак, а где-то вдалеке брехали собаки и на самой грани слышимости раздавался плеск речных волн, лижущих гранитные плиты берегов.

Внезапно мне сделалось не по себе. Появилось ощущение чьего-то присутствия и пристального взгляда, но дверь в спальню была закрыта. Елизавета не могла смотреть на меня. Тогда какого хрена?

Я напрягся, сжал кулаки и краем глаза заметил колыхнувшуюся портьеру. Следом на стене мелькнула изломанная тень. Что за чертовщина?! Вор? Но он не может двигаться так бесшумно и быстро. В голову сразу же полезли безумные мысли о демонах и прочих дьяволах.

— Эй, есть здесь кто? Выходи, не бойся, — процедил я, схватив графин. Он весил не так много, но если его удачно запустить в голову, то можно оглушить.