"Фантастика 2024-164". Компиляция. Книги 1-25

— То есть, заклятия мага с четвёртой ступенью будут «жить» шесть минут? — спросил я, пнув воспоминания Никитоса. Удивительно, что его память раньше не сообщила мне, что заклинания — это быстро исчезающая магия, вроде пущенного во врага огненного шара; а вот заклятия — что-то долгое, навроде защитного магического пузыря из плотного воздуха.

— Вы все правильно поняли. Но как только юный маг овладеет способностью менять время «жизни» заклятия, так перед ним сразу же откроется широкий спектр возможностей. Он сможет создавать заклятия, могущие существовать, как минуту, так и все тридцать. Но, конечно, всё будет зависеть от ступени его дара и количества вложенной в магию энергии.

— Благодарю за ответ. Только у меня имеются ещё кое-какие вопросы.

— Задавайте, — разрешил Сафронов и печально глянул на бокал вина, который чуть ли не одним глотком осушил тучный мужчина за соседним столиком.

— Объём магической энергии зависит лишь от ступени дара?

— В общем-то, да. Ежели, к примеру, взять пару магов десятой ступени, то объёмы их магической энергии будут не сильно различаться, при условии, что оба мага до этого сравнения регулярно тренировались.

— Выходит, что в дуэли магов с одинаковой ступенью всё будет решать их опыт, ловкость, направленность дара, ум, анализ противника и скорость принятия решений?

— Да, примерно так всё и есть. Вы решили кого-то вызвать на дуэль? — нахмурился профессор, состряпав осуждающее лицо. — Не советую вам этого делать. Весьма опасное мероприятие. К тому же двое воспитанных дворян всегда сумеют разрешить свой конфликт с помощью диалога.

— Нет, я никого не вызывал и не хочу вызывать, — ответил я с лёгкой улыбкой и даже не соврал, ведь технически вызвали Романову.

— Тогда давайте оставим в стороне тему дуэлей, — хмуро проговорил Сафронов, словно мы топтались на его больной мозоли.

Хм, почему ему неприятны подобные разговоры? Может, кто-то из его близких погиб на дуэли? Или он сам проиграл парочку? Конечно, ни один из этих вопросов я задавать не стал, а послушно сменил тему:

— Господин профессор, а считаете ли вы спиритизм шарлатанством?

— Я отношусь к этой религиозно-философской доктрине весьма скептически. Ну, какие души умерших, право слово? Ежели кто и может откликнуться на зов призывателей, то, вероятнее всего, это будут существа из других миров. А всякие невежи обзывают их и лешими, и русалками, и призраками, и бесами. В зависимости от того, где люди встречают выходцев из иных миров, — пренебрежительно выдал Сафронов, снова взял меню и громко сглотнул, дёрнув острым кадыком.

— Полностью с вами согласен, сударь. А вот один мой знакомец говорил, что некой госпоже Романовой вроде как удалось пообщаться с духом. Не слышали об этой даме? — вскользь спросил я и тоже вооружился меню. Оно оказалось написано на двух языках: французском и русском.

— Елизавета Васильевна? Вдова штабс-капитана Романова? Как же не слышал… Слышал. Известная в узких кругах дама. И известна она не только своей любовью к спиритизму, но и тем, что из-за неё свели счёты с жизнью некоторые влюбчивые молодые болваны. Опасная сударыня. Любит играться чужими судьбами. От таких надо бежать, как от пожара, — глухо закончил профессор, изрезав лоб глубокими морщинами. Он словно вспомнил что-то весьма мрачное. Что же?

Любопытство взыграло во мне, будто боевой конь при звуке трубы, возвещающей начало атаки. Но к сожалению, сию же секунду мне не суждено было пойти на приступ тайн профессора, поскольку в зал вошёл Кондратьев. Млять, как не вовремя! Я сперва даже хотел сделать вид, что не заметил его, но потом всё же помахал ему рукой. Тот увидел меня, улыбнулся и пошёл к нашему столу. А я встал со стула и двинулся ему навстречу.

Мы встретились где-то в середине зала, тепло поздоровались, а затем Кондратьев вытащил из кармана новенького сюртука два красных червонца и с открытой улыбкой сказал:

— Вот, держи, подарок на день рождения!

— Спасибо, конечно, но убери.

— Как же, Никита? Я же обещал помочь в твоей благородной затее.

— А ты и поможешь, только в другой затее. Мне нужен секундант. А деньги убери.

— Всегда к твоим услугам. Можешь располагать мной, — тут же согласился Макс, мигом посерьёзнев. — Кто противник? И из-за чего дуэль? Оружие уже выбрали?

— Я тебе завтра всё поведаю. Сегодня не хочу забивать этим голову. Лучше расскажи, что там с цыганкой. Есть какие-то новости?

— Имеются, — кивнул тот рыжей головой. — Имя ей Джофранка. По тому году её в тюрьму бросили. В таборе говорят, что она ни в чём не повинна. Мол, дворянину знатному что-то нагадала, а тот осерчал и кляузу на неё накатал. Вот она и отправилась в темницу.

— И где она сидит?

— А тут недалече, под Петроградом.

— Можешь устроить мне с ней встречу?

— Хм… — удивлённо выдохнул парень, выгнув брови. — Неужто так сильно хочешь перемолвиться с ней? Что ж, помогу тебе и здесь. Попробую свести вас, ежели она ещё не померла. Но здесь точно деньга понадобится.

— Сколько?

— Как узнаю, так непременно скажу.

— Хорошо. Ты настоящий друг Максим, — довольно искренне сказал я парню и добавил, потянувшись в карман за деньгами: — Сколько я тебе должен за работу твоих знакомцев, узнавших, где цыганка?

— Опосля поговорим об этом. Нынче надо праздновать. Вон наш добрый профессор уже что-то надиктовывает официанту. Пошли скорее.

Я усмехнулся и следом за Рыжиком двинулся к столу. А тот стал покрываться закусками и прочими блюдами. А вскоре появились и нарядно одетые девушки в затейливых шляпках и перчатках из тонкой кожи. Радостная Варвара вручила мне носовой платочек с собственноручно вышитыми буквами «Н» и «А», а ставшая объектом пристального внимания Кондратьева полька Ядвига с холодком в глазах подарила мне перьевую ручку. После этого встрепенувшийся профессор похлопал по карманам укороченного фрака, вытащил серебряные запонки и вручил их мне.

Я все подарки принял с благодарной улыбкой и начал пир, не став дожидаться Морозова с Сутулым. Авось они вообще не придут. Без них веселее будет.

Но к сожалению, оба козла всё-таки припёрлись. И опоздали они явно специально, дабы продемонстрировать свою значимость. Лев разоделся в пух и прах и шёл к моему столу царственной походкой Шер-хана, а рядом семенил Аркашка. Подарок же они преподнесли один на двоих — старинную книгу о магии. А затем, как и предсказывал Кондратьев, Морозов стал вести себя весьма по-свински: обозвал заказанное Сафроновым вино пойлом для простолюдинов и заставил официанта принести самый дорогой коньяк. Сутулый козёл, подыгрывая ему, захотел чёрной икорки. Кондратьев же весьма многозначительно покосился на меня. Но я лишь подмигнул ему, предвосхищая рожи этих двоих уродов, когда, в конце вечера, с лёгкостью брошу на стол деньги, да ещё и щедрые чаевые оставлю. Бабки-то у меня были. А ещё было жуткое желание разговорить Сафронова, что-то знающего о Романовой.

Я исправно подливал профессору коньячок и уже через три четверти часа его нос покраснел, точно раскалился, а сам Анатоль Иванович сообщил, что ему надо глотнуть свежего воздуха. Я тут же вызвался его сопроводить, а остальные гости изволили остаться за столом. Особенно моё решение обрадовало Морозова, который сразу же масляным взором посмотрел на Варвару. А та ответила ему дежурной чарующей улыбкой.

Подхватив Сафронова под руку, я вывел его на свежий воздух, пропитанный вечерним туманом и светом фонарей. Однако самостоятельно стоять на ногах профессор не очень-то и хотел. Но он сам же и нашёл изысканным выход из этой ситуации.