"Фантастика 2024-167". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Ты в самом деле не хочешь остаться? — Шэд пристально посмотрел мне в глаза, точнее в темноту капюшона, который я старался не снимать — это ведь реал! С нашими способностями мы можем изменить мир.
— Да. Реальный мир… Слова демона… Я должен знать. Да и не привлекают меня ни один из известных нам миров. С параллелью справитесь без меня, с инферно тоже. Джаф и Гериан вам помогут. Постарайтесь открыть инферно для параллели… С реалом… Не знаю.
— Ты веришь демону? Думаешь, что наш мир и в самом деле подобие параллели? Игра богов?
— Богов или нет, но я хочу шагнуть за грань. Мне нужно знать. Понимаете,
— Малфурион освоился с перемещением, и всегда сможет вернуть нас в параллель или переместить в реал. Пока что мы планируем остаться тут.
— Леорик?
— Он оставил руководство своей армией и вернулся в реал, к матери. Интересно как он ей это объяснит… Несколько призраков кстати ушли с ним. Так что теперь по реалу бродят привидения. Возможно первые настоящие призраки этого мира.
— Интересно чем он займется дальше? — вяло поинтересовался я.
— Не знаю. А мы… Ну, мы вроде как планируем собрать команду супергероев. Этаких борцов со злом.
— Да? И с кем же вы будете бороться? — Я усмехнулся — гоняться за шпаной выхватывающей сумки у девушек?
— Нет — покачал головой Шэд — Демон был прав в одном. Наш мир болен. Он рассыпается и глючит. А с нашими способностями мы сумеем его вылечить. Не сразу, но постепенно.
— Планы есть?
— Рыба гниет с головы — рога подбросил на ладони кинжал, и проводил взглядом кортеж с мигалками — вот с нее мы и начнем… А ты правда решился?
— Да — я кивнул — есть только одно место где я не бывал, и куда можно шагнуть из этого мира… И я сделаю этот шаг. Возможно когда-нибудь даже вернусь.
— Вернешься — усмехнулся Стас — я в тебе не сомневаюсь. Ты уйдешь прямо отсюда? Попрощаться ни с кем не хочешь? Я поднялся на ноги, и вынул шприц с красной жидкостью. Гангрена видел в нем оружие, а я вижу ключ… Игла легко пронзила кожу, и я шагнул. Туда, где еще никогда не бывал, но зная, что там что-то есть, сделал этот шаг. Шаг за грань.
— Не прощаюсь…
Евгений Капба
Поручик
I. НОЧЬ
Промозглый ночной ветер ворвался в блиндаж, закружился по столу, заставляя вальсировать документы, поиграл огоньком керосиновой лампы и умчался через щели между бревнами. Стеценко закурил папиросу и спросил у меня:
— Будешь?
Я усмехнулся. Он покачал головой и спрятал пачку. Наверное, я был единственный некурящий офицер в нашей бригаде, а сегодняшняя ночь была не лучше и не хуже многих. С чего бы мне начинать курить?
— Ну и дурак, — резюмировал Стеценко и вытянул ноги, чтобы погреть подошвы ботинок у печки.
Я потянулся и встал с топчана. Нужно было проверить посты. Оправил шинель, застегнулся на все пуговицы и затянул потуже портупею с шашкой и револьвером.
— Ну-ну, давай, проявляй служебное рвение. Авось полковник заметит… — Стеценко задремал на своей табуретке, вытянув
ноги и привалившись к стене.Снаружи было зябко. Я втянул голову в плечи, но потом подумал, что не стоит оно того, распрямился, надел фуражку и зачем-то провел пальцами по козырьку. Сквозь ночную тьму виднелись огоньки папирос, которые курили солдаты в окопах. Мерцал непостоянный, мигающий свет от небольшого костерка, который развели бойцы, на чью долю выпало сегодня ночью не спать. Вообще-то костер разводить нельзя — светомаскировка. Вдруг вражеский наводчик направит сюда огонь артиллерии, или проплывающий высоко в облаках цеппелин решит сбросить свой смертоносный груз на наши позиции? Но ведь солдатам-то было холодно! И они не могли укрыться в условно теплом блиндаже, как я или Стеценко.
Я подошел к костру и сказал:
— Прикройте огонь, а то с этих станется пальнуть сюда чем-нибудь посерьезнее…
Унтер-офицер мигом соорудил из брезента и двух винтовок что-то вроде ширмы и прикрыл пламя с той стороны, где находились враги.
— Мы ж совсем маленький, ваше благородие… Холодно так.
— Пусть горит пока, там посмотрим. Нагрянет полковник с проверкой, что делать будем?
Солдаты потупились, я спросил:
— От разведки что слышно? Не вернулись?
Унтер почесал подбородок и сказал:
— С полчаса назад на той стороне пошумели-пошумели, а потом все затихло. Может, сцапали нашего ротмистра?
Другой солдат, кажется, его фамилия была Кислица, в ответ на реплику унтер-офицера буркнул:
— Нашего ротмистра сам черт не сцапает. Он же заговоренный. Правда, господин поручик?
Я поморщился. Когда на кого-то говорили, что он заговоренный, это как бы снимало всякую ответственность с носителя такой репутации. То есть, все заслуги и удачи могли приписать этой заговоренности, а если, не дай Бог, человек погибал, то можно было покачать головой и сказать, что, мол, от пули никакая заговоренность не спасет. А наш Феликс был настоящий ас в своем деле. Ему удавалось добывать сведения в совершенно немыслимых ситуациях, и всегда возвращаться живым и здоровым. И сохранять жизни своих бойцов. Поэтому солдаты его любили и побаивались, а за глаза называли «нашим ротмистром». Интересно, как они меня называли?
— Ротмистр Карский — прекрасный офицер. Он всегда возвращается, так? — полуутвердительно сказал я.
Солдаты одобрительно покивали, а я бросил:
— Ракету не проспите, бойцы, — и пошел дальше по траншеям.
Мне уже делали выговор за фамильярность с солдатами, но я ничего не мог с собой поделать. Многие из этих людей были гораздо старше и опытнее меня, да и вообще… Не так я был воспитан, что ли? И, по крайней мере, я мог быть уверен, что никто из ребят моей штурмроты не выстрелит мне в спину.
Тут я вспомнил про случай в седьмой стрелковой, когда их поручика, который распускал руки без повода, просто не сняли с колючей проволоки, на которой он повис во время атаки. Солдаты просто ничего не сделали…
У пулеметной команды в землянке кипела жизнь. Их главный — вахмистр Перец — мировой мужик, несмотря на фамилию. С фамилиями в нашей штурмроте был вообще цирк. Как говорил Феликс — «Шапито!». Ни одна проверка, или просто построение-перекличка в присутствии высших чинов не обходилась без казусов. Кстати, парень с фамилией Казус тоже был.