"Фантастика 2024-18". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Сливаясь с грохотом, раздавался жуткий визг и звон, наверное по корпусу корабля колотили осколки. Метельского что-то больно дернуло за леву щеку. Он сменил магазин и продолжил вести огонь. Перед «Азамарой» и в самом деле возникла стена из летящего металла, ни одно из существ не сумело приблизиться. Их рвало в клочья, а остатки тел падали во взбаламученную воду. От порохового дыма было трудно дышать. Третий магазин, четвертый… вскоре сумка опустела. Но и от тучи металлических тварей ничего не осталось, только в воздухе висел сизый дым, а море было покрыто бурой пеной. Метельский опустил автомат и чуть не уронил его, онемевшие
– У тебя кровь на лице, – хрипло сказала она. – Тут должна быть аптечка.
Попыталась прислонить автомат к борту, но тот с лязгом упал. Хельга махнула рукой, пошла к переборке и вернулась с медицинским пакетом. Жгучей жидкостью протерла щеку и вгляделась.
– Похоже, разорвало осколком. Наложу пластырь, а потом надо в медчасть, зашить рану. Будешь человеком со шрамом, но это ничего. Сувор говорил, что шрамы украшают мужчин.
– С-пасибо, – выговорил Метельский. – Хо-рошо, что т-тебя не задело.
– Да, женщин шрамы не красят.
Еще пара человек получили легкие ранения от осколков и рикошетирующей картечи – если бы эти твари проникли на корабль, столь легко бы не отделались.
– Так и не разглядела их толком, – пожаловалась Хельга, поглядывая на бредущего рядом Метельского.
– П-похожи на осу-переростка, что р-ранила отца Се-бастьяна, только больше… Я лучше бу-ду говорить через тран-сид, а то больно.
– Давай сразу в медчасть. Рана пустяковая, но что-то у тебя вид неважный.
Там пришлось ждать, несколько существ все-таки прорвалось на одну из палуб и учинили разгром. С десяток людей было ранено, им оказывали первую помощь, и в приемный покой доносились крики и стоны.
– Никого не убило, – сказала Хельга, прислушиваясь к возбужденным разговорам. – Раны от жал и чего-то вроде дротиков, только очень болезненные. Наверное, это и есть та «саранча», о которой писал Иоанн. Вот, Гедеон вывел ссылку на это место.
Метельский, морщась от боли, проглядел:
«И из дыма вышла саранча на землю… И сказано было ей, чтобы не причиняла вреда траве земной… но одним только людям, которые не имеют печати Божией на челах. И дано было ей не убить их, но чтобы они мучимы были пять месяцев… И саранча по виду своему подобна коням, приготовленным на сражение…И имеет она хвосты подобные скорпионам и жала…»[1]
«Что-то вроде лошадиных морд я различил, – с трудом сказал Метельский через "Сивиллу", – только эти твари гораздо меньше лошадей. А жала… наверное капелька яда попала в рану. Сильно жжет, и все плывет перед глазами».
– Ты хотя бы не вопишь, как те бедолаги, – расстроенно сказала Хельга. – Что же получается, значит у тебя нет печати Божией на челе?
«Зато у тебя есть, – попытался шутить Метельский. – И меня все-таки не ужалили всерьез».
Когда до него дошла очередь, он не кричал, но шипел от боли. С раной возились долго, она воспалилась, а пол-лица распухло. Извлекли кусочек металла, видимо жало, после нескольких уколов зашили и перевязали щеку. По пути в каюту Хельга одной рукой поддерживала Метельского, а в другой тащила оба автомата.
– Сегодня побуду сестрой-сиделкой, – сказала она. – Вряд ли тебе будет до любовных утех.
Вот уж точно: ночью метался в постели, и Хельга несколько раз прикладывала холодные компрессы ко лбу. Все казалось, что бродит голым по зимнему лесу, такой бил озноб.
К утру полегчало, выбрался на балкон и наблюдал из кресла, как «Азамара» входит в порт Хайфы. Хельга принесла овсянку и несладкий чай.– У тебя боевое ранение, – сказала она, – тебя беспокоить не велено. Отдыхай, позже сходим в лазарет сдать анализы.
Она облокотилась о перила, разглядывая оживленный порт, а потом навела на город бинокль, укрепленный на стойке.
– Народ беззаботно гуляет, – сказала она. – Представляешь, что творилось бы, если сюда добралась та саранча? Ей не повезло: мы оказались на пути, вооруженные до зубов… Посмотри, в той стороне красивое здание с оранжевым куполом, и к нему ведут зеленые террасы, прямо изумрудного цвета. Хорошо бы там погулять. Гедеон дает справку, что это сады бахаи с усыпальницей Баба. Оказывается, есть такая религия – бахаизм, они считают все религии разными путями к одному богу. И тоже есть про обещание Христа вернуться.
Метельский слушал в пол-уха: голова болела и всматриваться ни во что не хотелось. Позже сдал кровь и мочу на анализы, ему сделали несколько инъекций, но голова так и не прошла.
– Кого ужалили всерьез, вообще пришлось ввести в искусственную кому, – сочувственно сказала Хельга. – Тебе еще повезло.
По коридорам топали, снизу раздавался шум моторов выгружаемой техники. Провели еще ночь на борту. Хельга покрутилась в постели, но потом уснула, а Метельскому не спалось. Заснул лишь к утру, виделся какой-то зловещий замок под черным небом, по острым шпилям стекал синеватый свет. Утром еле добрался до ванной, а потом кое-как оделся. Хельга сочувственно глядела на него.
– Жаль, что так и не побродили по Хайфе, – вздохнула она. – Надо подумать, ехать со всеми в Иерусалим, или тебе лучше остаться в здешнем госпитале? Остальных раненых тут оставляют.
«На крайний случай больницы есть и в Иерусалиме. – сказал Метельский через "Сивиллу". – А инъекции, что прописали, можешь делать ты. Будет приятнее».
– Ну, если говоришь о приятностях, ты еще ничего, – улыбнулась Хельга. – Поедем поездом, отец Себастьян зафрахтовал целый состав. Заодно будем перевозить технику, и я попробую выговорить нам отдельное купе. Увы, только для удобства делать уколы.
С этим проблем не возникло, к поезду доставили в медицинском ховере. Там Хельга помогла забраться в вагон, а потом до купе. Отдышавшись, сходила за пожитками и клеткой с Мунином.
– Семья в полном составе, – устало улыбнулась она.
Стояли еще долго, наконец всё погрузили и тронулись. Метельский не вставал с полки, снова вернулся жар, а Хельга поглядывала в окно.
– Ничего интересного, – сказала она, обернувшись, – сначала дома, потом каменистая местность. Похоже, у тебя температура. Ну ка… – Смерив, присвистнула: – Ого, под сорок. Сделаем еще укол.
Поезд въехал в туннель, потом снова болезненно яркое солнце, и снова туннель.
– Большая часть пути проходит в туннелях, – сказала Хельга, прикладывая очередной холодный компресс ко лбу Метельского, – ничего не увидишь.
А Метельскому снова явился черный замок, облитый синеватым светом, и серые холмы вокруг. Замок стал заметно ближе… Тело дернулось, приехали.
– Всего три часа. – сказала Хельга. – Расстояния меньше, чем в Сибири. Ты как?
«Что-то вымотан до предела. Странно, всего царапина».