"Фантастика 2024-181". Компиляция. Книги 1-27

— Вроде ничего толком не делали, а везде в итоге успели, — заметил я по пути в аэропорт — багаж уже с нами, а с родными должным образом попрощались.

— Не делай вид, что не мог успеть все за неделю, — не повелась Вилка.

— Технологии и скорость работы моей машинистки, к сожалению, не совершенны, поэтому понадобилось бы недели две, — отомстил я.

— Мои несовершенны? — возмутилась Виталина.

— Ты же всего лишь человек, — нагло улыбнулся малолетний уберменш и получил карательный щелбан.

Глава 24

— Переоценил я местный климат, — вздохнул я, спускаясь по трапу прибывшего в Одессу самолета, глядя в черное (потому что облачность) беззвездное небо и поправив ветровку. — Плюс двенадцать — какое уж тут купание?

— Не хотела расстраивать тебя раньше времени, — улыбнулась Вилка.

— Мне тоже купаться нельзя? — расстроенно спросил отца сын Велтистова.

— Холодно, — мягко улыбнулся ему Евгений Серафимович и пообещал. — Следующим летом приедем, всей семьей.

Мадам Велтистова поехать не смогла — нормальные люди в СССР вообще-то работают, им разъезжать некогда, но сыну отгул выбили — пусть развеется.

Погрузились в выделенный киностудией транспорт в виде двух «Москвичей», нас довезли до гостиницы, где пришлось попрощаться с Велтистовыми, а потом заселиться в двухместный номер с двуспальной кроватью вместе с Виталиной. Вот такие командировки прямо по мне! Скоротав время до рассвета и немножко вздремнув, позавтракали, покинули гостиницу, и, все еще на киностудийном транспорте, нас с Велтистовым-старшим повезли на прославленную на весь СССР Одесскую киностудию.

— Вроде почище стало, — по пути поделился я впечатлениями с Вилкой.

— Третьего дня на внеплановый субботник весь город выводили, — пояснил водитель.

Понимаю — новый градоправитель испугался, и теперь очень старается произвести хорошее впечатление. В том числе — эксплуатируя горожан.

— Уже бывал в Одессе? — с улыбкой спросил писатель.

Неплохое подтверждение того, что какая-то секретность в СССР еще осталась.

— Проездом, на день, — честно ответил я.

Приятно, что Вилка не вмешивается — знает, что лишнее я говорю только тем, кому можно.

— А как тут вообще, Михаил Сергеевич, — обратился я к водителю. — При новом градоправителе?

Лицо Велтистова стало задумчивым.

— Да как? — пожал он плечами. — Поначалу чистота была, в магазинах изобилие, силовикам хвост накрутил — месяц зашивались. У меня друг в милиции работает, — объяснил он собственную осведомленность.

Ну классика — немножко посуетились и нормально, авось пронесет. Но, раз ради меня выгоняли людей на внеплановый субботник, «потемкинская деревня» активно строилась и продолжает это делать прямо сейчас. Ну посмотрим, что у них получится — полученный мной сигнал сверху «градоправителя не трогать, политически плохо снимать через полгода после назначения» я впитал, так что придется перевоспитывать. Вот сегодня-завтра кинодела утрясем — благо их немного, снимать раньше весны все равно никто не начнет, зима близко же — и сразу возьмусь.

Молча ткнул пальцем в идущего по тротуару очень бородатого армянина из списка, Виталина заметила и подтвердила. Винтилова мы не увидели, поэтому товарищ Велтистов ничего не заподозрил.

— Евгений Серафимович, а вы на нормальной работе еще работаете? — спросил я его.

— Писатель — вполне нормальная работа, — успокаивающе улыбнулся он.

— Ничего не делаешь — и все есть, — горячо закивал я.

Поржали с коллегой по цеху.

— Третьего дня наткнулся на ваше интервью с начальником американского уголовного розыска, — добавил я. — Я не журналист, но, чисто с обывательской точки зрения, интервью получилось жутко интересным.

— Спасибо, — с улыбкой поблагодарил Велтистов и поморщился. — Наврал он, конечно…

— Это уж как водится! — подключился к беседе водитель. — У них все на вранье и держится!

— База, — кивнул я.

— Какая «база»? — не понял он.

— Базовые знания, которыми обладают просвещенные люди, — пояснил я.

Водитель от комплимента немножко покраснел. Извини, мужики милахами в моих глазах не бывают.

Въехали в ворота студии, потаращились на павильоны и суету — вон макет печки куда-то потащили — и добрались до крылечка главного здания, на котором нас встретил лично Геннадий Пантелеевич Збандут — нынешний директор. Поздоровались-познакомились, и я понял, что Геннадий Пантелеевич чисто по-человечески мне симпатичен полным отсутствием подхалимажа, которого с каждым днем вокруг меня все больше и больше. А еще — кандидат философских наук, и в интернете про написано него много хорошего.

По пути высказал пяток комплиментов его диссертации, задал пару вопросов, получил ответные комплименты и вопросы, которые Геннадий Пантелеевич масштабировал и на Евгения Серафимовича.

Последний меня и спросил:

— Ты и в философии разбираешься, Сережа?

— Поверхностно, — признался я, скромно шаркнув ножкой. — Разумеется, за исключением Гегеля, учение которого каждый считающий себя приверженцем коммунистических идей должен освоить хотя бы на минимальном уровне. Но стараюсь следить и за современным положением дел — мы входим в совершенно новую эпоху — так называемую эпоху постмодернизма. И, увы, СССР тоже её тлетворного влияния лишен не будет, потому что при постмодерне реальность становится копией самой себя, теряя свое первоначальное значение и смысл. Для обозначения таких явлений французский философ Жан Бодрийяр взял еще античный Платоновский термин «симулякр», изначально означавший…

— Нисходящую деградацию двойного искажения: вещи относительно ее истинного бытия, то есть Идеи, и образа вещи относительно самой вещи, — вставил ремарку Геннадий Пантелеевич и спросил. — То есть, Сергей, ты считаешь, что рано или поздно идея построения коммунизма станет симулякром?

— Если ничего не делать — симулякром станет вся наша страна, — развел я руками. — Я не провоцирую на антисоветчину, но все же прекрасно видят, как много в Партии и других структурах приспособленцев. Они говорят правильные слова, верноподданически таращат глаза на начальство, но истинности в их словах ни на грош. Словом — настоящую Идею уже потихоньку подменяет система устойчивых ритуалов, лишенных глубинного смысла. Этих симулякр коммунизма уже сожрал полностью. Еще один ярко выраженный симулякр — выданный не так много лет назад с самого верха тезис: «Коммунизм — это когда у всех есть квартира, машина и полный холодильник». Разве коммунизм об этом?

— Совершенно не об этом, — кивнул Геннадий Пантелеевич.

— Папа, я ничего не понял, — шепотом пожаловался отцу Велтистов-младший.

Пока Евгений Серафимович успокаивал сына тем, что все еще впереди, я предложил:

— Геннадий Пантелеевич, мне старшие товарищи весь философский зарубежный «свежак» дают читать, могу поделиться с вами, если хотите. Но там на оригинальных языках, на наш не переводят.

Пока.

Геннадий Пантелеевич немного поскучнел.

— Понимаю, — вздохнул я. — Мало ли как чтение такого самиздата воспримут старшие товарищи.

— Просто у меня из языков только немецкий, — покачав головой, смущенно признался директор киностудии.

— Значит Бодрийяра вам присылать не станем, — хохотнул я и вопросительно посмотрел на Вилку.

— Послезавтра вам прямо сюда привезут, Геннадий Пантелеевич, — пообещала она.

— Спасибо, — поблагодарил он.

В режиссеры баба Катя, ничтоже сумняшеся, выдала мне целого Георгия Николаевича Данелию, который в данный момент времени ничего не делает, но, возможно, уже потихоньку пишет сценарий «Джентльменов удачи». Познакомились, обменялись комплиментами. Тоже не волнуется — он уже большой, а фильм «Тридцать три» из широкого проката выпиливал лично покойный товарищ Суслов, причем по совершенно дебильному поводу. Какая тут боязнь мальчика после такого мастодонта? Кстати о фильме!