"Фантастика 2024-184". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— Говоришь, Польша в девяностом году станет капиталистической?
— Вроде, как да. Там же работает группа ученых, разрабатывающая альтернативный проект экономических реформ в Польше, под руководством экономиста Бальцеровича? С этого года и работает. Я докладывал. Вот они и разработали «новый путь». Не зря же он ездил учиться в семьдесят втором году в универстет в Нью Йорке.
— И тоже самое грозит нам? — Леонид Ильич посмотрел на меня не отрывая взгляд.
— Если ничего не изменить, то да. Ваши экономисты же тоже ищут новый путь. Хрущёвский, Косыгинский, какой ещё вы надумаете
— Кхе-кхе. Да-а-а… Сбил Никитка с пути истинного. Хоз-расчёт, мать его… План по валу… Нда-а-а… Чита… Читал я твои записки аж с семьдесят шестого года. Твои предсказания ждал. Поначалу даже ставки делали против Юры. Столько коньяка ему проиграли… Ой-йой-йой… Потом просто следили… Да-а-а…сейчас вот решил повстречаться с тобой. Ты ещё и денги привёз большие. Оборудование… Технологии… Не пойму, зачем?
— Всё просто, Леонид Ильич. Мир подойдёт к ядерной войне в 2024 году и дальше того года я больше ничего не вижу. А это значит что?
Я посмотрел прямо в глаза Леониду Ильичу.
— Что? — спргосил он.
— Я так думаю, что всё. Мару «всё». Раз я до этого года вижу будущее, а после — нет, то, как-то само собой напрашивается простой логичный вывод.
— Ядерная война? — спросил Брежнев сощурив глаза и онемев лицом.
Я пожал плечами.
— И кто победил?
Я снова пожал плечами.
— Полагаю, весь мир в труху, — просто сказал я. — Хотя… Может быть меня просто не станет? Не знаю, Леонид Ильич.
— Вы по мне никаких предсказаний не давали, специально? Или не знаете обо мне ничего?
— По людям трудно давать прогнозы если им о них говорить. Раньше я видел вашу смерть в восемьдесят втором, но вам перестали давать вредные препараты…
— Да-да… Юрий Владимирович, выявил одного, кхе-кхе, доброжелателя. Собака! Из ближнего круга был, сволоч!
— Вот и я о том. Сейчас, наверное, кризис власти состоится чуть позже. Так же и с Юрием Владимировичем. Он предан вам и четко следует правилам аппаратной игры, потому я и ему сказал о причинах его смерти. Он изменил сценарий своей жизни. Что будет дальше — не знаю. Я не виху изменённое будущее.
— А моё окружение видишь?
Вижу, Леонид Ильич и сочувствую вам. Понятно, что вы, чтобы уберечь себя от «москвичей», заполнили аппарат «иногородними», но, честно говоря, они уже давно ведут свою, а не вашу игру. И защищают не вас, а себя и свой ближний круг.
— Да-а-а… Все обросли шерстью.
— И многие метят на ваше место. И даже подталкивают вас к кончине. Ну, вы сами сказали. Там много желающх. Но самое главное — троцкисты и масоны. Первые во благо коммунизма хотят развалить СССР, а вторые просто кушать не могут когда кто-то имеет суверенитет и торгует так как сам хочет, защищая свои рынки сбыта.
— Да-да… Ты прав. Рынки сбыта… Масоны… Мало мы по ним работаем. Мало. Да и троцкисты — Суть та же.
— Масоны сами себе выбирают религию, но идут к одной цели — мировому правительству.
— Да-а-а… Не боишься?
— Масонов? Конечно боюсь. Потому и тороплюсь как можно больше сделать.
— Кхе-кхе… Спасибо тебе, Пьер… Или как там тебя? Торопись. Сделай как можно больше. Я тоже постараюсь. Мы все стараемся. Юру, значит, оставить
в КГБ?Я дёрнул плечами.
— Мне кажется, вы сейчас в одной лодке в бушующем море на разных вёслах.
— Правильное, кхм-кхм, сравнение. Насыпай. Хороший у тебя коньячок.
— Так, это кто у тебя был? — спросил, спускаясь в гостиную, Михалков. — Заперли нас как Бобиков. Еле поссать выйти выпросил. Так ещё и сопроводили, как на прогоне.
— Ты, Никитка, по фене ботаешь? — спросил раскуривая трубку Говорухин. — Прого-он…
— В Крестах на экскурсии были вместе. Забыл, что ли? Дубак рассказывал, как что называется.
— Не дубак, Никита, а товарищ милиционер нас водил. Аж целый полковник — начальник УВД города Москвы. Дубаки — это надзератели.
— Да, насрать! Кто был-то?!
— Он сейчас скажет, и нас придётся убить, хе-хе. Оно тебе надо, такое любопытство. Масо ещё осталось?
— Осталось, но надо жарить. Я уже замаялся жарить. Сами, хорошо.
— Бр-р-р… — Михалкова передёрнуло. — Не хочу мяса. Икра есть?
— Икры во Франции нет, — усмехнулся я.
— Надо Володе звякнуть, пусть захватит.
— Володя, — прорычал бас, — тоже, как Бобик целый час стоял перед пикетом в ста метрах от ворот. А потом видел, как из оных выехал кортеж с синими ведёрками на крышах и удалился, крича сиренами. Кто это у тебя был, любезный Пьер?
Голос в конце спича Высоцкого звучал бархатными раскатами.
— Кхе-кхе… Брежнев, Андропов, Цвигун…
— Занавес, — сказал Михалков и рухнул в кресло.
Глава 8
— Слушай, Юра, не пойму, всё же, кхе-кхе, кто он? Неужели — ясновидец?
— Он, Леонид Ильич, не только ясновидец, но и в других планах очень необычный человек. Да и то, что он человек у меня лично имеются большие сомнения.
— Не, кхм-кхм, человек? А кто он? Инопланетянин, что ли? Хе-хе…
— Помните, я на пересадку почки лёг?
— Помню, конечно. Рисковый ты человек. Чазов, я знаю, тебя сильно отговаривал. Не приживётся боялся. Сосуды у тебя совсем плохие, говорил.
— Так и было, но этот парень сказал, чтобы мне накануне операции перелили его кровь.
— А у него такая же группа крови?
— У него первая. Она всем подходит.
— И что?
— Чазову я даже не говорил, а попросил нашего медика сделать переливание. Он отбивался,как мог. Пришлось приказать письменно. Да-а-а… Так вот, после операции, первая почка полноценно заработала уже через день, а на второй кровь из мочи ушла.
— Ну да, ну да… Что-то мне Цинёв, паразит, докладывал такое.
— Во-о-т… Так и второй раз произошло. Вторая почка прижилась так же хорошо и быстро. Зажило, как на собаке. Правда, наш врач переливание делал, уже не опасаясь.
— И что ты хочешь сказать? Что его кровь — живительна?
— Я вам больше скажу. Если хотите проверить, посмотрите, как раны заживают на нём. Максимум сутки, и пореза как не бывало. Даже шрамы рассасываются.
— Рассказывали мне про одного такого экстрасенса, который заряжает крем. Если его втирать в шрам, то шрам рассасывается. Крем втирать, кхе-кхе, не экстрасенса…