"Фантастика 2024-191". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
Что да, то да, по этой части Севастьян был в Москве лучшим из колдунов, но принимал далеко не всякую страждущую и деньги за свои услуги требовал просто невозможные для людей не то, что с маленьким, но и со средним достатком. Потому и клиентура у него была сильно непростая, с фамилиями, которые светились в светских хрониках и официальных бюллетенях. Впрочем, за свой гонорар он качество реально гарантировал, детишки всегда рождались крепкие и здоровенькие. По крайней мере, я о каких-то оплошностях не слыхал.
— А и не надо, — снова растянул губы в улыбке мой собеседник. — Сам ее знаю. Шлюндт, собака такая, тебя нанял. Что, выкусил?
Орест. Больше меня сдать было некому. Ну да, я же с ним
— Да ладно, не менжуйся, — посоветовал мне колдун, отодвигая от себя опустевшую креманку. — Это у гончих с Сухаревки да кое у кого из ведьмаков к нему счеты имеются, а мне плюнуть да растереть. Больше скажу — очень буду рад, если та отрыжка из древности, за которой все гоняются, именно ему достанется.
— Чего так? — заинтересовался я.
— Что к Паулю в руки попало, то пропало, — пояснил сотрапезник. — Не любит он с таким добром расставаться до ужаса. Деньги — так, чепуха, он им сроду счету не знал, что монетам, что бумажкам. А вот штучки вроде наследия старых богов, оружие с историей, украшения, за которыми кровавый след стелется, точно за товарищем Щорсом, — это да. Это его.
— Два вопроса, — чуть озадачился я. — Первый — почему Пауль? Он же Карл?
— А еще Иоганн, — глуховато засмеялся Севастьян. — У него имен знаешь сколько? Нет? Думаю, он и сам со счета сбился. Не уверен, правда, что ему до того дело есть, все вокруг для него лишь костяшки от домино. И те, кто в Ночи обитает, и остальные прочие… Все! Но мне лично его как Пауля представила в конце сороковых одна знакомица. Помощь знающего кудесника, видишь ли, им позарез требовалась. Выполнить работу выполнил, расплатился он со мной честь по чести, но только второй раз на подобное не сподоблюсь точно. Я колдун черный, зла немало сотворил, и крови на руках хватает, чего не стыжусь, но даже для меня его промысел перебор. Не сверкай глазами, щусенок, все одно не расскажу ничего. Как ты там говорил? Кон-фи-ди-ци-аль-ность. Так вроде? Свои шишки набивай, если жив останешься.
Кто же вы такой, господин Шлюндт? А? Ей-ей, все сильнее хочется узнать правду, хоть нутром и чую, что делать этого не стоит.
— Что до Верховина — помогу, — помолчав, продолжил Акимыч. — Не сильно, особо не разгуливайся, но помогу. И не из доброты какой или дружбы, иллюзии не строй. Просто если он, гад ползучий, слезу эту поганую добудет, то мне наверняка не жить. И кое-кому из наших тоже. Прокопа, дуба старого, например, не жалко совершенно, вытянет из него Матвейка силу, так и жупел с ним. А себя — очень. Во мне жизни еще годков на двадцать точно осталось, а то и поболе.
Врать не стану, ничего подобного услышать не ожидал, потому от каких-то реплик решил воздержаться, ожидая, что будет произнесено дальше.
— А самое обидное — проглядели мы! — хлопнул ладонью по столу старик, отчего официант, отиравшийся неподалеку от нас, вздрогнул. — То ли постарели, то ли поглупели… Или всегда такими были? На поверхности же все лежит — и про слезу знали, и про то, чем она нашему брату грозит, и про то, какой Мотя поганец. Дважды два четыре сложнее. А сложить все вместе никто не удосужился. Не позвони ты мне нынче, так бы и сидел пень пнем до той поры, пока камень Рода из меня силушку не вытянул. А теперь гадай, чего на душе больше — обиды на то, что мы такие дурни все, или стыда за то же самое.
— С другой стороны — что
бы вы сделать могли? — Отчего-то мне стало его жалко. — Сами стали за слезой гоняться? Точно нет. А шею Матвею саморучно свернуть никто не рискнет.Чистая правда. Не рекомендуется колдунам друг друга убивать что напрямую, что по прямой наводке чужими руками, с начала времен такой запрет существует. Понятно, что он не догмат, но к нему прилагается мощное проклятие, непременно настигающее убийцу в довольно сжатые сроки. Оно имеет немного другую природу, чем то, которое долбануло Аркашку, ибо распространяется только на истинных колдунов, обычным людям его опасаться не стоит, но Севастьяну-то от того не легче. В том, собственно, и ценность наследия Рода для Верховина — оно его собратьев не убивает, а всего-то лишает силы. Получается, смерть в этом случае не прямое последствие непосредственного действия, а лишь дополнительное приложение к случившемуся, позволяющее ускользнуть от неизбежного наказания. Ну вот не сдюжил тот, кого он обессилил, в чем тут вина? То есть слеза выступает в роли эдакого бага в Системе, который очень удобно использовать для установления личной диктатуры, о которой Матвей давно мечтал.
Впрочем, думаю, существуют и какие-то другие предметы, открывающие врата немалых возможностей для колдунов с особо пытливым разумом, ибо историй о том, как эта братия друг друга в гроб вгоняет, мне немало слышать доводилось.
Кстати, вот потому-то дед Геннадий мне подробно не рассказал о возможностях слезы. Я же мог напрямую спросить: «Так может, я Матвея ей тогда того?» И что ему делать? «Нет» не скажешь и «да» не скажешь, вот он намеком и обошелся. Так что зря я на него грешил.
— Убить нельзя, а загнать в погреб поглубже, посырее и подальше от города можно, — ответил колдун. — Выманить да запереть до той поры, пока слеза нового владельца не обретет. На обиды его нам плевать, на угрозы тоже.
— А сейчас вам кто мешает это сделать?
— Не так все просто, Максим, — сдвинул брови старик. — Матвей весь дерганый, чуть что срывается, до драки дело может дойти, а не хотелось бы. Да и не провернуть такое в одиночку, тут помощники нужны, а нашим пока объяснишь, что к чему, все уже закончится. Потому лучше я тебе пособлю, чем смогу — наводку дам, коли что прознаю, зельем каким выручу. За так, без денег.
— За это спасибо большое, — проникся я. — Точно не помешает!
— Кое-какой пригляд за Верховиным не сегодня-завтра постараюсь приставить, — пообещал Акимыч. — Есть у меня должнички, пускай отрабатывают.
Правильно мне всегда Мирослав говорил: «Когда заваривается большая каша, не ленись искать тех, кто тоже хочет ее отведать. Лучше съесть меньше и в компании, чем по жадности своей после в одиночку и голодным смотреть на то, как насыщаются другие». Вот так, на ровном месте нашел союзника, причем получил от него больше, чем ожидал. Да, пока на уровне обещаний, но все же.
— А у меня вот какой вопрос есть, — перешел я к теме, ради которой сюда старика и заманил. — Если вдруг… Отмечу отдельно — именно вдруг, и никак иначе. Так вот — если я в борьбе за слезу в порядке самозащиты Матвея убью, то неприятности мне грозить будут? Колдуны всегда славились цеховой крепостью, а он еще и один из старейшин.
— Так вот ты зачем меня сюда вытащил! — расхохотался Севастьян. — Что за день такой, а? Куда ни кинь — всюду клин, всяко я, получается, старый дурак.
— Мне так не кажется.
— Ты лучше молчи, Максим. Не умеешь ты как следует зад целовать, не дано это тебе. Искренности не хватает. Врешь неплохо, не моргая, а вот подхалимаж точно не твое. Что до Матвея — никто с тебя за него не спросит.
— Точно?
— Клянусь тебе Сажар-звездой, что это так. Говорю и за себя, и за собратьев своих.