"Фантастика 2024-30". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
Уходя, Шабриан задул почти все свечи, оставив лишь одну. Оставшись в одиночестве и наедине со своими мыслями и болью, Каррис, кажется, меньше всего хотел спать. Будущее было неопределённым, и о нём, кажется, нужно было бы думать и думать, но именно эта громадность свершающегося отпугивала. Было совершенно неясно, с какой стороны подступать к этому кому, тем более, когда мысли путались от боли и наркотического дурмана.
Но этот невыветрившийся дурман, с другой стороны, замедляя бег мыслей, сводил их обратно в тяжёлую дрёму, и Каррис совершенно не хотел противиться этому. Больше всего
Сон долго не шёл к измученному магу, но в конце концов всё же смилостивился над ним.
***
Следующие несколько дней обернулись настоящим кошмаром. Каррис купался в море боли, которая бывала более или менее сильной, но никогда не исчезала совсем. Она отголосками доносилась даже в тяжёлых, бредовых снах. Самое обычное движение вроде моргания причиняло страдание – всё лицо было покрыто какой-то коркой, так что малейшее движение лицевыми мышцами тревожило её и причиняло боль.
Самыми жуткими моментами были перевязки. Якобы чудодейственная мазь мэтра Шабриана смешивалась с сукровицей и гноем, и словно клеем прихватывала ткань к ране. Когда лекарь пришёл, как и обещал, для первой перевязки, то сразу объявил, что мессиру потребуется всё его мужество. Кроме мужества он предложил ещё и какой-то обезболивающий эликсир, который, якобы, не содержал сока дурной травы и был более безопасен для пациента, но проблема была в том, что для того, чтобы влить его в рот, сперва нужно было освободить губы от повязки.
Кстати, Каррис с некоторым удивлением узнал, что Чандри, помощница Шабриана, оказалась вовсе не девушкой, а тщедушным пареньком лет двенадцати. Именно его несломавшийся ещё голос и ввёл мага в заблуждение. Удивительно, но в столь юном возрасте Чандри оказался весьма ловким и умелым помощником, незаменимым для лекаря. Он нисколько не боялся ни крови, ни гноя, ни разверстых ран, равно как и тяжёлой работы. Он проводил множество процедур вместо своего наставника, и по лицу мэра Шабриана было видно, насколько тот доволен умелостью ученика.
Однако, какой бы лёгкой рукой не обладал Чандри, но безболезненно снять повязку с лица он не мог. Каррис замычал от боли, едва только небольшой краешек материи с хрустом оторвался от истерзанной кожи. А вскоре он уже орал, дёргаясь всем телом.
– Кричите, мессир, кричите! Это поможет, – приговаривал Шабриан, также понемногу срывая повязку. – Сейчас освобожу рот и тотчас дам питьё.
Но Каррису показалось, что прошла вечность, прежде чем ему в рот полилась спасительная жидкость. И ещё одна вечность прошла, прежде чем боль действительно стала отступать. Она по-прежнему была сильна, но теперь хотя бы не грозила его убить. Эта боль была на самой грани нестерпимости.
– Сорвите её одним махом, мясник!.. – прорыдал Каррис, когда Шабриан продолжил осторожно тянуть ткань.
– Простите, мессир, но этого никак нельзя сделать, – не прерываясь, прогудел медикус. – Ваши раны вообще не стоило бы тревожить, однако первые три дня это необходимо делать, чтобы менять повязку и мазь,
потому что в противном случае ожоги скоро загноятся. После, когда мазь сделает своё дело, мы оставим повязку дней на десять – дадим вашей коже время подлатать себя. Потерпите, мессир, уже не так больно!– Дайте мне настоя! – захлёбываясь слюной, перемешанной с кровью, кричал Каррис.
Что угодно, лишь бы забыться, и не чувствовать эту жуткую боль. Но лекарь был неумолим. Кажется, у него вообще было какое-то предубеждение относительно дурной травы. Каррис с удовольствием ушёл бы обратно к портовому костоправу, который не был столь щепетилен в данном вопросе, но у него не было сил. Кроме того, какой-то уголок сознания, незамутнённый болью, осознавал, что здесь ему окажут лучшую помощь.
Когда пропитанная желтовато-красной дрянью ткань наконец целиком оказалась в руках Шабриана, Каррис уже сорвал голос. Сжалившись, медикус дал ему ещё пару глотков своего снадобья, но это не слишком-то помогло.
– Я дам вам четверть часа, чтобы немного прийти в себя, мессир, а затем вам нужно будет подкрепиться и потерпеть перевязку. Это будет далеко не так больно.
– Что у меня с лицом? – прохрипел задыхающийся маг.
– Всё плохо, – прямо ответил лекарь. – Очень сильный и глубокий ожог. Увы, такие быстро не заживают.
– Останутся шрамы?..
– А как же! Конечно, со временем они, возможно, станут не так заметны, но в ближайшие несколько месяцев вы вряд ли будете желанным кавалером для юных дам.
Наверное, такова была методика мэтра Шабриана – рубить правду-матку, да ещё и в такой насмешливой манере. Постоянное созерцание человеческих страданий очерствляло сердце. А может он просто пытался заговорить пациента, отвлечь его от боли и мрачных мыслей. Он наверняка очень удивился бы, сумей прочесть мысли мессира Каладиуса и его мрачную удовлетворённость от известий о шрамах.
– Чандри сейчас принесёт вам бульон и протёртую рыбу. Вы должны съесть всё это безо всяких возражений, – предупреждающе поднял палец медикус, видя, что Каррис хочет что-то сказать. – Увы, в ближайшие три дня вы будете есть лишь однажды в день, после перевязки. А еда вам необходима для подкрепления сил, и чтобы дать организму необходимые материалы для восстановления разрушенных тканей.
Появился помощник с небольшим подносом в руках. На нём была плошка с золотистым бульоном, а также тарелка с очень жидкой кашицей. Также на подносе было странное приспособление – нечто вроде стеклянной воронки. Поскольку Каррису было почти невозможно не то что жевать, но и просто открывать рот, его собирались кормить таким несколько унизительным способом, будто он – беззубый старик.
Осторожно вставив горлышко воронки в рот пациенту, Чандри мелкими порциями стал вливать в неё бульон. Он оказался неожиданно вкусным, так что Каррис с удовольствием проглотил всё до последней капли. Юный помощник был настолько умел и осторожен, что маг ни разу не подавился и не закашлялся. С рыбным пюре всё было несколько хуже, начиная со вкуса. Это была варёная рыба, перетёртая и перемешанная с водой. Однако и её волшебник съел без остатка, понимая, что ему предстоит сутки провести без еды.