"Фантастика 2024-30". Компиляция. Книги 1-25

Всё имущество торговцев реквизировалось, а сами они также частенько оказывались в петле. Причём иной раз распалённые латионцы не щадили и домочадцев. Дороги Палатия, ведущие к северу, были забиты беженцами, в лицах которых отчётливо читались ужас и обречённость. И едва ли не впервые среди множества беженцев достаточно часто можно было встретить более богатые и крепко слаженные фургоны и даже кареты – знать и богачи рвались к Серому морю едва ли не быстрее плебеев.

Всё, что происходило сейчас в Палатие, легче всего можно было описать одним словом – хаос. Король Акров со своей армией не мог поспеть повсюду – он по-прежнему находился неподалёку от Шинтана и не имел возможности посылать армии ни к востоку, ни к западу, поскольку понимал, что здесь ему придётся выдержать самый мощный удар. На сей раз палатийцы были настроены даже решительнее, чем в последнюю войну. Никто не думал о сдаче, понимая, что и латионцы не склонны к милосердию. Это была война на выживание. Как раз такая, какую когда-то воспевал сам Каладиус.

Кстати, по распоряжению великого мага оккупационные силы постоянно втолковывали покорённым, что это – расплата за грехи Палаты Гильдий. Для Каладиуса было важно, чтобы обычное население, далёкое от политических игр, воспринимало бы Палату и Акрова как авантюристов, оплачивающих кровью своего народа собственные амбиции.

Где-то это имело отклик, особенно в тех краях, которые до сих пор избегали войн. Латионское командование устраивало показательные казни знати, собирая на них местное население, и далеко не всегда настроения толпы были сочувственными к казнённым. Каладиус хотел бы, чтобы эти несчастные обездоленные толпы и сами ринулись жечь усадьбы своих бар, громить лавки членов Гильдий, но до этого не доходило. Народ не хотел воевать ни со своими, ни с чужими. Все ждали лишь одного – поскорее бы всё закончилось.

Эта война действительно велась на уничтожение палатийской элиты.

– Чтобы посадить добрый сад, который будет приносить плоды, сперва нужно выкорчевать гнилой лес, что стоит там, – говаривал Каладиус королю Келдону перед вторжением. – Палата Гильдий всегда останется гнездом мятежа, поэтому нужно уничтожить её, чтобы искоренить зло. Мы истребим всю родовую знать, которая обязана родовитостью предкам, а также купечество, которое обязано своими богатствами самим себе. И на их месте взрастим новую элиту Палатия, которая всем будет обязана нам. Лишь тогда Палатий будет покорён окончательно.

Это был столь же амбициозный, сколь и чудовищный план. Полагаем, что читатель, имеющий возможность наблюдать за трансформацией личности и взглядов великого мага, давно уже заметил ту безжалостность, с какой он шёл к намеченной цели. В этом человеке уже не было ни грана Олни Стайка, да и от Карриса в нём было всего ничего. То, во что превращался Каладиус, наверняка напугало бы мессира Клайдия и ужаснуло бы Дарфу Стайк. Да что говорить – лет двадцать назад и сам наш главный герой сошёл бы с ума от ужаса, загляни он в будущее хоть на мгновение. Но теперь всё это не имело никакого значения – призраки прошлого не могут судить живущих ныне. Каладиус стал тем, кем стал, и самый кровавый свой поступок он объяснил бы благой и великой целью.

***

Сражение при Погребах стало, пожалуй, крупнейшим из всех, в которых участвовали латионские легионы за последние десятилетия. Больше шестидесяти тысяч воинов собрал под своих знамёна мятежный король Акров, и почти сто тысяч солдат пришли с юга, чтобы их уничтожить.

В палатийской армии резко сказывались как непрофессионализм большинства её рядовых, так и отсутствие командного опыта у военачальников. Акров, который достаточно долгое время был военным, считал себя неплохим тактиком, но при этом допустил целый ряд серьёзных просчётов, начиная с самого выбора местности.

Палатийцы недостаточно укрепили фланги, что тут же использовали более искушённые латионские командующие. Покуда хорошо вооружённые и обученные легионеры обрушили свой неистовый удар на основные силы противника, кавалерия, обойдя широкой дугой и саму армию, и деревушку Погребы, обрушилась на левый фланг палатийцев, вызвав немалое смятение.

Акров попытался перегруппировать войска, чтобы предотвратить надвигающуюся катастрофу, но лишь ещё больше усугубил положение, обнажив другой фланг, за что незамедлительно поплатился. Латионцы без излишнего рыцарского благородства тут же ударили в спину.

Началась ожесточённая резня, во время которой палатийцы думали лишь о том, чтобы выжить, тогда как находящиеся в более выигрышном положении войска Латиона, к тому же имеющие численное превосходство, начали постепенно окружать отчаянно дерущуюся армию. Надо отдать должное защищающимся – даже поняв своё безнадёжное положение, они не дрогнули и продолжали сражаться.

Сопротивление было столь сильно, что сделай король Акров всё правильно – неизвестно, каков был бы результат этой битвы. Всё-таки палатийцы понимали, сколь многое стоит на кону, и воевали самоотверженно, компенсируя этим отсутствие опыта. Но всё закончилось именно так, как и предполагал Каладиус.

Уже будучи полностью окружёнными, палатийцы бились насмерть, не собираясь просить пощады. Вся ярость и вся доблесть древних обитателей этих мест словно бы всколыхнулась в их крови, придавая обречённым потомкам новых сил. Сам Акров, понимая, что всё кончено, обнажив меч, повёл в атаку свой штаб.

Легионерам под страхом смерти было запрещено убивать самозваного короля. Его во что бы то ни стало нужно было взять живым – таков был приказ первого министра, и в войсках не нашлось бы солдата, который рискнул бы его оспорить. По счастью, Акров был столь же посредственным бойцом, как и полководцем. Пленить его не составило никакого труда.

– Прошу, передайте моим людям последний мой приказ, – тяжело дыша и истекая потом, попросил низвергнутый король офицера, забравшего его меч. – Пусть сдаются. На сегодня уже достаточно крови…

Центурион счёл, что последний приказ короля совсем неплох, кивнул и велел легионерам донести его до палатийцев.

– Сдавайтесь! Сдавайтесь! Ваш король схвачен, и он велел вам сдаваться! Сдавайтесь! – понеслось над бранным полем.

Сперва эти крики тонули в лязге железа и криках боли и ярости, но постепенно они становились слышнее по мере того, как всё больше палатийских воинов слышали их, и до них доходил смысл услышанного. Вскоре крики «Сдавайтесь!» стали перекрывать другие: «Сдаёмся!», а шум битвы почти совсем стих.

Сражение дорого обошлось обеим сторонам. Латион потерял только убитыми более восьми тысяч человек, а раненых было втрое больше, причём некоторая часть их неизбежно вскоре должна была пополнить списки мёртвых. Это были потери, ужаснувшие королевство. Никогда ещё на памяти ныне живущих Латион не терял в одной битве такое количество людей.

Потери Палатия выглядели ещё ужаснее. После того, как тяжелораненых отделили от общего числа и тут же, на месте прикончили, число умерших составило почти двадцать тысяч человек. Почти столько же были ранены менее тяжело, и, похоже, им никто не собирался оказывать помощь, так что нечастным оставалось уповать разве что на милость Арионна.

Короля Акрова по заранее данному приказу Каладиуса отправили в Латион – ему было отказано даже в праве быть осуждённым и (все понимали, каков будет исход) казнённым на родной земле. Там, возможно, сочувственные взгляды пришедших на казнь людей придали бы ему дополнительно мужества перед лицом смерти, но теперь он был обречён видеть лишь глумливые, злорадствующие лица латионской черни.

Великий маг мог бы праздновать победу, но он понимал, что до неё ещё далеко. Палатий покорился силе, но подчинился ли и смирился ли – это был большой вопрос, ответ на который могло дать лишь время. Несмотря на то, что Каладиус прожил на свете намного меньше, чем полагали окружающие, он был достаточно умён, чтобы не ждать чудес. Оставалось лишь уповать на то, что теперь у северного королевства сломан хребет, и оно не способно будет ни на какое сопротивление.