"Фантастика 2024-31". Компиляция. Книги 1-18

– Так точно. Не беспокойтесь, дан капитан. Лучше придержите свою крысу, терпеть не могу грызунов. – Из-за двери послышался грохот отодвигаемого стула, и Ярсана коротко обернулась. – Разрешите идти? Отчёты сами себя не напишут.

– Это бурундук, – поправил Ильнар. Девушка равнодушно пожала плечами – какая, мол, разница. – Хорошо, идите.

Она бесшумно скрылась за дверью, и он, подумав, решил не заходить.

Если два взрослых сильных человека не станут друг друга обижать и вестись на провокации – не так уж он там и нужен.

***

В Диких землях арфы не оказалось, а жаль – если руки заняты, не так заметно, что они дрожат.

– Я попрошу вас снять амулеты. И ментальный блок, пожалуйста.

Кариса заставила себя кивнуть и потянулась к цепочке. Отец не пожалел денег, и в её амулетах, изготовленных по спецзаказу, переливались гранями крошечные ярко-синие сапфиры и золотистые энергетические кристаллы – куда более дорогие, чем камни. Браслет и перстень она иногда снимала, а вот с кулоном за полгода не расставалась даже на терапии, и выполняя просьбу Элджиаса всякий раз чувствовала себя…

Голой.

Эхо чужих эмоций накатило знакомой волной – далёкое и почти неслышное, но всё равно нервирующее, и пальцы снова вцепились в воротник рубашки, словно существовала вероятность, что доктор потребует избавиться и от неё тоже. Но он лишь спокойно кивнул и забрал украшения.

Когда руки на мгновение соприкоснулись, ей стоило огромных усилий не отдёрнуть ладонь.

Нужно успокоиться. Бояться нечего. Элджиас – врач высшей категории. Она давно с ним знакома, он всегда был вежлив. Кеара ведь тоже что-то рассказывала про брата – добрый, заботливый, умный, правильный до занудства, тихий послушный мальчик-отличник…

Кариса глянула из-под ресниц и почти сразу опустила взгляд. Нет, не мальчик. Мужчина. Малознакомый мужчина, с которым она вынуждена находиться наедине.

Элджиас был другом семьи Дьери и, соответственно, частым гостем в их доме. Карисе он всегда казался невысоким, невзрачным и каким-то незначительным, особенно в сравнении с Ильнаром. Но прямо сейчас она сравнивала с собой – и видела, что кисти его рук крупнее, плечи шире, а движения уверенные и экономные. Он выглядел и ощущался абсолютно спокойным, она видела это спокойствие в тёмных глазах, в чуть приподнятых уголках губ…

В первую встречу он тоже смотрел спокойно и улыбался. А потом раскрыл её медицинскую карту и начал спрашивать – ласково и доброжелательно, каждым вопросом выворачивая из глубин памяти самое тёмное, болезненное, острое. Кеара учила её защищаться, и она ставила блоки почти машинально, прячась от его реакции и пряча свою – но он раз за разом качал головой и просил убрать защиту, не выдавая своего отношения ни жестом, ни взглядом.

Кеара учила её успокаиваться, но стоило попытаться выполнить одно из упражнений, как он попросил продемонстрировать все. А между ними опять задавал вопросы – приходилось стискивать зубы и отвечать, изо всех сил притворяясь спокойной. Он всё равно видел её ауру насквозь, смотрел неприятно расфокусированным взглядом и делал записи, а потом очень вежливо попросил разрешения прикоснуться к её руке – как будто она могла отказаться.

Она согласилась.

Про эмоциональный резонанс ей рассказывали и даже показывали, но церемония Утренней благодарности не произвела и половины того эффекта, которого добился Элджиас. Сперва она словно увидела себя со стороны – испуганная маленькая девочка, готовая разрыдаться от страха. В следующий миг пришло понимание, что это он вот так её видит – а потом его эмоции изменились, подхватили, потянули за собой. Очень бережно, очень осторожно он прикасался к её страхам и они таяли, уступая место тишине и покою…

В какой-то момент она поняла, что если он посмеет вывести её в состояние счастья, как делали в монастыре – она его убьёт.

Он не стал.

Помог успокоиться, выровнять эмоциональный баланс, бережно вывел из транса. Извинился за причинённые неудобства – ему нужны были реакции ауры без помех, создаваемых амулетами, «к сожалению, не все результаты можно получить безболезненно». Высказал огорчение – для полноты картины следовало повторить тесты ещё пару раз.

Помог застегнуть замочки на цепочке и браслете.

Вежливо попрощался.

Вышел.

А она сквозь чужое наведённое спокойствие не могла даже бояться и плакать – просто тихо лежала на кровати и лениво думала о том, не стоит ли сдохнуть.

Потом прибежала Ярсана, растормошила, заставила двигаться, выслушала, высказалась, и всё-таки получилось расплакаться и расслабиться уже по-настоящему, и стало легче. А после второго сеанса – ещё легче, а после третьего даже не хотелось плакать, и Элджиас улыбался, спокойно и как-то очень тепло, говорил о блоках и травмах, которые надо проработать, и что у неё хорошо получается, и она тоже смогла улыбнуться…

А сегодня он вынул из папки портрет Лейро, поставил на стол и всё тем же доброжелательным тоном сообщил, что они попытаются поработать с видениями.

– Я… Я его боюсь.

Элджиас кивнул – запасы терпения у этого человека были воистину безграничными.

– Я могу убрать ваши страхи в состоянии резонанса. Мы это уже делали – и вы знаете, как это делать.

Она медлила, не решаясь даже поднять взгляд, не говоря о том чтобы уйти в транс. Все эти месяцы она старательно вычищала образ Великого Магистра из сознания, училась не думать, не вспоминать, не бояться. Она говорила о своих страхах Кеаре, а та её жалела – и сама наверняка боялась. Это было хорошо, потому что обидная жалость девчонки становилась их общей жалостью и общей тайной, и по молчаливому согласию тему Лейро почти не поднимали.

Элджиас был добр, заботлив, терпелив – и абсолютно безжалостен.

– Дайте руку, вот так. Посмотрите на меня. Я буду рядом и обязательно подстрахую. Вы мне доверяете? Хорошо. Теперь посмотрите сюда…

Она посмотрела.

Он продолжал говорить, медленно и монотонно, но слов она почти не слышала. Все внимание заняло лицо на портрете – спокойное, уверенное, немного усталое. Она успела забыть, какие у него были светлые глаза, и прямые волосы пепельного оттенка, и понимающий взгляд с лучиками морщин в уголках глаз…

Жёсткие пальцы, до синяков стискивающие запястье…

Вкрадчивый шёпот, ввинчивающийся в уши, и слова «моя дорогая» он повторяет так часто, что она чувствует себя дешёвой и бесполезной…

Кровь на руках и рукавах мантии…

Выстрелы…

Кровь на дрожащих, потрескавшихся губах…

Чешуя, расползающаяся по впалым щекам…

Голоса…

Болезненно худое тело, высохшая кожа, жёлтые глаза с вертикальным зрачком, жуткая ухмылка и давящее, паразизующее ощущение чего-то непоправимого. Он наклоняется к ней, прикасается к лицу чёрными когтями, что-то говорит, и надо слушать и запоминать, но ей страшно, страшно, страшно!