"Фантастика 2024-39". Компиляция. Книги 1-20

Так бывает, когда смотришь на витраж вблизи. Каждый кусочек стекла по отдельности виден и понятен, а что пытался изобразить мастер — не скажешь. И становится ясна общая картина, когда отойдешь подальше, чтобы охватить все детали одним взглядом. Словно отъехала сама по себе запутанная мозаика, мельтешившая перед глазами Дорга. Сложились вместе и выправка, и внешность, и манера повелевать у странного собеседника. Все стало ясно. Возражать расхотелось. Задавать дурацкие вопросы тем более.

Этому человеку, разбойнику Живолому, было дело и до хищно рыскающих по землям Трегетрена караванщиков, и до любого баронского рода, как в Восточной марке, так и в любом другом уголке страны, и до батюшки Дорга, и даже до предков самого маркграфа Торкена Третьего.

Барон попытался встать на одно колено, но не смог и, с трудом подавив стон, просто склонил голову.

— Узнал, — ухмыльнулся Живолом. — А я все думал, когда же…

— Твое вы… — начал было Дорг, но разбойник остановил его, прижав палец к своим губам.

— Тихо!

— Как же так? Мы думали…

— Вот и думайте дальше.

— Но почему? Кто? За что?

— Когда я найду ответы на эти вопросы, Дорг, я постараюсь сделать так, чтоб этот «кто» умылся кровью по самое не могу. — Темно-карие глаза глянули сурово и беспощадно. — А пока я — Живолом. И мне даже нравится быть им.

— Нам говорили: несчастный случай.

— Поверь, Дорг, счастливым я этот случай назвать тоже не могу.

— Твой батюшка так скорбел.

— Охотно верю. И траур, поди, объявляли?

— Конечно! Как же иначе?

— Сестре должно пойти черное. Я не берусь загадывать, — задумчиво произнес Живолом. — Или кого-то обвинять до поры до времени. Пока я просто живу. Ем, пью, дышу лесным духом. Как это здорово! А придет срок… Когда тебя увидел, подумал — вот она, судьба. Свой человек в Восточной марке. Тем более, сын лучшего друга маркграфа. Потому я уговорил Бессона вмешаться.

— А я-то думал… — по-детски обиженно протянул барон.

— Наше приятельство я вспомнил тоже. Но, я с тобой честен, старые знакомства старыми знакомствами, а млеть от счастья, вспоминая их, я перестал уже давно. Где вы были, когда я ехал связанный, с мешком на голове?

Дорг молчал, понимая, что нападки Живолома в сущности беспочвенны.

— Куда подевались все друзья? Почему освободила меня банда веселинских дезертиров, а не войско маркграфа Торкена?

Не поднимая взгляда, барон угрюмо проговорил:

— Ты не прав…

— Ах, я не прав? В чем же?

— Если бы мы… если бы я получил хоть какую-то весточку о том, что с тобой стряслось, я поднял бы всю Восточную марку…

— Да?

— Ну, по меньшей мере, моя дружина была бы с тобой.

Живолом пристально зыркнул на собеседника:

— Надеюсь, своим словам ты хозяин? — В лицо Доргу бросилась кровь.

— Я всегда отвечал за обещания, чего бы мне это не стоило!

— Что ж… Я запомню твои слова. И ты их запомни. Когда возникнет нужда, я пришлю гонца.

— Хорошо, Ке…

— Вот имен не надо, — сразу посуровел Живолом. — Пока не надо.

Дорг энергично закивал.

Разбойник вскочил с земли, махнул рукой своим:

— Одну телегу придется отдать!

На вопросительное бурчание одноглазого веселина добавил:

— И лошадь тоже, Некрас! У барона нога сломана. Ну что тебе проку в этих мохноножках? Наш путь в Ихэрен — там на всех коней хватит. Самых резвых и красивых…

Порывисто наклонился и пожал Доргу руку:

— До встречи. Я рад, что ты живой.

И, не оглядываясь, направился к своим.

Уже подъезжая к воротам собственного замка на тряской, неудобной телеге, барон понял, что мир больше не кажется ему простым и понятным, разделенным на злобных врагов с одной стороны и честных открытых друзей — с другой. И еще он понял, что Трегетрен находится на пороге больших потрясений, которые обойдутся в конечном итоге немалой кровью.

Правобережье Аен Махи, яблочник, день четвертый, за полночь

Странный мне снился сон.

Странный, если не сказать — страшный.

Прямо перед глазами лежала дорога, стесненная двумя холмами с крутыми, обрывистыми склонами. Она сбегала вниз, упираясь в… речку не речку, ручей не ручей. Что находится за спиной, я не видел, но знал — там за поворотом деревенька с дурацким названием. А вот с каким? Тут память подводила. А еще дальше одевалось в молодую листву раменье, вскоре переходящее в труднопроходимый буковый лес.

Склоны холмов подернула нежно-зеленая, несмелая травка, стремящаяся к теплу и свету после лютого, обильного снегами и слякотного березозола.

Весна вступала в свои права, но это не казалось важным. Больше того, не казалось даже стоящим толики внимания. Потому, что по дороге к броду катилась ощетинившаяся сталью конная лава. Забрызганные грязью вальтрапы, пенные полосы на шеях, перекошенные в яростном крике лица людей. Поверх кольчуг — знакомые мне уже табарды с пламенеющим рисунком на груди.

Их ждали. Разношерстная ватага, в которой мелькали и темноволосые макушки трейгов, и рыжие усы арданов, и даже две-три соломенные бороды, без сомнения, принадлежащие веселинам. Такую толпу уместно встретить на торжище, на рудных копях, на худой конец, у нас, на Красной Лошади, а вовсе не в строю. Однако, повинуясь командам невысокого одноглазого командира (кого-то он мне напоминал — эх, если бы не черная повязка!), они плотно сдвинули щиты и, исполненные решимости умереть на месте, но не отступить, выставили поверх них длинные копья.

Что я здесь делаю? Позади отряда, на возвышении, где пристало находиться командиру войска, а вовсе не бывшему старателю и недоучившемуся школяру. А тут еще и Гелка рядом со мной. В нарядной курточке из темно-синего сукна с куньей опушкой и в сапожках со шпорами. Вот уж детям в битве точно не место. Как она не боится, если мне страшно до дрожи в коленках, до холодного, лишающего воли кома под ложечкой? Ее ладошка, стиснутая моей рукой, — это ладонь спокойного, уверенного в себе человека.

Рядом с нами молодой воин вспрыгнул в седло и помчался вниз. Туда, где мутные воды речушки вскипели пеной и кровью, ибо первые конники достигли плотного ряда щитов. Вот он — настоящий вождь. Это заметно и по гордой посадке в седле — настоящий храбрец, стрелам не кланяется, — и по тому, как в его присутствии приободрились пешие воины.

— Плотней щиты! Строй держать! За короля!!!

За какого короля? Витгольда? Экхарда? Может, Властомира? Да нет, не королевское войско на нашей стороне.

Где я? Где все мы? В какую сказочную страну оказались заброшены во сне?

Стрелы летели и с той и с другой стороны, то и дело унося бойцов к Престолу Сущего Вовне. А кого и в Преисподнюю. Это как повезет.

Звенела сталь, ржали кони и хрипели люди — на крик сил и дыхалки не оставалось.

Первая волна атакующих откатилась, оставляя неподвижные тела. Кони беспорядочно скакали под опустевшими седлами.