"Фантастика 2024-48". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
— Вам не кажется мое имя странным?
В чем вопрос?! Конечно, кажется! В моем мире такого вообще не встретишь, а вот про твой мир я совсем ничего не знаю.
— А что, оно должно было мне что-то сказать? — В голос я добавил немного волнения, будто мне не терпится услышать ответ.
— Да, вообще-то, нет, — ответил он немного растерянно. — Просто все считают его очень странным, но, к сожалению, родители погибли раньше, чем я смог спросить, почему они меня так назвали.
Я решил кое-что проверить:
— А мое имя тебе странным не кажется?
В его взгляде опять промелькнуло какое-то выражение, которое я заметил минутой раньше, вроде это было понимание чего-то, что я еще пока сам не понимал, а затем он ответил, тщательно подбирая слова.
— Показалось. — Он даже кивнул головой в подтверждение своих слов. — Если мое имя просто странное, то ваше… как бы это сказать… совсем странное. Даже звучит как-то необычно — Крэйзи Хисп. Вы, наверное, из очень далеких мест?
Подумаешь, тоже мне дело. Мало ли как меня решили назвать, что из этого-то? Но если бы
В это время с другой стороны деревни послышалось множество голосов, из чего я сделал вывод, что горе-защитники решили вернуться. Через минуту мои слова подтвердились, они шли толпой вслед за каким-то человеком, судя по его осанке, далеко не простым крестьянином. Скорее всего, он именно тот, кто преподал этим людям азы обращения с оружием. Неудивительно, что, испугавшись меня, они первым делом помчались к тому, кого считали своим защитником. Да и выглядел он как бывалый воин. Не было того самодовольного, предвкушающего выражения на лице, которое говорило лишь о неопытности. Этот же, по-видимому, считал, что лучшая победа — без боя.
Когда он подошел ко мне на расстояние вытянутого меча и остановился, я оценил его умение: дистанция между нами не позволяла мне до него дотянуться. Я, не сдержавшись, улыбнулся. Он сразу понял значение улыбки и, в отличие от крестьян, которые недоуменно переглянулись, усмехнулся в ответ, а затем легонько качнул головой в знак приветствия. Я ответил точно таким же едва заметным кивком. Удивительно! Я в этом мире всего-то несколько часов, а уже действую так, будто прожил тут пару лет. А ведь я могу никогда не вернуться домой. Только сейчас, увидев этого воина, я вдруг понял это. А ведь там, в прежнем мире, у меня остались, друзья, семья — все, кого я когда-либо знал. Я ведь действительно могу их больше не увидеть. ДА КАКОГО ХРЕНА Я ТУТ ВООБЩЕ ОКАЗАЛСЯ?!! Хорошо, что я был не один, иначе, наверное, сделал бы что-нибудь такое, что было бы несовместимо с дальнейшей жизнью, а так меня в чувство привело какое-то движение. Действуя на одних рефлексах, я упал назад, на спину, а затем, оттолкнувшись, перекувырнулся через правое плечо. В фехтовальной школе первым делом учили падать, ничего себе не отбивая. К счастью, обладая должными навыками, я и сейчас даже не ушибся. Когда же встал, машинально отряхивая пыль со своей одежды, увидел, что воин стоит с поднятой рукой и на лице его написано несказанное удивление. Видимо, он хотел просто похлопать меня по плечу, а нападать даже близко не собирался. Изобразив благородное лицо (как я его понимаю), я негромко сказал:
— Извините. Задумался и не понял ваших намерений. — Потом, посмотрев на моего визави, понял, что пора знакомиться, иначе дело дальше переглядывания не пойдет, поэтому шагнул навстречу и протянул руку: — Крейзи Хисп.
Воин заинтересованно оглядел мою руку, затем, сделав встречный шаг, со словами: «Ахманов Ярослав», — уверенно ее пожал. Значит, здесь в ходу и наши имена?! Блин, надо было назваться своим настоящим, а теперь результатом стал опять огонек непонимания, промелькнувший в его глазах, точно такой же, как совсем недавно у Ролу. Но огонек промелькнул и пропал, а воин вежливо попросил следовать за ним в его дом за деревней:
— Он здесь совсем недалеко, просто я люблю уединение.
Дом был как минимум в двадцати минутах ходьбы от деревни (быстро же сбегали крестьяне до него или, что более вероятно, встретили хозяина на полпути) и выглядел вполне уютным. Чем-то он мне напомнил дом моих родителей, да и размеры соответствовали; думаю, для этого мира подобный дом — очень большая роскошь.
Внутри все оказалось еще лучше. Повсюду лежали превосходные ковры, ворс которых был столь толстый и мягкий, что можно было смело спать прямо на полу. В гостиной был красивый камин и — целое множество различных растений, вплоть до карликовых деревьев. Видимо, хозяин был не просто воин; а может, успел где-то прилично наворовать, до того момента, как его уличили и пришлось делать ноги, но, мне кажется, обычному человеку такой дом явно не по карману.
Когда мы, основательно перекусив, что оказалось очень кстати, устроились на веранде, он заговорил, словно отвечая на мой невысказанный вопрос. Наверное, заметил, как я разглядывал его владения.
— Родители мои были очень богатыми людьми, но мне надо было воевать, показать себя. — Усмехнулся и добавил: — Если бы не родители, не знаю, на что бы я сейчас жил, и главное — жил ли бы вообще. А теперь обучаю за деньги военному делу некоторых людей, по преимуществу, крестьян. Правда, их практически ничему не научишь, время упущено, а детей они отдавать в обучение не хотят. Боятся, что когда те вырастут, уйдут из дому — воевать. — Он снова усмехнулся и быстро проговорил: — Но не будем обо мне, у меня вся жизнь обычная, давай лучше о тебе.
Быстро он перешел на «ты», хоть я и не был особо против, а вот с заявлением, что у него обычная жизнь, которая мне неинтересна, я бы мог основательно поспорить. Мне, напротив, слушать его было очень интересно, а вот желание говорить о моей личности у меня отсутствовало напрочь. Слишком много пришлось бы врать, чего делать не хотелось. Не то чтобы я был таким уж правдолюбцем, но врать человеку, у которого придется просить кров, как-то совершенно не хотелось, по крайней мере, в главном, а по мелочам — так на то они и мелочи.
— А может, хватит моего имени и честного слова, что я хороший парень? — лучась добродушием, поинтересовался
я.— Не хочешь, не говори, — совершенно спокойно откликнулся мой хозяин. И, в свою очередь, полюбопытствовал: — Тебе есть где жить?
— Нет. Я пришел из очень далеких мест. Правда, я бы сказал, одновременно и совсем близких. Это смотря с какой точки зрения рассуждать. В плане географии — это всего часа четыре пути, а если брать по соотношению миров, то, пожалуй, это столь далеко, что не хватит тысячелетий, чтобы туда дойти. — Все это было сказано с небрежностью императора, который пытается научить крестьянина простым истинам. Тут же стало понятно, что воин не осиливает полученную информацию, впрочем, ему хватило ума понять, что переспрашивать бессмысленно, так что он просто сказал:
— Оставайся у меня, сколько хочешь, мне это будет не в тягость, а сейчас извини: мне надо идти. Я должен выполнять свои обязанности. — С этими словами он встал со скамейки, на которой мы сидели, и, сойдя с крыльца, направился к опушке того гигантского леса, с которым я уже имел счастье познакомиться. Удивляясь самому себе, я прокричал ему вслед просьбу поучить и меня вместе с крестьянами, на что он сначала удивленно замер, а затем лишь кивнул головой в знак согласия.
Владеть мечом в этом мире, казалось бы, на первый взгляд, совсем легко. Что может быть проще? Возьми кусок железа и научись его вовремя подставлять под удары своего противника. Но нет. Все так, да не совсем. Хотя, если сравнить то, что я читал (и изучал) о нашем современном фехтовании, с тем, что показывал мне Ярослав, то было много общего и много отличий, в чем-то оно было неизмеримо сложнее, в чем-то легче. По тем урокам, что он мне давал, я понял, что здесь господствуют устоявшиеся приемы, если ты бьешь, скажем, одним ударом, то твой противник выставит против него другой, который был уже проверен на деле. Быстро уловив, в чем мое преимущество, я после трех недель чуть ли не круглосуточных тренировок начал удивлять своего учителя чем-то, по его представлениям, совершенно немыслимым. Я нарушал абсолютно все устоявшиеся приемы. Среди них были уникальные, передававшиеся от отца к сыну, от учителя к ученику. Эти приемы, по существу, представляли просто неожиданный выпад, умело вписанный в «рисунок боя», от которого практически не существовала защита, если только ты не из «чудовищных» эхербиусов. Все проанализировав, я понял, что они просто обладали большей фантазией и скоростью, чем остальные, поэтому и были непобедимыми воинами. Так что, когда учитель начал мне показывать «уникальные» приемы, я, повергнув его в полный шок, спокойно парировал их. Без всяких представлений о точно такой же уникальной защите от этих ударов. Я просто видел меч, пытающийся до меня «добраться», а потому мешал ему это сделать своим мечом. Я не был скован глупыми представлениями об устоявшихся приемах атаки и защиты; как мне было удобней, так и блокировал, и парировал. Сплошная импровизация с изрядной долей логики. Правда, мне потребовались две недели, чтобы понять это. Ярослав заставлял запоминать удары, которые мне показывал, а затем и защиту от них. Я сначала думал, что это просто какой-то бред. Зачем все это запоминать? Ведь и ударов и защит можно придумать практически бесконечное множество! Чтобы их все запомнить, нужно иметь просто нечеловеческую память! Когда я задал этот вопрос учителю, тот сначала удивленно на меня посмотрел, а затем выдал совершенно немыслимый, по моим представлениям, ответ:
— А их и нельзя запомнить все.
А потом, как ни в чем не бывало, продолжил занятие. Впоследствии я все же выяснил то, что меня интересовало. Мне стало понятно, как устроен «мир» здешних фехтовальщиков. Чем больше ты знаешь приемов, тем выше твое мастерство, оно и понятно. Но чтобы стать Высшим мастером фехтования, нужны постоянные тренировки, иначе потеряешь свой статус, что тоже вполне закономерно. Фехтовальщиков такого уровня на всей планете (Ярослав сказал «во всем мире», но я понял, что это равнозначно, как если бы он сказал «на всей планете»; спрашивать, знает ли он, что земля круглая, я не стал) насчитывалось не больше пятисот, просто мастеров было около тысячи, что-то вроде подмастерьев тоже были, и их число составляло уже приблизительно пять тысяч, потом шли рыцари, за ними воины, а дальше — ополченцы… Были еще наемники, но они никак не классифицировались, так как к их числу мог относиться любой человек. Но за умение фехтовальщика надо было платить. Чтобы не забыть приемы, приходилось все время тренироваться и тренироваться, ни на что другое просто не было сил. Если не будешь повторять все выученные приемы, то потеряешь свою форму, и тогда твой статус понизится. Тренировки в основном нужны были трем категориям — Высшим мастерам, мастерам и подмастерьям. Они также необходимы рыцарям, но в очень небольшом количестве (так как они попадали в несколько другую категорию). Воин же вообще мог не тренироваться, так как владел только стандартным набором атак и защиты. Как я уже сказал, за мастерство надо платить, причем не просто силой и временем. Если ты всю жизнь посвятил только мечу и ничему другому, то человек превращается в «боевое животное» (другого термина я просто не подобрал, да и, на мой взгляд, он был самым подходящим). Половина таких фехтовальщиков не умеют даже читать и писать. Зато хорошо убивают, для другого они попросту не предназначены. Хотя некоторые мастера, из тех, кто выросли в богатых семьях, знают грамоту и письмо и даже находят на это время, но они больше полагаются на свою фантазию и логику. Они просто видят рисунок боя и могут «вести» его. Честно говоря, я не понимал, почему остальные не делают точно так же? Ведь это самый лучший способ обучения! Но я в этом мире пробыл слишком мало для того, чтобы хоть в чем-то нормально разбираться.