"Фантастика 2024-5". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
Прежде чем лечь, Инира передвинула к входной двери тяжелую скамеечку для ног. Потом умылась в большом медном тазу теплой, благоухающей розами водой. Короткие волосы заняли чуть больше времени, чем обычно. Ини недовольно поморщилась – отрасли, надо бы снова подстричь.
В комнате обнаружился ее багаж, поэтому впервые за все время путешествия она облачилась в мягкую и удобную ночную сорочку. Уделила некоторое внимание коже и ногтям, а потом с тихим вздохом довольства легла в постель. Интересно, а Его Величество уже лег?
Инира лежала в просторной кровати, и сон никак не хотел приходить. Она в очередной
Неожиданно до нее дошло! Смежные покои! Предназначенные для жены или любовницы! И король сам определил эту комнату для нее!
Благоразумие тут же подало голос: ты же телохранительница! Значит, должна быть рядом! Даже самый большой «королевский дом» не может вместить всех придворных. Так что бездарно тратить большую красивую комнату король просто не смог.
Тогда зазвучал тоненький ехидный голосочек дочери герцога: а почему тогда в этой комнате не расположился лорд Мияр? Да и Камила могли положить на эту просторную кровать. «Молчать!» – мысленно рявкнула Инира внутреннему голосу и, закрыв глаза, приказала себе уснуть.
Король Вайнор
Вайнор Вадерский готовился ко сну, когда услышал в соседней комнате легкие звуки: кажется, двигали мебель? Сигизмунд, перехватив взгляд короля, подтвердил его предположение:
– Мы уговорили леди Иниру отправиться спать.
Вайнор кивнул, изображая равнодушие, принял от камердинера рубашку и лег в постель. Едва уловимые скрипы в соседней комнате стихли. Король прикрыл глаза, вслушиваясь в наступающую тишину.
В очаге с тихим шорохом рассыпались головни. За окнами еще доносились разговоры слуг и конюхов, ржание коней. Рядом посапывали наемник и уставший за день камердинер. Поскрипывали половицы, хлопали двери… Постепенно огромный дом затихал.
Вайнор только через некоторое время понял, что не спит, чутко прислушиваясь к малейшему звуку из соседней комнаты. Увы, слышно было плохо. Зато Сигизмунд и камердинер ровно выводили носами сонные рулады. А в душе росла тревога.
Стараясь двигаться как можно тише, Вайнор поднялся с кровати и шагнул к тонкой двери, разделяющей две комнаты. Кончиками пальцев толкнул легкую дверь и увидел отлетевшее в сторону привидение с кинжалом в руке!
К счастью дверь, остановилась приоткрытой. Удивленный мужчина рассмотрел девушку в длинном белом балахоне, отделанном красивыми лентами.
– Ваше величество! – раздался гневный шепот. – Что вы здесь делаете?
– Не спится, – король развел руками, сдерживая рвущийся смех. Потом, разглядев немаленький кинжал в твердой женской ручке, перестал смеяться и спросил:
– А почему не спите Вы?
– Колыбельную некому спеть! – огрызнулась Инира и тут же закрыла себе рот ладонью: – Простите, ваше величество! Мне тоже не спалось.
– Что ж, значит, мы вполне можем посидеть у камина вместе, – решил король, входя в ее спальню и закрывая за собой дверь. – Я бы извинился за урон, который могу нанести своим визитом вашей репутации, но, боюсь, урон уже нанесен.
– Пустяки, ваше
величество, – Инира накинула на плечи шаль – «королевский дом» был каменным, ночью в стороне от камина и одеял было зябко. – С точки зрения придворных дам звание вашей любовницы даже почетно и прибыльно.Король приподнял выразительную бровь в саркастическом удивлении, потом пожал плечами:
– Что ж, рад, если вы разделяете такую точку зрения, леди. – Затем спокойно шагнул к камину и опустился в кресло, а девушка присела на низкий пуф и подложила в умирающее пламя несколько поленьев.
– Хотите перекусить? – спросила она, обнаружив у очага корзинку с хлебом и супом.
– Пожалуй, – кивнул Вайнор, продолжая пристально рассматривать телохранительницу в неверном свете огня.
То, что раньше отталкивало его – выступающие скулы, загорелая кожа, острые локти и мозолистые ладошки с короткими ногтями – теперь в свете огня складывалось в единый образ, который вызывал в груди щемящую нежность.
Не юная девушка с ветром в голове, не товар на брачном рынке. Сильная, уверенная в себе женщина, способная встать рядом с мужчиной. В глубине ее серых глаз хранится секрет – мечта о семье и детях, но мало кому дано было о том догадаться.
Вайнор неожиданно вспомнил слова Камила: «аристократ, лесоруб и воин» и усмехнулся. Жаль, что он не доверяет никому, даже телохранителю настолько, чтобы рассказать, как зарабатывал будущий король Вадерии свой кусок серого деревенского хлеба.
С восьми лет будущий король Вайнор работал на расчистке вместе с лесорубами: собирал хворост, вырубал кусты и подрост, мешающий транспортировке огромных вязов. Правда это продолжалось недолго – мама узнала и со скандалом забрала сына с деляны. Потом будущий король работал конюхом, пастухом и батраком, но в итоге стал и воином и политиком и аристократом.
Между тем Инира подогрела на краю очага суп и хлеб:
– Простите, ваше величество, ложка только одна.
Вайнор привычно потянулся к поясу – за футляром, в котором воины носили ложку и столовый нож. Футляра на поясе не оказалось, ведь король явился с визитом в одной длинной белой рубахе. Перехватив быструю улыбку девушки он улыбнулся в ответ и предложил:
– Давайте есть по очереди.
– Хорошо, – Инира кивнула и улыбнулась уже в открытую.
Они поели в уютном тепле, передавая друг другу ложку и кусочки хлеба. Выпили согревающего настоя, а потом негромкими голосами вели неспешную беседу едва ли не до рассвета. Лишь отдаленные шумы кухни и конюшни заставили их разойтись по кроватям.
К удивлению вадерцев, покушений в эту ночь не было. Камил, проснувшийся к завтраку, проверил все поданные в покои блюда и недоверчиво покачал головой:
– Все чисто, можно есть.
Король не торопился вставать. Проснувшись, лежал под тяжелым одеялом из шкур, рассматривая вышитые фестоны балдахина. Ему казалось, что стоит встать и новый день навалится на него невыносимой тяжестью.
От решения короля зависит многое и далеко не всегда счастье самого сюзерена. Возможно, долг перед страной расплющит Вайнора Вадерского, превратит в механическую куклу, лишенную чувств и мыслей. Он перестанет быть живым и чувствующим человеком, мужчиной, останется лишь пустая оболочка способная есть и дышать, но не способная любить.