"Фантастика 2024-54".Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
– Вопрос в цене, – опять выступил первым сообразительный Василий Терентьевич. – Как я понимаю деловые отношения, ваши услуги могут весьма дорого стоить нам всем.
– Это весьма относительно. Смотря по тому, кому что надо, – ласково возразил ему Грачевский. – Я, видите ли, немного в курсе, и оттого могу позволить себе некоторую оценку. Поверьте мне, назначение той дани, которую с нас будет взимать наш гостеприимный хозяин, весьма и весьма благородно. Хотя, несомненно, опасность велика.
– Не так уж и велика, дорогой Эрнест Юрьевич. Вы пока не знаете деталей. Но в остальном все верно, – успокоил Грачевского и двух других встревоженных гостей Вилли. – Однако, начнем. Наверняка, вы, Рафаэль
– Слышали, конечно, – немедленно заверил присутствующих неугомонный Вася Скачко. Вдруг, будто сообразив нечто, он хлопнул себя по карману пиджака и сказал несколько громче, чем требовало расстояние до собеседника. – Постойте, постойте! Да я же о вас читал. Я всегда читаю «Новый негоциант», от корки до корки. А про успешных и знаменитых мне особенно интересно. В позапрошлом номере. Интервью с этим вашим Дружниковым. На целую колонку только и речи было, что он, дескать, ничем не обязан некоему Мошкину, все это гнусная провокация. Но там говорилось, что вы, вроде бы близкие друзья и прочее. Конечно, статья та была заказная, а журналисты соврут, безусловно, если дорого возьмут. Так этот Дружников, он, что? Тоже?
– Тоже, – коротко ответил ему Вилли, в этот раз достаточно жестко и неприязненно. – Вот об этом у нас и пойдет речь.
И Вилли изложил своим слушателям краткую антологию событий, на сей раз с учетом мировоззрения Рафы Совушкина, в облегченной и более доступной форме.
– Ну, круто! То есть, я хотел, сказать, ну, падла! – на миг забылся в обществе Рафа, однако, его восклицание пришлось генералиссимусу по сердцу. – Во дает, весь белый свет ему надо натянуть на… Ох, извиняюсь! Только, я, может, не хочу! Может, я, Рафа Совушкин, по-своему жить желаю! Командир, я с вами! Мне один хрен, терять нечего.
– Погодите, Рафаэль! – перебил, не вполне вежливо, Василий Терентьевич. – Вам, может, терять нечего. А мне очень даже есть чего. Кто Дружников, и кто мы. Как вы, Вилим Александрович, себе это все представляете? Да если мы только рыпнемся на этого вашего держиморду с замашками Муссолини, то и дня не продержимся. А у меня дети. Вы их, может, и не покинете, но мне, отцу, тоже пожить охота.
– На этот случай, у вас, уважаемый Василий Терентьевич, есть весьма надежная защита, – и Вилли подробно поведал присутствующим о свойствах и преимуществах паутины. Рассказал правду и о вечном двигателе, и о том, как именно он собирается уничтожить Дружникова. – Так что, вам он ничего сделать не сможет. Даже если отчаянно пожелает. Ваши вихри удачи и есть самые верные стражи. Тем более, как я недавно вам объяснил, ничего особенного делать не придется. Убить Дружникова не в ваших силах. От вас мне нужно лишь определенного рода содействие. И это содействие имеет для каждого огромную выгоду.
– А вы не боитесь, что кто-нибудь из присутствующих здесь завладеет со временем таким же вечным двигателем, и, извиняюсь, за выражение, попросту кинет вас? – спросил практичный Скачко.
– Не боюсь. Поскольку никакого вечного двигателя я вам не дам. Но в случае чего обдеру вашу паутину как липку, – Вилли многозначительно посмотрел на Совушкина.
– Он может. Е-мое! – подтвердил его слова Рафа.
– То есть, мы с вами, как бы меняемся. Ваша удача на нашу помощь? Так? И нам ничего особенно страшного не грозит? В худшем случае вернемся каждый к своему разбитому корыту, – подвел резюме Скачко.
– Абсолютно и совершенно верно, – согласился с ним генералиссимус.
– Это как же получается? Нам по ананасу, а вы в случае чего без башки останетесь? Нечестно это, – постановил великодушный Рафа.
– Не волнуйтесь за меня, Рафаэль. Мне ни в каком случае ничего не будет
от Дружникова. Более того, я даже намереваюсь потребовать, чтобы он увеличил мне денежную компенсацию. Средства нам пригодятся, – самоуверенно усмехнулся Вилли. – Видите ли, Дружников ни за что не станет меня убивать. Даже если у него окажется весь мир в кармане. Потому что с моей смертью исчезнут и паутина, и удача, и двигатель. Присутствующих это тоже касается.Вилли понимал, что покривил сейчас душой. Но в этом легком вранье он не видел вреда. Кто знает? И так надежней. Вдруг покойный Матвеев не ошибся. Только проверить сие невозможно. Потому что он, Вилли, в любом случае, не узнает результата такой опрометчивой проверки. Однако, на слушателей его заявление впечатление произвело.
– Вы как себя чувствуете? – внезапно ни к селу, ни к городу заботливо осведомился у него Василий Терентьевич. – Знаете, если вас что-то беспокоит, то у меня есть чудесный, знакомый врач с улицы Грановского. Берет совсем недорого.
– Успокойтесь, любезный Василий Терентьевич. Я никогда и ничем не болел. Исключая некоторые профессиональные недомогания и сильную аллергию на мандарины, апельсины и клубнику, – заверил Вилли беспокойного Скачко. – Так что с этой стороны вашей паутине ничего не грозит. Но ваше беспокойство я должен понимать как принципиальное согласие?
– Да. Да, я согласен. И прошу вас, называйте меня впредь, если хотите, на «вы», но просто Василий. И еще. Срок процентов по моей закладной подходит, со дня на день ко мне придут описывать имущество. Хотелось бы, поэтому знать, когда мы начнем?
– С вами, Василий, прямо с понедельника. А с вами, Эрнест Юрьевич, и с вами, Рафа, немного позже. Мне еще надо подумать, как лучше устроить ваше будущее. Если вы, конечно, тоже согласны?
– Мое согласие вы получили в прошлый визит. Сегодняшняя встреча лишь укрепила решение, – первым отозвался Эрнест Юрьевич.
– А меня можете тоже называть просто Рафа. Я только одного не пойму. Вот этот Дружников, он же умный, вроде. Так зачем ему все это надо? Ну, в смысле всем гадить, или людей хороших друг на дружку натравливать, или убивать? У него же деньжищ до черта. Живи себе и радуйся. Хочешь, в Чикаго поезжай или в Хиросиму к японцам. Или еще куда, где интересно. Можно марки собирать, например. Кино снимать. Да чего хочешь, то и можно! Какой же он антихрист, если он дурак?
– А молодой человек прав по-своему, вы согласны Вилим Александрович? – развеселился вдруг Грачевский. – Видите ли, Рафа. Вы сделали абсолютно правильное замечание. Во всем, кроме одного. Вы неверно предположили, что антихрист непременно должен обладать умом в человеческом смысле. То есть, он, несомненно, должен обладать недюжинным разумом, может быть даже гениальным в своем роде. А также огромной силой воли и, вероятно, большой физической мощью. Беда в том, что все эти качества прилагаются к мелкой и низкой душонке, вовсе неспособной добровольно нести столь тяжкий груз. Так и возникает антихрист. Настоящий, не библейский. Достойно принять свой дар он не может, совершенствоваться не хочет, а потому ему остается только одно. Подогнать весь окружающий мир под свою мерку. Хуже всего, что в данный момент это в его власти.
– Ага, понятно, – ответил Рафа, хотя слова Эрнеста Юрьевича осознал не до конца. Но запомнил из них главное. И не самый умный может быть хорошим, а тот, кто семи пядей во лбу бывает и негодяем. Выходит, к светлой голове, непременно нужно кое-что еще. Вслух же Рафа сказал:
– Ну, ничего, мы теперь ему покажем. Этому антихристу. Нас теперь четверо. Блин, прямо как четыре мушкетера!
При этих словах генералиссимуса явно и недвусмысленно передернуло. Видимо, Рафины призывы разбудили в нем некое, нехорошее воспоминание.