"Фантастика 2024-67". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
– Пожертвования. Что пожертвовано и сколько. Скот. Увеличилось ли поголовье. Рабы. Прибывают ли? Кто и в каком количестве? Сколько было потрачено на покупку. Кому выплачены деньги. Есть ли долги?
Мекатл кивнул.
– Послушники. Дети. Сколько их? В каком возрасте? Куда определены. И кем…
– Охтли, - тихо произнес Мекатл. – Отныне так.
Охтли… снова.
– Пригласи его, - Верховный с трудом поднялся. Подушки, коих принесли, дабы сидеть было не так тяжело, оказались коварны мягкостью своей. – Ныне вечером. Разделить трапезу. И побеседовать о делах наших, раз уж решил
Мекатл поднялся.
– Охтли придет не один, - заметил он осторожно. Замялся, явно не зная, следует ли говорить. Но Верховный кивнул. И велел:
– Продолжай.
– Говорят… прости, недостойного, но может это лишь слухи.
– Иные слухи весьма скоро воплощаются в жизни.
Пальцы Мекатла смяли очередной свиток. А глаза нехорошо блеснули.
– Третьего дня Охтли собирал многих из числа старших жрецов, из тех, что давно явили лик свой богам. И говорил с ними. Долго. После принимал Советников.
Плохо.
Очень плохо.
И как Верховный пропустил подобное? Хотя… до подковерной ли возни ему было? И Нинус зорче сокола следил за подобными Охтли. А ушел, и вышло… почти вышло.
– Он не придет, Верховный, - совсем уж тихо продолжил Мекатл. – Многие… недовольны. Император мертв, а на троне сидит дитя столь больное, что не ясно, встретит ли оно новый день. Подле него маг, которому место не у ног Благословенной, но на вершине пирамиды. Да, чернь славит ту, что явила чудо, но…
– Чудо было давно, а маг сейчас.
– И он. И другие… Совет хотел бы видеть сильного владыку.
– Кого?
– Они еще рядятся. Думаю, поэтому и тихо.
Верное замечание. Надобно будет сказать Владыке копий. И не только ему.
– И от того, на чью сторону встанет Храм, будет многое зависеть.
И это верно.
Верховный ненадолго смежил веки.
– Совет знает, что вы на стороне Императрицы. Тем и неудобны. А вот Охтли… его род из числа первых.
А потом, пусть не сам, но брат Охтли или даже отец, ведь не стар еще, вполне может подняться.
– И многие согласны с ним. Они в лучшем случае не будут вмешиваться. Дела храма – лишь дела храма.
– Многие… - Верховный все-таки встал. – Что ж…
Мысль, пришедшая в голову, была безумной.
– Тогда… скажи, что я желаю представить его Императрице.
Посмотрим, что скажет это дитя.
Дитя игралось со зверенышами. Котята подросли и шкуры их обрели какой-то странный оттенок, этакого старого, чуть подернутого пылью, золота.
– Они смешные, - сказала девочка и тряхнула головой. Зазвенели бубенчики, вплетенные в косички. – Не кусайся.
Она погрозила пальцем. И почудилось, что вовсе не леопарду. Тот лег, прижав голову к полу, и громко заурчал.
– Хороший…
Выглядело дитя не в пример лучше. На щеках его появился румянец, а глаза и вовсе блестели.
Рядом, устроившись на подушке, сидела Ксочитл. В руках она держала ткань, и серебристая искра иглы мелькала в пальцах, выводя сложный узор.
– Хорошо, что ты пришел, - Императрица похлопала по подушке рядом. – Садись. Говорить надо.
– Благодарю, - Верховный не без труда опустился на мягкие шкуры. И звереныши поспешили к нему.
Влажные носы ткнулись в руки, а тот, что крупнее, попытался ухватить зубами. Но девочка дернула его за хвост.– Не шали, - сказала она строго.
– Растут, - Верховный коснулся мягкой шерсти леопарда. – Будут защитниками.
Девочка кивнула.
И протянув руку, осторожно коснулась щеки Верховного. Пальцы скользнули вверх, задев ресницы. Потом оставили след на лбу и спустились по переносице, оставляя ощущение тепла и… захотелось вдруг закрыть глаза и, уподобившись леопадрам, потянуться за этой вот рукой, выпрашивая ласку.
– Тебе еще нельзя умирать, - сказала она строго. – Ты тоже устаешь. Плохо. Мне приносят теплое молоко с медом и жиром. Пусть и тебе. Оно невкусное, но говорят, что очень полезно. Я пью. И ты пей.
– Обязательно, - Верховный склонил голову. – Если такова ваша воля…
– Такова, - важно кивнула девочка.
И сейчас она была именно ребенком, пусть облеченным властью, но… не делает ли Верховный ошибки? С другой стороны, что еще остается?
– Ты только это хотела сказать?
– Нет, - она покачала головой. – Я вижу сны. Разные. И себя в них. А еще людей. Других. У них разные лица. Два мага. Мужчина и женщина. Еще один мужчина. Он странный. Его тело сделано магами, но тут…
Рука легла на грудь, а вторая – на живот.
– Тут издалека. Суть зверя. И суть человека. Я иногда их понимаю, а иногда – нет. Но знаю, что им нужна будет помощь.
Верховный слушал внимательно.
– Я нашла ключ. Но нужно отыскать еще и место, где лежит сердце. А потом вернуться. Вчера я видела жреца. Его звали Нинус. И он убил мою мать.
– Что?!
Верховный с трудом сохранил лицо, только пальцы смяли мягкую шкуру.
Нинус?
Она… она не была знакома.
– Он убил мою мать, - девочка моргнула и пальчики коснулись висков. – Это странно. Я знаю, что я здесь. Но я и там. Я знаю, что эта женщина не была моей матерью.
– А свою ты помнишь?
Она покачала головой и почему-то поглядела на Ксочитл. А улыбка и вовсе погасла.
– Они… убили её маму. Нашу… я не хочу, чтобы… мне было так плохо. А потом все… все мешается, понимаете? Смутное такое.
– Когда появились эти сны? – ласково спросил Верховный.
– Я заболела. Я помню… помню, как играла. И монеты. Мне понадобились вдруг монеты. Я должна была построить пирамиду. Большую. Очень. А потом вообще все такое… не такое. И я потерялась. А потом проснулась, и Ксо сказала, что я заболела. Она поила меня молоком. И еще пела песенке… если кто-нибудь убьет её, я убью всех.
Это было сказано спокойно, отрешенно даже, только детеныши леопарда оскалились. А вот Верховный поверил. По спине потянуло холодком.
– Никто не посмеет…
– Посмеют, - взгляд теперь был взрослым. – Не лги мне. Пожалуйста.
– Не буду. Прости.
Кивок.
– Что еще ты видела?
– Смутное… та я, которая там, я говорила со жрецом. Нинус. Я знала его имя. Здесь я никогда не видела. Ты… у тебя был такой жрец?
– Да, - Верховный решил не лгать.
– Он… он знаю мать. Её. Мою. Он был ей… тут я плохо понимаю, кем. Но он точно знал. И убил её.