"Фантастика 2024-67". Компиляция. Книги 1-22

— Р-рабство? Любой человек с-хвободен… от рождения. Это основа.

— Чего?

— Государства.

— Государство Древних давно уже сгинуло в небытие, — ответил Ирграм. — А свобода… свобода — это слишком сложно. Вот взять тех же рабов. Дай им свободу? И что они с ней делать-то будут? Да половина сдохнет от голода. У вас, получается, все были свободными?

— Исходные личности, — поправила Розалия. — К-хопии имели ряд ог-храничений.

— И у тебя есть?

— Да.

— Какие?

— Я… не м-хогу причинить вред чх-еловеку. Я должна защищать людей. Я должна помогать людям в их работе, — её речь ускорилась. — Я должна заботиться о людях. Я…

— Ты — раб?

— Н-хет. Рабства не существует. Я лицензированная копия личности человека, сделанная с его согласия.

Она выпятила губу, а щека дернулась.

— Сх-транные… изменения эмоциональной сферы. Билогический носитель деф-х-ктивен. Нарушения. Нужна к-халибровка… коррекция. Гнев отнесен к запретным… эмоциям.

— Ты злишься?

— Твои слова вызывают гнев. Это неправильно.

— Это по-человечески, — Ирграм снова дотянулся до рытвенника. Тот добрался до стены, вернее до провала в ней, в который превратилась дверь. Здесь еще было довольно жарко, но не настолько, чтобы не пройти. А вот дальше… проход изменился. — Идем.

Ирграм выбрался из бассейна и подал руку, в которую Роза вцепилась.

— Так что с мятежниками? Это они тут устроили?

— Был отмечен подъем внесетевой активности, — Роза выбралась и встала на ноги. — З-жарко.

— Сейчас, — Ирграм подумал и снова сменил форму. Многоножка оказалась довольно удобным вариантом. Правда, на сей раз Роза забралась на спину сама. Её, конечно, пришлось поддерживать конечностями, но так лучше, чем нести. — Так это они? Тут?

— Недостаточно информации, — отозвалась Роза. — Необходим доступ к серверу…

Они.

Если мятежники были, то понятно, от кого или чего убегали люди. Мятежники пробрались в эту башню и устроили в ней взрыв.

Правда, не совсем ясно, куда подевались потом сами мятежники, но Ирграм выяснит. Или нет. Он еще не решил.

Коридор наполнял белесый пепел. Он висел в воздухе, собираясь у земли толстым слоем, прикрывая под собой металлический пол. Он оседал на стенах и тотчас облепил панцирь Ирграма и кожу Розы. Та дернулась даже.

— Сиди, — велел Ирграм. — Это просто пепел… оно сгорело.

И лучше не думать, что именно сожгло то создание.

И не сожжет ли оно самого Ирграма.

Мигнув, засветились под потолком ленты, свет их, правда, был зыбким, рассеянным. Но все лучше глухой темноты. И Ирграм осторожно двинулся вперед.

Глава 24

Винченцо.

Берег моря.

Белая вилла. Желтый песок. Ветер с запахом соленой воды, напрочь лишенный того характерного смрада гниющих водорослей и ракушек, который свойственен почти любому морскому берегу.

Помост.

Доски нагреты солнцем.

— Я говорил, что он не настолько туп, чтобы не найти дороги, — Алеф поднимает бокал и смеется. — Привет, братец…

— Ты мертв.

— Конечно. Меня ведь убили. А теперь, получается, и тебя. Кто? Наша любимая маленькая стерва-Миара?

— Я жив.

— А чем докажешь?

Винченцо даже растерялся несколько. Как-то до этого момента ему не приходилось доказывать, что он жив.

— Это мир духов, братец! — Алеф отпил вино. — Здесь живых нет.

— Это точно, — Теон налил себе из пыльной бутылки. — Мертвым быть очень даже неплохо.

Так.

Надо вспомнить.

Бег.

Парящая доска, что унесла тело Дикаря куда-то в глубины башни. Карраго. Черная слеза неба. Светящаяся лента-указатель.

Она привела к лестнице.

К обыкновенной такой лестнице с металлическими ступенями и тонкими перилами, которые отделяли Винченцо от бездны. Второй уровень.

И снова нити пути.

Наверх.

Коридор из стекла. Он повис над бездной, и кажется, мальчишка сказал, что это нулевой уровень, но не просто нулевой, а с плюсом, и что лифт сюда не поднимает. Есть ограничения.

И им надо идти.

Наверх.

Ица еще была. Спешила очень. Её злили задержки. Кажется, она даже думала, что специально все выходит вот так, наперекор её желаниям. А она не привыкла к подобному.

Три этажа.

Карраго с одышкой. И удивление его.

— Вспоминаешь? — отец тоже был тут, сидел в низком кресле, в белоснежном одеянии, столь полюбившемся Древним. — Странно, что из всех моих сыновей именно ты продержался дольше остальных.

— Я не мертв!

Анфилада.

Странная такая. Стеклянные то ли столпы, то ли колонны, почти прозрачные, похожие на чуть оплавленные сосульки. И пол тоже прозрачный, чистый до того, что каждый шаг отдается в сердце страхом. А ну как его и вправду нет?

Бездна под ногами.

И светящаяся полоса, ведущая куда-то вглубь. Ощущение весеннего льда, готового расколоться, треснуть под весом Винченцо.

Белые стены.

И дверь.

Помещение, вдоль стен которого стоят округлые гладкие конструкции, похожие на огромные яйца. Скорлупа их из металла, но тележка приближается к ближайшему, и скорлупа исчезает, позволяя тележке опуститься внутрь.

Винченцо не успевает рассмотреть больше, потому что скорлупа возвращается. А следом беззвучно падает Миара. Её не успевают подхватить, и она лежит, выделяясь на белоснежном полу грязным пятном. Он хочет подойти.

Делает шаг.

И тоже проваливается.

Наверное, там, вовне, он лежит на этом треклятом полу рядом с Миарой. Хотя… может, Карраго и додумается поднять. Скорее всего додумается.

А здесь?

— Садись, — отец указывает на кресло. — Выпей…

— Откажусь.

— Не доверяешь? Родному отцу?

— Смеешься? — Винченцо все же присел. — Я тебе и при жизни не слишком верил. А теперь и подавно.

Да.

Провал.

И черное нигде с зелеными то ли колоннами, то ли струнами мироздания. Миара, которая стоит у ближайшей.