"Фантастика 2024-68". Компиляция. Книги 1-22

Смотри ка, как развеселился. Мне на самом деле не до смеха, а этот пижон ещё подкалывает. Видал я эту вашу КГБ, если бы у меня паспорт был железобетонный. Прицепиться ко мне, по большому счёту, практически не за что. А вот паспорт — это моя ахиллесова пята. За него действительно легко огрести по полной, если докопаются, Магаданом можно будет и не отделаться, тут кое чего пострашнее светит. Если ещё и нашу контрабанду вскроют, тогда точно кранты. Расстрел и полная конфискация.

На удивление ночь прошла буднично. Спал словно младенец. Нет, не просыпался через каждый час и не орал благим матом, требуя внимания окружающих к себе, на этот раз обошлось без перегибов. А вот утром, чем дальше двигались стрелки часов, тем не по себе мне становилось. Я никак не мог определиться с линией своего поведения в ответственном учреждении. Собственно вариантов у меня было два. Можно было применить, к вызывавшему меня на беседу сотруднику, всю мощь своего безмерного обаяния, либо напротив, закосить под отчаянного дурака, готового сдать и мать родную, ради собственного благополучия. Хотя большой разницы варианты и не имели, в глазах безопасника я в обоих случаях буду выглядеть ненормальным, однако сделать окончательный выбор в пользу одного из них я так и не сумел, вплоть до входа в здание, принадлежащего местным комитетчикам. Только пообщавшись с дежурным по конторе, сделал сам собой напрашивавшийся вывод: придурков здесь не любят и раскалывают на раз. Так что становиться ещё одним, смысла не имеет. Ну что ж, делать нечего, буду работать под прикрытием, а там погляжу, куда кривая выведет. Опыт воздействия на граждан у меня огромный, сила убеждения со временем только растёт, справлюсь. Пару раз стукнул костяшками пальцев в двери требуемого кабинета, числящегося в длинном коридоре под номером три, резко рванул ручку на себя и сразу, как только увидел сидящего за столом молодого парня, тут же мысленно сказал ему:

— Мы с тобой друзья с детства и знаем друг друга, как облупленные.

Так и сказал, «как облупленные». Некогда подбирать более подходящие слова, надо действовать быстро, чтобы изменить мнение клиента о собственной персоне ещё до входа в его кабинет.

— Привет — сделав пару шагов навстречу, сказал я. — Чего, дома нельзя было поговорить? Обязательно надо было к себе вызывать? Да ещё повесткой?

— Садись давай, клоун — ответил мне, только начинавший входить в возраст мужчина, с правильными чертами лица. — Если вызвал, значит нельзя было по другому. Чай пить будешь?

— Нальёшь, не откажусь — монотонно продолжая обрабатывать мозги незнакомого человека, хладнокровно ответил я и тут же перешёл к сути вопроса: — Чего случилось? Никак анонимку кто то на меня написал?

— Хуже — вставая из-за стола, сказал мужчина в строгом, тёмном костюме, имя которого я пока так и не узнал. — Сверху бумага пришла. Похоже на то, что кому то из кинопроката не понравилась твоя бурная деятельность. Да и то правда. Ты что, сам догадаться не можешь, что прокатом кассет нарушаешь все международные законы, направленные на защиту авторских прав?

— Защиту чего? — не понял я смысла, явно надуманных, придирок.

— Антон, прекрати паясничать — повысив голос, сказал мне новый друг. — Наше с тобой знакомство не даёт тебе права вести себя в этом кабинете, словно придурок. Что, никогда не слышал об авторских правах?

— Ну так, кое что слышал. Но только в общих чертах.

— Поясняю, для мало грамотных. Ты перевод фильма сделал, потратил на него личное время, силы и наверняка какое то количество средств. А я, завтра, взял и начал его крутить в своём кинотеатре. Как тебе такой расклад?

— Беспредел — возмутился я. — Морду за такое бить надо.

— А чужое кино показывать без разрешения и обогащаться на этом, это что, не беспредел?

— Так я же…

— Я же — перебил меня собеседник. — Хорошо, что у нас занавеска железная от остального мира имеется и башка твоя тупая догадалась в горком партии сходить. Иначе сел бы ты Антоша на долго и даже я тебе помочь не сумел.

Я облегчённо выдохнул, улыбнулся и взял в руки предложенный стакан с чаем. В Магадан ехать не надо, а от остального, как нибудь отобьюсь.

— Рано ржёшь, конь ты наш в яблоках — охладил мой пыл сотрудник, вызвавшей меня организации. — Реагировать на сигнал мне всё равно придётся. Поэтому бумагу о сотрудничестве, тебе подписать надо будет прямо сейчас.

— Чего? Стукачом меня сделать хочешь? — выплёвывая изо рта кипяток, злобно прошипел я.

— Стукачом — протяжно передразнил меня товарищ из конторы. — Думай чего говоришь. Я тебе шанс и защиту предлагаю. А он мне — стукачом. Станешь внештатным сотрудником и можешь считать, что ни одна… Вобщем никто больше к тебе цепляться не будет. Понял?

— Так ко мне и сейчас, кроме вас, никто не цепляется — продемонстрировав свои логические способности, жёстко ответил я.

— Уверен? — звонко поставив стакан на стол, спросил комитетчик.

— На все сто — закусив удила, зло бросил я ему в лицо. А нечего тут изображать из себя моралиста. Ты, дорогой друг, у меня, как под микроскопом и твои грязные мыслишки известны не только тебе.

Мужчина чему то усмехнулся и наклонившись вытащил из ящика стола небольшую папку, серую, с тряпичными завязками посередине и металлической планкой на корешке. Подержал её в руке, будто определяя вес содержимого и бросив мне, небрежно сказал:

— На, полюбуйся. Здесь только то, что до нас дошло. А что там на тебя у ментов имеется, я только предположить могу.

Забавно. Одномоментно узнать о себе столько нового. Нет, я догадывался, что не идеален, но чтобы настолько. Чего только мне не приписывали проклятые анонимщики. Я у них и немецкий шпион, и отрыжка чуть ли не царского режима, и зажравшийся кулацкий выродок, и ещё много кто, со странными наклонностями. Спасибо, что не приписали мне обидных, для серьёзного мужчины, отношений с себе подобными. Банду вымогателей, якобы созданную мной из работников киносалонов, в расчёт не беру. За такое сравнение, в определённых кругах, даже спасибо сказать могут.

— Да это всё хрень собачья. Вы чё тут, совсем с ума посходили? Нормальные люди такому верить никогда не будут — всё же возмутился я, прочитав последнюю аналитическую записку, неизвестного доносчика.

— Хм. Верить — это одно, а проверить — совсем другое. Пока я на эту папку не обращаю внимания и почти никак не реагирую, но всё может очень быстро измениться. А если ты будешь официально состоять в рядах наших помощников, то мы, её содержимое, даже во благо себе использовать сможем. Скажем так, здесь будет лежать результат твоей оперативной работы, с нашим населением. Повторяю, это если мы сейчас обо всём договоримся.

— Это, какой такой работы и с каким таким населением? — очередной раз не понимая местных заморочек, спросил я и ещё сильнее надавил на мозг сидевшего напротив меня человека.

— Очень просто. Пришла допустим на тебя, очередная кляуза. Ну, скажем от гражданина Сидорова, где он пишет какой ты вредный для нашего строя человек и прочую беллетристику, а мы, ей в ответ, положим твой отчёт, об успешно проведённой работе с этим гражданином. Мол проверял ты его, этого самого Сидорова, согласно поступившего от меня задания, на вшивость. Пытался выяснить, как ведёт он себя в быту, с коллегами по работе. Задавал ему провокационные вопросы и смотрел, как он на них реагирует. Гражданин отреагировал, написал нам донос. На тебя. Хорошо всем. Я у начальства в фаворе, потому что плотно работаю с информаторами. Ты тоже счастлив и спокойно крутишь своё кино, а болеющий душой за общее дело, неравнодушный товарищ, тоже на коне. Никто же не запрещает мне пообщаться с ним и в приватной беседе поблагодарить, за оперативный сигнал.

— Хитро — сказал я и внимательно взглянув в глаза поинтересовался, у развеселившегося собеседника: — С этим понятно. Ну, а на самом деле, чего ты хочешь от меня? Ни за что не поверю, что вызвал только для того, чтобы помочь отбиться от доносов и странную бумажку подписать.

— Да, ничего особенного. О том, что людей через твои кинозалы проходит много и они о разном говорят, ты и сам знаешь. Мне и надо то от тебя, совсем не много. Вдруг чего услышишь интересное, заметишь чего то непонятное. Просто не молчи и вовремя дай мне знать. Информации много не бывает и истинная картина складывается из мелочей.